Homo Festivus и Homo Faber – человек трудящийся и человек празднующий — два феномена, противостоящие друг другу и одновременно — две диалектические категории в структуре общества. Наличие большого количества праздников (не просто праздничных дней – именно праздников, официальных и личных) – примета нашего времени.
Если праздный класс был открыт американским экономистом Т. Вебленом на рубеже 19-20 веков, то теперь пришла пора говорить о «сверхперерабатывающем классе», который не может позволить себе отпуск больше недели. Перед нами разворачивается феномен сверх-работающего общества, причём работающего по своему желанию, и ради далёких карьерных целей, и ради общего ощущения значимости, устремлённости, занятости. Но такая ситуация указывает и на другие перемены: изменение отношения к досугу, отдыху, праздникам, изменение традиций их празднования, контекста праздничной культуры. Связывая труд с понятием принужденной деятельности, а праздники – со свободной деятельностью, лично избранной, можно, изучая праздничную культуру современности, приблизиться к тому, чтобы понять: что конкретно, для современного обывателя означает свободу, идеальное состояние.
Дифференциация фаз труда и отдыха (праздника) на протяжении всей истории цивилизованных обществ, всегда была важна не только на уровне власти (государства, культуры, традиции и т.п.), но и на бытовом уровне конкретного человека. Исторические примеры свидетельствуют, что малейшее нарушение культурно приемлемого баланса фаз труда и праздника, выявляет скрытые глубинные проблемы в контексте развития как самого общества, так и отдельного человека. Однако сам ход исторических событий может предельно резко и в корне изменить социальные ожидания, потребности и культурную допустимость, приемлемость соотношения «праздник-отдых».
Но так ли праздник бескомпромиссно противостоит труду, как принято считать на обыденном уровне? На наш взгляд, далеко не всё так однозначно. Например, А. Пиотровский видел праздник как освобождение от ежедневного и надоевшего труда, но в то же время В.Я. Пропп пишет об «аграрно-продуцирующей теории», которая подчёркивает влияние труда на характер проведения свободного времени, а сам праздник – продолжение трудовой деятельности, он имеет сходство с ней. Похожую мысль предлагает В. Чичеров, утверждая, что общественно-трудовая деятельность основа праздника. Дальше всего в этих наблюдениях идёт М. Бахтин, предполагая, что праздник – этап, подводящий итоги одного трудового цикла и подготавливающий другой трудовой цикл [1, с. 75].
Наше сопоставление Homo, мы начнём с рассмотрения Человека трудящегося – Homo Faber. Представляется важным сравнить современную культуру труда с теми явлениями прошлого, которые формировали исторический портрет Homo Faber.
В современной России только начинает складываться офисно-деловая культура как новый феномен во многом потеснивший трудовую культуру советского времени, изменивший отношение к труду и идеальный образ работающего человека. Можно сказать, что современное общество достаточно расслоено по профессиональному признаку. В СССР, чаще всего, противопоставлялись между собой рабочий и интеллигент, однако это противопоставление основывалось на различиях воспитания, образа жизни и мышления. На сегодняшний момент в основу такого противопоставления ложатся не только вышеозначенные категории, но и уровень достатка.
В современной модели отношения к труду присутствует ряд отличительных черт: открытое презрение к черновой работе, желание (даже у молодых работников) поскорее перескочить через ступени карьерной лестницы, получать максимальную зарплату при минимальном труде без угрызений совести, стремление выполнить минимум работы, но вместе с тем – бюрократизация, увеличение «бумажной» части любого дела, значительный документооборот, новый этикет отношений начальника – работника, напоминающий, порой, либо неформальные отношения, либо позицию «раб-хозяин». Труд является способом заработка, а не возможностью служить людям, обществу, часто он лишён благородных порывов и побуждений и рассматривается не как способ самовыражения, а как средство выжить или возвыситься над окружающими; отсюда происходит значительная дифференциация профессий по многим параметрам. Между тем, совсем недавно, в советское время, любой труд был уважаем, а идеология массового сознания неизменно сводила даже обычную рутинную работу к значимой пользе, к поступку на благо советского общества. Можно отметить, что в нашей стране трудовая культура прошла огромный путь от рабского труда многих миллионов людей при царизме, самоотверженного и радостного труда советских строек к унылой и кропотливой работе серых офисов, и появлению класса «сверхтрудящихся», что на этом фоне вполне закономерно.
