Обе лингвокультуры отдают предпочтение именным аналитизмам; дифференцирующей силой обоих языков выступают глагольные построения – доминирующую роль играет глагол широкой семантики (прежде всего это faire) при построении аналитических структур, и дистанцирующий по этому признаку русский язык, поскольку в этом последнем глаголы широкой семантики играют значительно меньшую роль в формировании глагольных словосочетаний.
Удельный вес компонентов триады цветообозначений белый-чёрный-красный неравен в сопоставляемых языках: во французском языке самым частотным оказывается blanс, а в русском – чёрный, отягощённое в обеих лингвокультурах добавочной функцией интенсификатора признака или действия.
Аналитические структуры, вовлекаемые в межъязыковые параллели, вскрывают различия в ментальном восприятии двумя этносами окружающего мира, когда одна и та же ситуация может передаваться неодинаковыми реалиями, а подчас и несовпадающими по форме структурами.
Structural modifications in analytical units of the French language in their application in the Russian language system
ABSTRACT
Purpose.
The purpose of the conducted research consists in detection of nature of the lexical-syntactic processes that construct the two main types of phrases: on the left pole there are elementary analytical units of prephasial type gravitating on semantic and syntactic essence towards free combinations with variable components, on the right – analytical units of the phraseological nature with variable and constant components. Parallel description of the semantic maintenance of analytical structures of the French language in their imposing on informative analogs of the Russian language.
Method.
Methodological basis of the current research consists of the dialectic principle of form and content unity and its content in the two most essential realizations: semasiological (from meaning to a form) and onomasiological (from a form to meaning). The concrete technique applied in the analysis of language material, represents a complex that combines elements of the descriptive-comparative and contrastive methods.
Result.
Comparison of the character of analytical structures in two different languages: analytical French and synthetic – Russian, finds both similarities and distinction of the named language systems.
Conclusions.
Both language cultures give preference to the nominal analytisms; verbal constructions act as the differentiating force of both languages– the dominating role belongs to a verb of wide semantics (first of all it is faire) at creation of analytical structures, and the Russian language standing-off on this basis as far as the verbs of wide semantics play considerably a smaller role in formation of verbal phrases in the last.
Specific weight of components of a triad of color-designations “white-black-red” is unequal in the compared languages: in the French language it is “blan” appears the most frequent, and in Russian – it is “black”, burdened in both the language cultures by additional function of an intensifier of a sign or an action.
The analytical structures involved in interlingual parallels open the distinctions in mental perception of the world in the two ethnic groups when the same situation can be transferred by unequal realities, and sometimes by structures, incoincident in a form.
Ключевые слова: аналитические единицы, лингвокультура, межъязыковые параллели, синтаксическая организация, грамматическая трансформация; преобразования, лексемы, цветообозначения.
Keywords: аnalytical units, linguokulture, interlanguage parallels, syntactic organization, grammatical transformation; transformations, lexical items, colour terms.
Любой естественный язык антропоцентричен, утверждает Э. Бенвенист [2, 2002]. В современной лингвистике наблюдается явный интерес в развитии тех идей, основоположниками которых были В. Гумбольт, неогумбольдтианцы, Э. Бенвенист. Представители этого направления изучают язык в тесной взаимосвязи с этнокультурой и национальным мышлением его носителей. Убеждение в очевидном взаимовлиянии языковых единиц всех уровней с национально-культурными традициями языкового коллектива прослеживается во многих исследованиях современной лингвистики [1, 1988; 5, 1974; 6, 2015; 7, 1996]. По мнению учёных, в своём подавляющем большинстве языковая материя отражает своим содержанием социо-культурное и ментальное своеобразие, обусловленное условиями существования и исторического развития говорящего на данном языке этноса. Права В.Н. Телия, утверждающая, что всё многообразие образов, закреплённых в составе любого языка, призвано служить своего рода вместилищем мировоззренческой концептосферы, отражающей материальную, социальную и духовную культуру языкового сообщества [7, 1996]. Носители языка, опираясь на общие фоновые знания и прозрачные ассоциативные реалии действительности без труда достигают адекватной интерпретации информативного содержания, запечатлённого в лексико-грамматической организации любой синтаксической единице, в том числе и, прежде всего, в словосочетаниях аналитической природы, в которых ощутимо обнаруживаются приёмы вторичного означивания в процессах вербализации окружающего мира.
Но всегда ли представители иной этно- и лингвокультуры имеют в своём распоряжении комплекс внеязыковых пресуппозиций, достаточных для необходимого декодирования аналитических построений иной лингвокультуры? Ведь известно, что подчас представители даже одного этноса, незнакомые с диахроническим аспектом их родного языка, оказываются бессильны в точном восприятии его некоторых аналитизмов и их образно-эстетического содержания. Аналитизмы (структуры дофразеологической природы и фразеологической) — это то пространство языка, которое требует от его носителей определённой культурологической компетенции. И уж тем более необходима эта компетенция носителю иной лингвокультуры.
