Самоубийство – явление, сопровождающее человека с первых дней его появления, и ставшее вполне «обыденной» социальной практикой, применявшейсяеще на заре цивилизации. Таким образом, в своих основаниях и самим своим существованием цивилизация обосновывает закономерность такого явления как самоубийство. Но с другой стороны, этому противоречат экзистенциальные основания, оставляющие выбор за человеком. Самоубийство важный и вечно актуальный вопрос, так как на кон бытия поставлено собственное существование человека. С точки зрения выявленного противоречия рассмотрение опыта античной философии является необходимым.
Фундаментом философской древнегреческой традиции, предопределившим логику развития древнегреческого строя мышления, являются идеи, заложенные натурфилософами. Особое внимание обращает на себя отрывок Анаксимандра: «А из каких [начал] вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды в назначенный срок времени» [10, с. 127].
Первым на что следует обратить внимание это часть фразы, открывающая текст «а из каких [начал]», служащий онтологическим указателем некоего начала всех вещей, того, что образует космос (порядок вещей), то, что обладает онтологическим первенством по сравнению с вещами, то, что докосмично. Это то, что сам Анаксимандр называл «апейроном», т.е. бесконечным по своим возможностям и силе, и безграничным в пространственно-временном интервале. Это начало и есть сама вечность, коррелирующая с таким философско-мифологическим понятием как «Хаос» и проявляющаяся через различные понятия натурфилософской традиции «Вода», «Воздух», «Огонь». Но в конечном итоге все эти понятия сводятся к одному единственному интегративному понятию «Природа».
Природа дает «вещам рожденье» и разрушает их в «назначенный срок». Природа рассматривается как первооснова не покоящаяся, а рождающая мир вещей и управляющую их изменениями. [2, с. 47]. Таким образом, все вещи подчинены первоначалу – Природе, в принципе, как и сам человек, который в философском дискурсе воспринимается составной единицей космоса. Это положение человека фиксирует бесправность и бессилие человека перед мировым порядком и объективной содержательностью. Поэтому Сократ и говорит: «Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним – умиранием и смертью» [6, с. 64]. Тем самым, Сократ поясняет бесполезность и безрезультативность людей что-либо изменить в своей участи, и избежать смерти, уготованной в определенный срок самой Природой. Только и остается, чтобы быть внутренне (психологически) готовым к безысходности ее прихода, т.е. смириться и быть спокойным. Спокойствие (метафизическая позиция стоиков) приносит знание того, что смерть неотвратима и приготовлена судьбой. Даже Парменид, по словам О.М. Фрейденберг, в описании познавательного процесса выглядит пассивным, «в то время как активна Дика. Парменид только слушает и запоминает» [9, с. 331]. Древнегреческая философия сугубо деэкзистенциальна, как в принципе и даосизм, конфуцианство и индуистские философско-религиозные течения. Цитата из Упанишад засвидетельствовала этот факт: «Вначале (все) это было лишь Атманом… Он оглянулся вокруг и не увидел никого, кроме себя. И прежде всего он произнес: «Я есмь»» [4, с. 134.].
В космосе как самодостаточном и абсолютном суперобъекте все вещи приобретают аксиологически нейтральное значение. Космос «в математизированном пространстве, определяемом чисто геометрическими отношениями. Тем самым устраняется унаследованный от мифа образ иерархического мира, где «верх» и «низ» в их абсолютной противоположности обозначают различные космические уровни божественных сил и где пространственные направления (т.е. «верх» и «низ») имеют противоположные религиозные значения» [1, с. 146]. Человек в космическом геометрическом пространстве только есть одна из точек, где важно само пространство в целом. Целостное и закрытое бытие превалирует над частью, как и космос довлеет над человеком. Это является особенностью древнегреческой философии, в которой высшие формы бытия доминируют и подчиняют себе низшие.
Космос, определяя жизнь и судьбу человека, делая его марионеткой в руках «играющего дитяти» [5, с. 409], выстроен на особых законах, в основе которых лежали эстетические принципы красоты и гармонии. Древние греки воспринимали космос исключительно эстетически как живое, вещественное и материально-чувственное бытие. Так, А.Ф. Лосев, в контексте анализа античной эстетики, пишет, что материально-чувственный и живой космос, являлся вечным круговоротом вещества, в котором все то возникало из нерасчлененного хаоса и поражало своей гармонией, симметрией, ритмическим устроением, возвышенным и спокойным величием, то шло к гибели, расторгающей свою благоустроенность и вновь превращающий себя в хаос. Подобное эстетическое понимание мироустройства, обрекало древнего грека к восприятию жизни и смерти как граням одного бесконечного круговорота вещества, в котором гармония предопределена хаосом, а хаос гармонией, симметрией и ритмическим устроением.
Космический порядок вещей в древнегреческой традиции имел социальную сущность и воплощал идеальную модель справедливых социально-политических отношений. Тем самым, полис, ставший основной моделью общественного бытия для древнего грека, трактовался как воплощение космического миропорядка, где гармония и красота выступали особыми способами упорядочения социально-политическогопространства. Красота и гармония, в древнегреческой мысли, были неразрывны от природы и отождествлялись с «согласием с природой и следованием природе» [3, с. 157]. Красота и гармония, согласно античной мысли, проявляются как в природе, так и в обществе. Красота в древнегреческой мысли понимаются как объективная реальность, способная вывести человека за пределы его личного бытия в пространство социального единства, где все есть космос как порядок и связь вещей.