Охарактеризовав основные черты Человека трудящегося и его места в пространстве современности, мы все же видим, что он не является героем нашего времени.
Обратимся теперь к Человеку празднующему – Homo Festivus и празднику как явлению культуры.
Для начала следует сказать о том, что праздник рождает эмоциональный настрой и дарит редкие в будние дни чувства и ощущения – великодушие, патриотизм, щедрость, оптимизм. Следовательно, он полностью меняет содержание Homo – ведь многие люди признаются, что они чувствуют себя совсем другими в состоянии свободного времяпровождения, и особенно – в праздничные дни (которые располагают к «отпусканию себя»). Праздник – это возможность быть другим, и современный человек нуждается в большом количестве праздников, хотя бы потому, что это позволяет выскользнуть из субъективного ощущения ускоряющегося ритма жизни, хаотичной смены событий.
В методологии исследования философско-антропологических проблем на сегодняшний день очевидной тенденцией выступает обращение к анализу сфер человеческой жизни, связанных со сферой свободного времени, их активной интеграцией в пространство трудовой, «обыденной» жизни человека. Исследователь семиотики Г.Г. Почепцов определяет эту сферу как «Leisure, свободное время, ничегонеделанье (в дальнейшем L-сфера)» [4, с. 141]. Сегодня L-сфера – предмет споров, предмет интересный, привлекающий внимание все большего числа антропологов, философов, социологов, культурологов. Важной составляющей L-сферы современного человека являются праздники, различного рода празднования, праздничный отдых и праздность. Это связано не только с условиями жизни, с прогрессом, который в значительной мере освободил от тяжёлого труда современного человека, с появлением значительной прослойки обеспеченного населения в различных странах, но также и со многими внутренними факторами: с желанием субъекта преодолеть одиночество и социальную отчуждённость, во многом порождённую тем же прогрессом, индустриализацией и ростом мегаполисов, укрепить семейные связи и близкие отношения, структурировать свою жизнь выделением определённых временных этапов, повышением значения личности, индивидуальности.
L-сфера человека, так же как и сфера труда, наделяет его самого определенными характеристиками, которые собственно формируют образ тождественный той или иной сфере. Определяя основные понятийные концепты, мы пытаемся осмыслить феномен Homo Festus и его роль в структуре современного общества.
Появлению Homo Festivus в научном дискурсе мы обязаны современному французскому публицисту, историку Ф. Мюрэ, впервые заявившему это определение в книге «После истории» [2, с. 225]. В отечественном варианте «Человек празднующий» часто определяется понятием Homo Feriens, в контексте исследования праздничной культуры такое определение дает А.Ф. Некрылова [3. с.4]. Анализ современных научных текстов позволил нам выявить, что предпочтение в современной отечественной науке отдается все же определению «Festivus», которым мы и будем пользоваться в контексте данного исследования.
Что же мы понимаем под образом, точнее под феноменом Homo Festivus? Во-первых следует отметить, его латинское происхождение, об этом свидетельствует корень «fest» (festus – праздничный, торжественный); в итальянском варианте «festa» — праздник, а в испанском «festivо», «fiesta», «festividad» (наряду со словами vacaciones, celebración) обозначает, празднество, каникулы, торжество, по смыслу это тождественно понятию «веселье».
И здесь мы позволим себе выделить основной компонент любого праздника – гедонистическую составляющую, обязательное присутствие чувства удовольствия, наслаждения, удовлетворения. Однако и труд может нести в себе чувство удовлетворения, радости, наслаждение результатом хорошей работы. Именно здесь Человек празднующий и Человек трудящийся перестают противостоять друг другу и представляют собой единое целое – это первая объединяющая характеристика.
В русском языке слово «праздник», «праздновать», «праздный» связывают с пустым, бездеятельным временем, временем свободным от работы. Понятие «праздный» имеет негативный оттенок, ведь когда говорят о человеке праздном, то наделяют его характеристикой бездеятельного, пустого человека. Образ Homo Festivus с одной стороны наполняется характеристиками радости, веселья, с другой, пустоты, бездействия и предстаёт нам оцененным как положительно, так и отрицательно.