Сопоставление неоднородных синтаксических систем (аналитических конструкций) становится методически и дидактически неизбежным не только в сравнительно-исторических и типологических разысканиях, но и в практике преподавания иностранного языка (в частности — французского) в этнически смешанной аудитории, представленной в подавляющем большинстве носителями русского и осетинского языков. Наиболее рациональным приемом к экспликации и затем усвоении сущности аналитического облика неродной лннгвокультуры допустимо считать выявление межъязыковых воплощений какой-либо ситуации или явления действительности на трёх уровнях: на уровне формы, её значения и конкретного функционирования в речи. Анализ фактологического материала показывает, что взаимная ориентация языковых единиц (в данном случае аналитических) на чужую систему завершается либо заметными лексико-смысловыми, структурными и образными преобразованиями, либо оставляет их в исконно присущей им языковой целостности.
Понятие «преобразование» представляется элементарно простым лишь на первый взгляд, однако более внимательное осмысление лексикографической информации свидетельствует о том, что данное терминологизированное слово получает достаточно неоднозначную трактовку. С.И. Ожегов воспринимает «преобразование» как «крупное изменение», «перемену», а преобразовать — это «превратить из одного вида в другой, из одной формы в другую» [16, 1993, с. 573]. В корпус материалов «Философского энциклопедического словаря» и «Большого государственного энциклопедического словаря» включено лишь обобщенное понятие модификаций, синонимичное, как это представляется, смыслу столь же недифференцированного слова «преобразование». Малый Робер и «Новый словарь иностранных слов и выражений» дают более дифференцированное расчленение термина «преобразование», воспринимая его смысл, сквозь призму двух сопряженных процессов, квалифицируемых как модификации и трансформации. Характерно, что в дефинициях Малого Роббера обе составляющие (modification и transformation) не отмечены ни одним существенным различительным признаком. И, больше того, вторая из них толкуется посредством первой. Этот факт позволяет считать, что авторы данного словаря склонны идентифицировать упомянутые конструкты [19, 1984, c. 1213]. Напротив, авторы «Новейшего словаря иностранных слов и выражений» видят в модификациях не просто элементарное видоизменение или преобразование чего-либо, но такой процесс, который сопровождается проявлением новых свойств изменяющейся субстанции [15, 2003, c.536]. Достаточно рациональным представляется также толкование этим словарём процессов трансформаций: в этих дефинициях обнаруживается уже зачаточный импульс грамматических изменений [15, 2003, c. 810].
Однако наиболее грамматизированным определением понятия «трансформаций» является формулировка в «Логическом словаре» Н.И. Кондакова: «Такое преобразование слов или сочетаний слов, когда получается новая конструкция предложения [14, 1975, c. 616].
Синкретизм лексикографических описаний терминологических понятий «преобразование / модификация»» и «трансформация» отразилась, очевидно, и на лингвистических разысканиях. Так, например, В.Е. Щетинкин возводит процессы преобразований в ранг трансформаций, видя в них различия в семантическом объёме слов, несовпадение признаков, положенных в основу номинации, своеобразные лакуны. Под трансформациями автор понимает также расхождения в грамматической структуре любых языковых единиц, в том числе и фразеологических, а также в специфике их употребления в речи. Разграничивая лексические и грамматические трансформации, автор не даёт, к сожалению, точного определения их различий. Учёный ограничивается лишь их перечислением: замены, перестановки, добавления, опущения [10, 1987, c. 1].
Любой вид лексико-грамматических преобразований квалифицируется А.Г. Назаряном трансформациями [4, 1987, c. 243], не разрушающими, однако, семантической целостности трансформируемых единиц. К.А. Долинин, напротив, полагает, что устойчивость фразеологической единицы относительна, так как любой фразеологизм не всегда остаётся в неизменной форме: проходя через процессы трансформации, такое образование может утратить свою фразеологическую сущность [3, 1987].
Выход из сложившегося противоречия исследователи находят в разграничении узуальных и окказиональных фразеологизмов. Под узуальным понимается общепринятое употребление фразеологической единицы, фиксируемой словарями. Следовательно, такие единицы допустимо именовать формальными и семантическими инвариантами. За окказиональную принимается та единица, которая не соответствует общепринятому употреблению, характеризуется индивидуальным эстетическим вкусом и обусловлена специфическим контекстом [8, 1991, с. 284]. В связи с приведенным суждением З.И. Хованская отмечает, что любой окказиональный акт провоцирует модификацию формы и содержания одновременно. Допустимо считать также, что окказиональное употребление фразеологизма может осложняться лишь семантическими изменениями, нарушающими смысловое содержание её коррелятивного инварианта [8, 1991, с. 274-279]. Этого же мнения придерживается В.И. Шрайбер [9, 1980, с. 167]. Комментируя изложенные суждения, заметим, что окказионализмы — это и есть результат творчески обработанных преобразований фразеологических конструкций, призванных обогатить содержание высказывания новым коммуникативно-прагматическим потенциалом как одним из способов воздействия на реципиента текста.
