Номер части:
Журнал
ISSN: 2411-6467 (Print)
ISSN: 2413-9335 (Online)
Статьи, опубликованные в журнале, представляется читателям на условиях свободной лицензии CC BY-ND

СКИФСКАЯ ТЕМА В ТВОРЧЕСТВЕ ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА



Науки и перечень статей вошедших в журнал:
DOI:
Дата публикации статьи в журнале:
Название журнала: Евразийский Союз Ученых — публикация научных статей в ежемесячном научном журнале, Выпуск: , Том: , Страницы в выпуске: -
Данные для цитирования: . СКИФСКАЯ ТЕМА В ТВОРЧЕСТВЕ ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА // Евразийский Союз Ученых — публикация научных статей в ежемесячном научном журнале. Филологические науки. ; ():-.

Тема скифов стала необычайно популярной в русской культуре XIX — начала XX вв. Интерес к ней вырос после сенсационных открытий археологических памятников в Северном Причерноморье. Скифами интересовались видные историки и филологи (А.С. Лаппо-Данилевский, М.И. Ростовцев и др.). Ими были увлечены художники («Битва славян со скифами» В. Васнецова, книжная графика К. Петрова-Водкина и П. Хентовой) и музыканты («Скифская сюита» С. Прокофьева). Большим успехом пользовался перевод на русский язык книги немецкого ученого О. Шрадера «Индоевропейцы» (1913), в которой родословная славян возводилась к скифам. Не раз к этой теме обращались и поэты Серебряного века [см. 2,3,4,7,8,9 и др.].

Интересно и своеобразно представлена скифская тема в творчестве Вячеслава Иванова: в его стихах актуализировалась генетическая связь «дионисийского» жизнеощущения и скифства. В наследии поэта можно условно выделить целый ряд произведений, связанных с разными гранями «скифского» мифа.

Так, мотивом стихии, вырывающейся на поверхность культуры, объединены стихотворения Вяч. Иванова «Скиф пляшет» (из цикла «Парижские эпиграммы» (1891)) и «Полет» (1899).

В стихотворении «Скиф пляшет» (1891) полностью раскрывается то увлечение дионисийством, которое было так характерно для раннего творчества Вяч. Иванова [подробнее о дионисийстве Вяч. Иванова см. 1, С.443 – 461]. Стихотворение представляет собой поэтическое описание национальных черт русского характера – говоря о скифах, автор подразумевает себя и своих сограждан-современников. В стихотворении звучит мотив противостояния «вольного» Востока и «ограниченного» условностями и барьерами разного рода, окосневшего Запада: «Нам, нестройным – своеволье! / Нам – кочевье! Нам – простор! / Нам – безмежье! Нам – раздолье! / Грани – вам, и граней спор»[5, т.1, с.627].

И, как частный момент в этой дихотомии «своего» и «чужого» возникает противопоставление Закона и Хаоса, где дионисийский Хаос оказывается частью «своего» пространства: «Стены Вольности и Прав / Диким скифам не по нраву. / Guillotin учил вас праву… / Хаос – волен! Хаос – прав!»[5, т.1, с.627]

«Скифская» стихия не признает ограничений, но за ней чувствуется созидательный потенциал, в котором поэт отказывает мнимой европейской гармонии: «В нас заложена алчба / Вам неведомой свободы. / Ваши веки – только годы, / Где заносят непогоды / Безыменные гроба» [5, т.1, с.627].

В итоге стихотворение оказывается проникнуто антизападническим пафосом и становится наиболее полным выражением «скифской» идеи в творчестве Вяч. Иванова.

Вновь мотив не признающей ограничения стихии возникает в сонете Вяч. Иванова «Полет» (1899). И снова он оказывается связан с темой творчества, созидания, из-за чего поэт переосмысливает традиционный образ вдохновения – Музу. Она предстает всадницей, несущей в мир очистительную огненную бурю: «Ты, Муза вещая! Мчит по громам созвучий / Крылатый конь тебя! По грядам облаков, / Чрез ночь немых судеб и звездный сон веков, / Твой факел кажет путь и сеет след горючий» [5, т.1, с.609]. Музу сопровождает «музыка, обвита бурной тучей», «гул бездн» и «звон подков». Сам «надвременный брег», куда «певец» переносится вместе с музой, описывается как средоточие полного живительных сил хаоса: «Где я?.. Вкруг туч пожар – мрак бездн, – и крыльев снег, / И мышцы гордые напрягшихся титанов» [5, т.1, с.609]. Следует отметить, что в сонете также присутствует номадический мотив: движение здесь предстает как состояние духа, а не тела. Поэт и Муза в своей скачке устремляются от «ничтожества, сует, страстей, самообманов» к неизвестному.