Необходимо отметить, что теории и примеры психоанализа на современном этапе, подтверждают уникальное свойство психики человека – созидание ради разрушения. На наш взгляд это свойство человека наиболее ярко проявляется именно в празднике и выступает своего рода высшей целью «Человека празднующего». Этот процесс разрушения в культуре контролируется событийностью и легитимностью праздничных дней, которые позволяют сдерживать и сохранять баланс, не выпуская без надобности «Человека празднующего» на волю.
Подтверждение данной мысли в контексте метода психоанализа, мы находим в высказываниях З. Фрейда, а именно в его исследованиях посвященных психологии масс и анализу человеческого «Я». З. Фрейд писал следующее: «При всех отречениях и ограничениях, налагаемых на «Я», периодический прорыв запрещений является правилом, как на это указывает установление праздников, которые ведь, по сути своей, не что иное, как предложенные законом эксцессы; это чувство освобождения придает им характер веселья. Сатурналии римлян и современный карнавал совпадают в этой существенной черте с празднествами примитивных народов, которые обычно завершаются всякого рода распутством при нарушении священнейших законов» [5, с. 90].
Насколько праздник может быть жестоким, разрушительным, вызывать глубинную природу человека, его инстинкту и самые тёмные стороны его личности? Это можно понять, вспомнив пример трагедии Ходынского поля, когда в мае 1896г., на праздновании коронации императора Николая II, произошла массовая давка в которой погибло более тысячи человек и чуть менее – покалечено. Эта трагедия произошла в силу не внешних (природных) обстоятельств, а в результате действия внутренних механизмов толпы, поэтому произошедшее имеет большой общественный и исторический отклик; ведь трагедии можно было бы избежать (в празднике должна быть граница между дозволенностью и сумасшествием).
Мы убеждаемся, что Homo Festivus не бездеятелен, только его деятельность разрушающая, в отличие от Homo Faber, деятельность которого созидательна. Первый нас ведёт к природным страстям, инстинктам, второй выступает размеренным, наделённым разумностью и упорядоченностью. Стоит ли упоминать, что деятельность обязательно присуща и Человеку трудящемуся: здесь второй случай, когда Homo festivus и Homo faber становятся неотличимы друг от друга.
Третья характеристика, объединяющая воедино Homo faber и Homo festivus – это священное начало, основа, присущая как жизни (почему праздник, труд и сопоставимы с жизнью), праздника и труда.
Распространённой общественной практикой является обратная декларация внутреннего желания трудиться или отдыхать. Вполне понятно нежелание отдельного индивида включаться в труд, его внутренние желание отдыхать и развлекаться. Любая работа, тем более постоянная, длительная вызывает истощение, иногда – монотонию, стресс. Однако и сам затянувшийся праздник очень часто вызывает пресыщение, чувство отупления и остановки времени (несмотря на яркость происходящих событий). Это также стресс, только иного рода. Ни то, ни другое желание не декларируется слишком открыто, явно, особенно если речь идёт о «странном» желании прервать праздник (на российской эстраде существует шуточная песня «Дед Мороз, уходи!», исполняемая группой «Несчастный случай»). Желание прервать работу и переключиться на отдых — куда более понятное обществу желание. Остаётся представить, что чёткая регламентация времени праздности и труда, соблюдение баланса этих состояний лежит в области интересов самого субъекта.
Фрустрационная пустота, следующая за праздником, вызывает желание перейти в другое состояние, абсолютно отличающееся от предыдущего и наполнить себя чем-то. В южных странах (Мексика, в меньшей степени – Испания, страны Латинской Америки) существует традиция пиньяты, которая может быть воспринята как символическое выражение праздничной и послепраздничной пустоты. Пиньята – это полая игрушка, наполненная сладостями, конфетами, мелкими предметами, и которую необходимо разбить вслепую. После этого содержимое пиньяты высыпается на пол и раздаётся гостям, поедается, используется (Рассматривая символическое выражение пустоты, можно заметить, что традиция сиесты – выражение послетрудовой пустоты). Праздник похищает как самого человека, так и реальный мир посредством обращения окружающего в символическую «невесомую» форму, посредством игры «понарошку». Самому «Человеку празднующему» может просто не хватить возможности определить себя, идентифицировать в вихре праздничных событий.