Уже приводившиеся лексикографические справки и теоретические воззрения ряда исследователей убедили в том, что не имеется требуемого единства в осмыслении модификаций, которые недифференцированно приравниваются к любым трансформациям.
Следует также учитывать, что лингвистические концепты «модификации / преобразования» («трансформации») логически сопряжены с понятием перифразы (её деривационный ряд: перифразировать, перифрастический и т.д.), имплицитно или же эксплицитно содержащей во всех лексикографических толкованиях представление о непрямом, описательном обозначении предметов и явлений действительности [13, 1990, с. 371; 18, 1980, с. 740; 17, 1998, с. 528; 12, 2002, с. 590].
В создавшейся ситуации терминологического синкретизма и теоретической неоднозначности при описании межъязыкового моделирования аналитизмов, целесообразно сократить до минимума количество компонентов, участвующих в межъязыковых ротациях, а также в индивидуально-авторских (окказиональных) преобразованиях аналитических единиц. С известной долей условности можно считать, что подобные преобразования слагаются из двух составляющих: лексического перифразирования и структурно-грамматических трансформаций.
Первый тип преобразований задействован на изменении лексического состава аналитической единицы, модифицирующей её семантическую модель, за которую принимается логико-ассоциативный инвариант её значения. Трансформация как второй вид (индивидуальных) преобразований основан на структурных модификациях, завершающихся изменением грамматической модели. За грамматическую модель принимается стереотипная в системе языка структура, наполняющаяся определённым семантическим значением и лексическим составом, отбираемым в соответствии с дистрибутивными законами и прагматической интенцией отправителя речи. Соотношение между тремя лингвоконцептами можно выразить графически (см. Схему 1):
Схема 1.
Заполнение данной схемы конкретными аналитизмами (за точку отсчёта принимается французский материал) показывает, что их межъязыковые коллизии в лексико-структурном выражении соответствуют трём основным вариантам. Первый вариант характеризуется сохранением структурной целостности и лексического состава аналитической конструкции в её наложении на русскую языковую систему: viande blanche / белое мясо; croix rouge / красный крест; se faire des idees noires / вынашивать чёрные мысли. В построениях подобного вида семантически ключевые слова, указывая на отнесённость обозначаемого к классу имён предметного, абстрактного, событийного значения, не в состоянии выполнить функцию автономного номинатора. Значимостные элементы представлены здесь не как элементарная опредмеченная сущность, а как некая реалия, обладающая каким-то существенным и постоянным признаком, фиксируемым в прилагательном. Если сравнить, например, сочетания vin rouge / красное вино, vin sec / сухое вино со следующим рядом: вкусное вино, охлаждённое вино, разбавленное вино и т.д., то убедимся, что в словосочетаниях второго ряда речь идёт о преходящих признаках предмета, обеспечивая, таким образом, всему сочетанию статус свободной синтаксической единицы, где каждый структурный элемент грамматически автономен и лексически нагружен. Проекция этих структур французского языка на русскую лингвокультуру обходится без каких-либо структурных и лексических модификаций.
Второй вариант межъязыковых коллизий отмечен существенными изменениями лексического состава французских аналитических структур при отыскании коррелирующих с ними несвободных словосочетаний русского языка: voix blanche / тусклый голос; etre noir / быть пьяным; voir tout еп noir / видеть всё в чёрном свете; nuit noire / глухая ночь.
Особого упоминания требуют те французские аналитизмы, которые в их проекции на русскую лингвосистему, коррелируют уже не с полноценным словосочетанием, а с отдельным словом: blаnс bес / молокосос; gelee blanche / иней; film noir / чернуха. В последнем примере характер стилевого регистра французского сочетания явно смещается, переходя из нейтрального стиля в фамильярно-просторечный регистр речи.
Этот вариант модификаций аналитических структур относится в предлагаемой схеме к разряду лексического перифразирования.
Третий вариант межъязыковых преобразований протекает на уровне структурной организации аналитизма, получая, таким образом, облик грамматических трансформаций: voir rouge / впасть в неистовый гнев. В приведённом примере оппозитивная корреляция французского и русского аналитизмов осложняется добавочным грамматическим признаком — неодинаковым характером их видовых значений.