Мотив скитальчества снова появляется, но уже как один из ведущих, в таких стихотворениях Вяч. Иванова, как «Кочевники красоты» (1904) и «Пришлец» (1904). Характерно, что в первом из них этот мотив снова оказывается связан с темой творчества: в стихотворении «Кочевники красоты» Вяч. Иванов создает образ художников-кочевников, пасущих «табуны грез». Поэт обращается к ним с призывом разрушать «ветхий» мир: «И с вашего раздолья / Низриньтесь вихрем орд / На нивы подневолья, / Где раб упрягом горд» [5, т.1, с.778].

Он предрекает появление мира «нового»: «Топчи их рай, Аттила, — / И новью пустоты / Взойдут твои светила, / Твоих степей цветы» [5, т.1, с.778]. Примечательно, что образом нового мира становится степь. Это находит свое объяснение в рамках «скифского» мифа, в котором степь воспринимается как  пространство свободы.

Другой вариант развития номадического мотива наблюдается в стихотворении «Пришлец» (1904). В нем скитальчество также осмысливается как особое, «инаковое» состояние духа, но теперь скитальцем, пришельцем оказывается не художник или Муза, а бог: « “Предреченный утешитель, / Где ж он, где, Сивилла?” – “Оглянись: / За тобой вершитель, разрешитель”. / – “Кто ты, чуждый?” – “Дионис”» [5, т.1, с.753].

Теперь мотив кочевья оказывается тесно связан с мотивом «исправления» исторического христианства: в христианской традиции пророчество Тибуртинской сивиллы о рождении Утешителя трактуется как пророчество о Рождестве Христа (существует даже православная икона «Сивилла Тибуртина пророчествует императору Августу о рождении Христа»)[10], здесь же поэт его рассматривает как пророчество о рождении Диониса. Однако замены фигуры Христа не происходит, поэт явно пытается синтезировать язычество и христианство в одно целое: свирель его Диониса поет вместе с «благовестом молитвы». Следует отметить и ту характеристику, которую дает себе ивановский Дионис – «В чреве Я взыгравший Бог». Здесь чувствуется отсылка к евангельскому эпизоду встречи матери Иоанна Предтечи святой Елизаветы и Богородицы: «Встав же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету. Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего!» (Лк., 1:39-42) Обычно это событие понимается, как первое предсказание Иоанна Предтечи о Мессии. Следовательно, можно предположить, что в стихотворении Вяч. Иванова возникает образ Диониса как своего рода языческого предтечи Иисуса Христа, предтечи, реабилитирующего человеческую страстность, стихийное начало.

Размышлениям над тайной стихии и ее оправданию посвящено и стихотворение Вяч. Иванова «Хмель» (1904), которое следует рассматривать в другом мотивном контексте. В нем появляется мотив опьянения, который оказывается связан с темой сотворения мира, что задается уже словами эпиграфа «Хмель, это – тайная душа нашей жизни. Мир – хмель божества» («Пламенники»). Поэт видит основу бытия как стихию, но стихию антиномичную: ее выражением становятся не только «разгул пиров предмирных, / Первых волн слепой разбег», но и «тихое похмелье» современности: «Но и древле распрей мир, и ныне / Мир разлук, – семи разлук свирель, / Пьяный сон луча в его пустыне, – / Вечного прозрачный хмель» [5, т.1, с.753].

В этом стихотворении звучит та же мысль о многоликости стихии, что и в статье Вяч. Иванова «Ницше и Дионис» (1904): «Равно дионисийны пляски дубравных сатиров и недвижное безмолвие потерявшейся во внутреннем созерцании и ощущении бога мэнады» [5, т.1, с.719]. По мысли автора, именно это и придает смысл стихийному началу: «оргийное самозабвение», «ужас и восторг потери себя в хаосе» должны быть прологом «нового обретения себя в Боге». Таким образом, в своем стихотворении поэт вновь утверждает творческий потенциал «Дионисовых энергий».

Однако не все так однозначно. Вяч. Иванов видит и разрушительный потенциал дионисийского буйства. Мотив разрушительной стихии возникает в его стихах, так или иначе затрагивающих тему будущего России. Их объединяют апокалипсические мотивы «скифского» мотивного комплекса.

Впервые эти мотивы возникают в стихотворении Вяч. Иванова «Астролог» (1905). Прежде всего в тексте звучит мотив эсхатологических предчувствий. Лирический герой стихотворения, астролог, утверждает: «Чредой уставленной созвездья / На землю сводят меч и мир: / Их вечное ярмо склонит живущий мир / Под знак Безумья и Возмездья. / Дохнет Неистовство из бездны темных сил» [5, т.2, с.252].