Сама «игра в превращение», её правила устанавливаемые праздником, прописаны нечётко: всё может оказаться всем. Так, например, подарок может оказаться Троянским конём. В то же время труд – игра по давним и понятным правилам, конечно, тоже не лишённая символического поля, которое не ускользает, а мерно обозначает текущее время как прожитое не зря. Можно сказать, что праздник уводит Homo из состояния жизни, предлагая ему ощутить небытийное состояние или не-субъективное состояние. Вероятно, на этом фоне должны быть перечислены примеры, когда праздник связан с культом ушедших предков – например, таким, праздником является Новый год, пиковый момент которого приходит на отрезок «вне времени» — момент неизвестной длительности между 00:00:00 и 00:00:01 или ряженье и колядование на святочной неделе. Собственно по этой же причине, церковью и преследовались попытки создать на Руси первый театр, изгонялись скоморохи (игрецы, глумцы), а колядование было и остаётся языческим обрядом; существует не вполне утвердившаяся версия, что слово «скоморох» произошло от «скомрах» — тот кто общается «со мраком», тьмой. Надевая маску (личину, харю) человек как будто отказывается от своей личности, переход из состояния обыкновенного бытия в какое-то «ненормальное», не заданное изначально Богом, проживаемое вне своей личности.
Подтверждение и самоподтверждение жизни в праздник обретает затейливую форму. Так, современный обыватель может самоподтвреждать своё существование обжорством, физическим удовольствием (праздничное посещение бани, сауны, салонов красоты, спортивно-оздоровительных комплексов и культурно-развлекательных центров), смехом (эмоция, которая невозможна, если думаешь о конечности бытия), экстремальными развлечениями (риск, избежание травм или опасностей вызывают острое ощущение жизни и желания жить).
Общество и культура исходит из противостояния труда и праздника: оно обещает что только лишь в смене этих состояний возможно ощутить что такое бытие. Так, труд – это также борьба за выживание, иначе общество не имело бы в руках механизм принуждения к труду. Таким образом, мы определили четвёртый общий компонент между праздничным и трудовым.
Подводя итоги, мы можем констатировать, что на сегодняшний день два рассмотренных нами феномена Homo faber и Homo festivus не противостоят друг другу. В рамках исследования мы выявили общие черты данных феноменов, которые можно условно-эмоциональным образом охарактеризовать как: гедонизм и чувство удовлетворения; действенность и необходимость выражения в действии; сакральность восприятия; жизненное начало как возможность приобщения к бытию.
Таким образом, мы натолкнулись на парадокс: хотя изначально кажется очевидным, что Человек трудящийся является антагонистом Человека празднующего, на самом деле такое противостояния, противопоставление не очевидно. В смене этих состояний, ролей, ситуации смена праздника и труда раскрывается вся полнота бытия, без которой человек не может чувствовать себя полноценным и счастливым.
Литература:
1.Лаврикова И.Н. Краткий экскурс в теорию праздника. – Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 2 (217). Философия. Социология. Культурология. Вып. 20.- С. 75.
2.Мюрэ Ф. После Истории: фрагменты книги / Ф. Мюрэ, пер. с фр. Н. Кулиш // Иностранная литература. – 2001. № 4. – С. 224-241.
3.Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. Конец XVIII — начало XX века / А.Ф. Некрылова. – СПб.: Искусство, 1988. – 216 с.
4.Почепцов Г.Г. Семиотика / Г.Г. Почепцов. – М.: Реф-бук, К.: Ваклер, 2002. – 432 с.
5.Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого «Я» / З. Фрейд; пер. с нем. – СПб.: Азбука, азбука-Аттикус, 2014. – 192 с.[schema type=»book» name=»HOMO FESTIVUS VS HOMO FABER: ПАРАДОКС ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЯ» description=»В статье анализируются феномены «Человека празднующего» и «Человека трудящихся», их рефлексия в антропологии культуры.» author=»Вереитинова Татьяна Юрьевна, Новак Маргарита Владимировна » publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-03-10″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_27.06.2015_06(15)» ebook=»yes» ]