К своеобразному варианту грамматических трансформаций допустимо отнести также корреляты французских и русских аналитизмов, сопоставляемых в ином ракурсе, в частности, при условии, если за точку отсчёта принимается русский материал. Например, русские аналитизмы красное дерево, красная строка соотносятся во французской лингвокультуре уже не со словосочетаниями, а с отдельным словом: acajou, аllineа. Именное словосочетание русского языка красная цена имеет во французском языке в качестве своего коррелята полную предикативную синтагму: cа vaut tout аu plus. Причём, в качестве смыслового эквивалента может выступить не только грамматически иная структура, но подчас такая синтаксическая единица, в которой не содержится даже соответствующей лексемы цвета во французском языке: средь бела дня / еп plein jour. Следует упомянуть также возможную утрату аналитическим словосочетанием типичных для него отношений аналитизма и переход всей конструкции в разряд свободных сочетаний слов: etre d’une humeur noire / быть в плохом настроении, regarder qn d’un oeil noir / смотреть на кого-то с раздражением. Вместе с тем, межъязыковой анализ аналитизмов показал их преимущественное совпадение по грамматическому оформлению при существенных расхождениях лексического состава: delire alcoolique / белая горячкам; bolet comestible / белый гриб; sang bleu / белая кость; pour le plaisir de dire ип bon mot / для красного словца. Процессы, протекающие в пределах калькированных аналитизмов, остаются достаточно простыми. Как правило, их лексическое выражение и грамматическое оформление адекватны: coin rouge / красный уголок; tableau rouge (d’honneur) / доска почёта. Межъязыковая адекватность этих словосочетаний обусловлена именно тем, что они кальки, определяемые как «заимствования путём буквального перевода (обычно по частям) слова или оборота речи» (лексические, фразеологические и синтаксические кальки) [11, 2004, с. 188].
Итак, можно констатировать, что а) аналитические структуры в их межъязыковом восприятии склоняются преимущественно к лексическому перифразированию, отодвигая на периферию тот вид преобразований, который именуется грамматическими трансформациями; б) лексическое перифразирование достигает подчас того предела, за которым аналитическую структуру настигает либо утрата лексемы цветообозначения, либо разрушение её синтаксической организации.
Аналитические структуры, вовлекаемые в межъязыковые параллели, вскрывают различия в ментальном восприятии двумя этносами окружающего мира, когда одна и та же ситуация может передаваться неодинаковыми реалиями, а подчас и несовпадающими по форме структурами.
Список литературы:
- Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. — 338 с.
- Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Едиториал УРСС, 2002. — 448 с.
- Долинин К.А. Стилистика французского языка. Л.: Просвещение, 1987. — 302 с.
- Назарян А.Г. Фразеология современного французского языка. М.: Высшая школа, 1987. — 287 с.
- Никитин М.В. Лексическое значение в слове и словосочетании. Владимир: ВГПИ, 1974. — 222 с.
- Тамочкина О.А. Формирование коммуникативной готовности будущих бакалавров направления подготовки туризм средствами английского языка. // Вест-ник КГПУ им. В.П. Астафьева. 2015, № 3 [33]. — С. 73-78.
- Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 284 с.
- Хованская З.И., Дмитриева Л.Л. Стилистика французского языка. М.: Просвещение, 1991. — 395 с.
- Шрайбер В.И. Научные труды МГПИИЯ им. М.Тореза, вып. 167 (107), М.: Наука, 1980.
- Щетинкин В.Е. Пособие по переводу с французского языка на русский. М.: Просвещение, 1987. — 156 с.
- Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: УРСС, 2004. — 571 с.
- Большой иллюстрированный словарь иностранных слов. М.: «Русские словари» «Астрель» «АСТ», 2002. — 957 с.
- Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с.
- Логический словарь-справочник / Н.И. Кондаков. М.: Наука, 1975. — 717 с.
- Новейший словарь иностранных слов и выражений. Минск: Современный литератор, 2003. — 975 с.
- Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: «Азъ», 1993. — 960 с.
- Философский энциклопедический словарь. М.: Инфра-М, 1998. — 575 с.
- Dictionnaire du francais contemporain. Larousse. Paris (6), 1980. — 1263 с.
- Le Petit Robert 1 / Robert P. Dictionnaire alphabetique et analogique de la langue Francaise. Paris, 1984.[schema type=»book» name=»Структурные модификации в аналитических единицах французского языка в их наложении на русскую языковую систему» description=»Цель проводимого исследования заключается в выявлении характера лексико-синтаксических процессов, структурирующих два основных вида словосочетаний: на левом полюсе находятся элементарные аналитические единицы дофразеологического типа, тяготеющие по смысловой и синтаксической сути к свободным сочетаниям с переменными составляющими, на правом – аналитические единицы фразеологической природы с переменно-постоянными компонентами. Параллельное описание смыслового содержания аналитических структур французского языка в их наложении на информативные аналоги русского языка.» author=»Цаголова Татьяна Тамбиевна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-01-23″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_28.11.15_11(20)» ebook=»yes» ]