Гармонизация социального пространства, предусматривала создание особой системы отношений, где каждый гражданин занимает «свое» место согласно космическомумироустройству. Социальная система древнегреческого полиса выступала как неразрывное единство, регулируемое «посредством числовых отношений и соответствий, позволяющих гражданам утвердиться в своей «идентичности», общаться друг с другом на основе равенства, симметрии, взаимности, составляя единый космос» [1, с. 146].Существование древнегреческого полиса основывалось на принципах равенства, симметрии и взаимности, что являлось проявлением эстетической ценности гармонии на путях к единству полиса и идентичности граждан.
Гармония как фундаментальный принцип социально-политических отношений, должна была служить справедливости, порядку и единению общества. Гражданин как частица полиса, должен стремиться к гармоничному состоянию, к достижению единства и целостности с социально-политическим бытием. Единственно возможным бытием человека являлся полис, в котором он мог реализовать свое предназначение, заданное мировым порядком.
В таком эстетически воспринимаемом порядке вещей этические категории нейтрализуются и определяются через эстетику.«Изначально, – как указывает А.А. Столяров, – всякое человеческое действие соотносилось с нормой общекосмической разумности: крайними пределами являются законы бытия, а не «чистого» морального долженствования. Моральность действия выступала как следствие «совпадения» с порядком космоса» [8, с.22].И если вещь эстетически не вписывается в «космическую скульптуру», которую «лепит» природа, т.е. не находит свой «чин» (не гармонирует внутри себя и космоса), то она «расчиняется», т.е. должна погибнуть. Ей автоматически отказывается в дальнейшее существование. Так Платон в идеальном государстве предлагает инициировать социальную практику казни уродливых и искалеченных детей, сбрасывая их со скалы – своеобразное средство казни за несоответствие эстетическому цензу-эйдосу (красивой супер-форме).
Понятие «космос» в сущности, и по определению как порядок вещей коррелируют с понятием «Судьба», трактуемом в древнегреческой традиции исключительно эстетически. А.Ф. Лосев пишет:«Красоту увидела античность в самопорождающемся и безличном космически-стихийном бытии, в слепой стихии жизни, под которой она находила – безличное определение Судьбы. [5, с. 140].Судьба предопределяет то, что выпадет человеку и ход вещей (обстоятельства в жизни человека). Судьба абсолютна активна, человек абсолютно пассивен и лишен активно-созидающей позиции. М.Ю. Романенко прав, что античный человек – это «Одиссей (а не блудный сын из христианской притчи), видящий свой образ глазами богов, а другого человека рассматривающий как заложника в своей судьбе». [7, с. 293]. Так что и судьбы пересекаются, но не индивидуализируются. Человек со своими поступками и мыслями изначально вписан в пределы космоса и определяется им полностью. Человек в таком мировоззренческом плане представляется бесправной вещью или рабом. Судьба предопределяет умереть или нет человеку. Жизнь и смерть воспринимаются греками как деэкзитенциальными (внеличностыми) процессами, которыми охвачен сам космос, т.е. они онтологически объективны. Не случайно Анаксагору и Сократу приписывается одна фраза: «Но ведь и мне и им (афинянам – М.Н. Лященко) давно уже вынесла свой смертный приговор природа!» – а о сыновьях: «Я знал, что они родились смертными» [3, с. 107]. Установленный «срок» (предел) «вещам» Судьбой является для них неумолимым и неизменным. «Сильнее всего – необходимость (Ананке), ибо она властвует всем» [3, с. 74]. Установка закона подразумевает, что в «своих якобы собственных» границах «вещь» несвободна, она квазисвободна, так как задаваемая программа бытия «вещи», как ни парадоксально из-нутри ее, а не только из-вне, ис-конно и за-конно для нее. Существование некоего личного, непохожего предела, онтологические рубежи которого четко и строго зафиксированы и не проходимы.
В целостном, закрытом и гармоничном бытие, каким представляется древнегреческий космос, самоубийство, как и убийство, или смертная казнь, представляется закономерным исходом для человека, совершаемым не им самим, а предопределенным ему Судьбой, замыкая его в единый порядок бытия (Космос) и вовлеченности в объективные космические процессы. Таким образом, самоубийство было естественным явлением для древних греков, и воспринималась как норма общественной жизни.
Список литературы
- Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли.М.: Прогресс, 1988. – 224 с.
- Гасилин Н.Г. Принципы в структуре философского знания. Логико-методологические аспекты. Саратов, Саратовский государственный университет,1987. – С.157.
- Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: «Мысль», 1979. – С.74
- Кон И.С. Открытие Я (Над чем работают, о чем спорят философы). М.: «Политиздат», 1978. – 367 с.
- Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика / Вступ. ст. A.A. Тахо-Годи; Худож.-оформитель Б.Ф. Бублик. М.: ООО «Издательство ACT»; Харьков: Фолио, 2000. – 624 с.
- Платон Собрание сочинений в 4 т. Т. 2 / Платон. М.: Мысль, 1993. – 528 с.
- Романенко Ю.М. Бытие и естество: Онтология и метафизика как типы философского знания. Спб.: Алетейя, 2003. – 779 с.
- Столяров А.А. Свобода воли как проблема европейского морального сознания. Очерки истории: от Гомера до Лютера. М.: греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1999. – 208 с.
- Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. – 800 с.
- Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. От эпическихтеокосмогоний до возникновения атомистики. М.: «Наука», 1989. – 576 с.[schema type=»book» name=»Проблема самоубийства и проблема гармонии в древнегреческой философско-политической традиции» description=»Статья посвящена выявлению философских оснований суицида с целью доказательства гипотезы: самоубийство является закономерным явлением в древнегреческом философско-политическом дискурсе, так как не учитывает ценностно-экзистенционального измерения личностного бытия, а обосновывается с точки зрения эстетических критериев (гармонии) объективно космического бытия. » author=»Лященко Максим Николаевич, Ляшенко Павел Васильевич» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-03-01″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_25.07.15_07(16)» ebook=»yes» ]