Здесь слышится отсылка к Откровению Иоанна Богослова: «Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время» (Откр., 20:2,3). Следовательно, в стихотворении появляется тема растворения адских врат и освобождения антихриста. В пространстве текста эта тема связана с мотивом стихии, взрывающей на своем пути все ограничения: «И вы воспляшете, все обезумев разом / На свежих рытвинах могил. / И страсть вас ослепит, и гнева от любви / Не различите вы в их яром искаженье; / Вы будете плясать – и, пав в изнеможенье, / Все захлебнуться вдруг возжаждете в крови» [5, т.2, с.252]. Также ее поддерживает мотив опьянения: «Блажен безумьем жрец! И, чья душа пьяна, — / Пусть будет палачом!..»[5, т.2, с.252]. Перед читателем предстает картина воистину дикарского буйства, как будто иллюстрирующая тезис самого Вяч. Иванова, позже высказанный им в статье «О Дионисе и культуре» (1908): «Дионис в России опасен: ему легко явиться у нас гибельною силою, неистовством только разрушительным» [5, т.3, с.126].

Еще более отчетливо апокалипсические мотивы звучат в стихотворении Вяч. Иванова «Язвы гвоздиные» (1906). В первых же его строках оказывается заявлен мотив эсхатологических предчувствий: «Сатана свои крылья раскрыл, Сатана / Над тобой, о родная страна!» [5, т.2, с.256] Позже возникает мотив русского мессианства, духовного избранничества. В стихотворении звучит мысль, что Россия была «Христовой звана» и именно этого высокого звания, на радость дьяволу, лишается теперь, утратив способность различать добро и зло: «И Христос твой – соро/м: вот идут на погром – / И несут Его стяг с топором» [5, т.2, с.256]. Характерно, что для описания отступления России от Бога поэт использует библейский образ: Россия предстает неверной невестой Господа: «И ликует, лобзая тебя, Сатана, – / Вот, лежишь ты, красна и черна; / Что гвоздиные свежие раны – красна, / Что гвоздиные язвы – черна» [5, т.2, с.256]. Этот отрывок вполне сопоставим со стихами пророка Иезекииля: «За твой разврат и за твои мерзости терпишь ты, – говорит Господь. Ибо так говорит Господь Бог. Я поступлю с тобой, как поступила ты, презрев клятву нарушением союза» (Иезек. 16:58,59). Таким образом, поэт дает здесь свою вариацию мотива русского мессианства – у него появляется Россия как недостойная Божья избранница, подобная Иерусалиму древности.

Вновь этот вариант мессианского мотива появляется в стихотворении «Недугующим» (1914). Превознося «Совесть русскую», способную противостать самой Судьбе, поэт отмечает, что она потеряла свои нравственные ориентиры: «Ты блуждаешь во Христе / И соблазняешься любовью». Но в стихах звучит надежда на то, что Россия еще способна восстановить свой союз с Богом, поэт прямо призывает ее к этому: «О Совесть русская! Пора / Тебе, переболевшей ложью / Уединенного добра, / Беглянке овчего двора, / Войти с народом в Правду Божью!» [5, т.4, с.25]

Полным надежд оказывается и стихотворение Вяч. Иванова «Бу/ди, бу/ди» (1916), навеянное событиями Первой мировой войны. В нем настойчиво звучит мотив перемещения мессианского центра на Восток: «В годы крестного труда / Помни, Русь, обет пророка: “Воссияет от востока / Царства Божия звезда”» [5, т.4, с.51]. Общий тон стихотворения отличается приподнятостью.

Пытаясь осмыслить революционные события 1917 года, поэт создает свой цикл «Песни смутного времени», в котором приходит к выводу, что теперь он и его современники являются свидетелями той эры очищения мира, которую предчувствовали ранее: «Может быть, это смутное время / Очищает распутное племя; / Может быть, эти лютые дни – / Человечней пред Богом они, / Чем былое с его благочинной/ И нечестья, и злобы личиной» («Может быть, это смутное время…») [5, т.4, с.73].

Поэт надеется, что за гибелью знакомого мира грядет его возрождение в новом, лучшем виде, и вопрошает: «Не весна ли в подполье пахнула? / Не Судьи ль разомкнула труба / Замурованных душ погреба?» [5, т.4, с.73].

Мотив спасения через гибель звучит и в другом стихотворении того же года «Да, сей пожар мы поджигали…». Оглядываясь в прошлое, поэт приходит к выводу о коллективной ответственности всех, кто «призывал Диониса», за то, что происходит с Родиной: «Да, сей пожар мы поджигали, // И совесть правду говорит, // Хотя предчувствия не лгали, // Что сердце наше в нем сгорит» [6, с.236].

Он готов со смирением принять последствия этого шага («Гори ж, истлей на самозданном, / О сердце-Феникс, очаге» [6, с.236]) и полон надежды на то, что разгоревшийся пламень окажется очистительным, а предпринимаемые действия – спасительными: «Кто развязал Эолов мех,/ Бурь не кори, не фарисействуй» [6, с.236].

Отдельно следует говорить о поздних стихотворениях Вяч. Иванова, часть из которых также связана со «скифским» текстом русской литературы. Эмигрировавший в Италию поэт заново осмысляет тему скитальчества. Она звучит в стихах «Повсюду гость и чужанин…» (1928), «Сверстнику» (1928), но с точки зрения темы нашего исследования наибольший интерес представляет стихотворение «Идти, куда глядят глаза…» (1944). В структуре этого стихотворения огромное место занимает мотив кочевья как особого состояния духа. Однако поэт его реинтерпретирует: в первой части стихотворения предстает описание вечного движения, характерное для «скифского» текста Серебряного века («Простор – предощущенье Бога»), но во второй перед читателями предстает лирический герой стихотворения – «заточник вольный», который дорожит «теснотой укромной» и полностью отвергает такое отношение к скитальчеству: «Исхожены тропы сухие, / И сказку опровергла быль. / Дорога – бег ползучий змия, / С высот низринутого в пыль» [6, с.188].

Таким образом, мы можем рассматривать это стихотворение как своего рода свидетельство отказа Вяч. Иванова от поэтизации страстного состояния, переосмысления роли «скифских» энергий в собственной судьбе. В целом же в творчестве Вяч. Иванова явление «скифства» предстает в концептуально отточенном, художественно завершенном виде.

Список литературы:

  1. Буева, Л.П. Дионисийство как культурно-антропологическая проблема (вариации на темы Вяч. Иванова) // Вячеслав Иванов. Архивные материалы и исследования. – М.: Русские словари, 1999. – 488с.
  2. Бражников, И.Л. Русская литература XIX – XX веков: историософский текст: Монография. – М.: МПГУ, 2011. – 240 с.
  3. Бобринская, Е. «Скифство» в русской культуре начала ХХ века и скифская тема у русских футуристов // Искусствознание – 1998. — №1 — 445 — 467 с.
  4. Воронова, О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура: Научное издание. — Рязань: Узорочье, 2002. — 520 с.
  5. Иванов, В.И. Собрание сочинений: в 4 т. — Брюссель: «Foyer Oriental Chrétien», 1971 — 1987.  – Т. 1. 872 с., Т.2. 851 с., Т.3. 896 с., т.4,  800 с.
  6. Иванов, Вячеслав. Стихотворения, поэмы,  трагедии:  в 2-х книгах. —  СПб. Академический проект, 1995г. – Книга 2-ая. –  432 с.
  7. Серёгина, С.А. «Скифы»: рецепция символистского жизнетворчества (Иванов-Разумник, Андрей Белый, Есенин, Клюев) // Поэтика и проблематика творчества С.А. Есенина в контексте Есенинской энциклопедии. – М.: «Лазурь», 2009. – 496 с. С.281 – 299.
  8. Созина Е.М. «Скифский текст» в творчестве поэтов Серебряного века // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». — №5. – 2010. – М.: Изд-во МГОУ. – 124 с. С.104-109.
  9. Солнцева Н. М. «Скифы и скифство в русской литературе» [Электронный ресурс] //Интернет-энциклопедия «Στεφανοσ: Русская литература и культурная жизнь. XX век», Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова [сайт] [2008] – Режим доступа: https://www.philol.msu.ru/~modern/main.php?page=948 (дата обращений: 11.01.2014)
  10. Спафарий Николай. Книга о сивиллах, сколько их было и каковы их имена и о предсказаниях их [Электронный ресурс]/Николай Спафарий // Ленинка.ru. Прошлое… Настоящее…Будущее… [сайт] Режим доступа: https://leninka.ru/index.php?doc=2955 (дата обращения: 29.09.2013). – Загл. с экрана.[schema type=»book» name=»СКИФСКАЯ ТЕМА В ТВОРЧЕСТВЕ ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА» author=»Созина Елена Михайловна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-06-19″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.12.2014_12(09)» ebook=»yes» ]
Список литературы:


Записи созданы 9819

Похожие записи

Начните вводить, то что вы ищите выше и нажмите кнопку Enter для поиска. Нажмите кнопку ESC для отмены.

Вернуться наверх
slot thailand slot gacor 2023 slot dana jendralsmaya slot dana slot server luar demo slot slot 4d slot terbaru slot gacor slot deposit pulsa slot terbaik slot thailand slot terbaru
404: Not Found