«Маска дарует ужас свободы, ведь очень легко забыть, кто ты такой»
[10; 57].
Красота – категория эстетической сферы человеческого бытия и познания, не ограниченной собственно художественным измерением – является своеобразной проекцией человеческой сущности, способом её онтологизации. Эстетическое переживание, несомненно, связано с «каким-то особым пронзительно-радостным состоянием» [3; 9]. Без этой радости «необратимой исполненности смысла» [3; 11] не существует ни одного нашего переживания искусства или занятия искусством. Обозначив красоту как источник светлой радости самоузнавания, мы утверждаем её обобщающую роль в антропогенезе и смыслогенезе.
Развитие и становление человеческой сущности происходит через диалектическое снятие противоречий её индивидуального и общественного, формального и содержательного, природного и социального, физического и духовного, статичного и динамичного аспектов, противоречия цели и средств, объективного и субъективного, необходимости и свободы, конечного и бесконечного, системного и элементарного и др. [6; с. 5]. Поскольку «сама сущность эстетического как раз и обусловливается такой его диалектической двойственностью» [2; с. 4], человек, по замечанию Н.И.Крюковского, становится эстетическим объектом, воплощая «единство сущности и явления, внутреннего и внешнего, содержания и формы, духовного и телесного, социального и биологического» [2; с. 4]. Единство это по самой своей природе является «весьма подвижным и динамичным» [2; с. 4], незавершенным. Эстетическая антропология постулирует инфинитизм, незаконченность, незавершенность, динамизм человеческой сущности [8; с. 44], исследуя эстетические способы антропологизации и проблематику красоты в её способности объективировать меру человеческого в человеке.
Многомерная категория человеческой красоты в истории европейской эстетики развивалась и дополнялась. Многочисленные эстетические состояния, от «возвышенного» до «трагического», от «низменного» до «комического», предстают перед нами как грани эстетического восприятия, определяющие качество и интенсивность эстетических эмоций и обогащающие красоту человека. Имевшее место в истории европейского смыслообразования развитие представлений о человеческой красоте «обусловило её роль в олицетворении и архетипизации социальных форм пространства, времени, движения» [10; с. 46]. Определяя смыслогенетическую миссию искусства, «в живопись проникает изображение интриги, изображение выражения» [5; с. 18]; в ренессансную скульптуру, подчеркивающую «победу духа, силы воли и мысли над телом» [5; с. 18], проникает изображение духовности.
Представления о человеческой красоте в истории западной культуры претерпевали изменения, связанные с развитием и исторической миссией видов и жанров искусств, определивших характерные для эпох способы эстетической визуализации растущей социальности. Рассмотрим в качестве такого лидера искусство театра, аллегорически представившего широкой публике статусно-ролевое мировосприятие, запечатленное в деятельной, подвижной красоте его героев – «крайне энергичных, активных фигур какого-либо… драматургического действия» [9; с. 6].
Предшествовавшая развитию театрального искусства поэтика смеховой средневековой культуры являлась способом гармонизации и уравновешивания рациональных мировоззренческих и смысловых максим спонтанными, эмоциональными формами мировосприятия, аутентичными самим глубинам человеческой индивидуальной и коллективной психики. Выполняя компенсаторную функцию, карнавалы и праздники шутов усиливали процесс солидаризации общества и обуславливали его единство, в игровой и шутовской форме (по праву игры) размывая границы статусной принадлежности, осуществляя игровую инверсию общественного статуса. Снижение возвышенного – доминанты официальной церковной эстетической парадигмы – комическими средствами уравновешивало человека в гармонии эстетической самооценки, в красоте как наиболее гармоничном эстетическом состоянии.
С передачей «функции смыслообразующего лидера театральному искусству» опредмечивание «опыта растущего межличностного общения» приобретает характер действия [7; с. 146]. Театр позднего средневековья представляет несомненный интерес с точки зрения его смыслообразующей миссии. Вслед за «карнавальным единодушием менталитета знати, творческой мысли и психологии простолюдина» [5; с. 19] театр меняет свой «пространственно-временной вектор» [4; с. 275]. Обращенный к народу, театр «вынужден включать в репертуар уже не мифологическую и историческую тематику, а бытовые темы, понятные и востребованные самыми широкими массами» [4; с. 275]. Впоследствии «театр врывается в жизнь, театрализуя и изменяя её» [4; с. 274], открывая новые границы и возможности поведения. Поскольку театральная постановка есть представление цепи событий, в которые персонаж вмешивался, влияя на мир и являясь законодателем собственного поведения, «уподобление обыденной жизни спектаклю позволяло человеку и избирать модель индивидуального поведения, и наполнить свою жизнь событиями, и избавляло его от власти обычая» [4; с. 274], полагает Суворова Л.Г. Непревзойденной иллюстрацией данных процессов, на наш взгляд, является «Моралите» Б.Ансуорта, лауреата букеровской премии.
Задумав играть «то, что произошло один раз», событие из жизни горожан, актеры создают для своей пьесы, для «новой Игры», которая «тронет зрителей, чтобы они разошлись не такими, какими пришли» [1; 132], новые «Фигуры»: «Мы все играли Моралите, в котором называем сбившегося с пути Человеком, или Родом Человеческим, или Царем Жизни. И Добродетели борются с Пороками за его душу. Вот мы и делаем его Фигурой, воплощающей всех. Но ведь та же битва происходит в каждой отдельной душе, и в наших душах, и в душе женщины, которая ограбила Томаса Уэллса и убила его. Это очень старая форма Игры, та, что просуществует дольше остальных» [1; 84-85].
Мы можем сказать, что красота человека, визуализируя социальные связи и отношения, придает статусно-ролевой парадигме глубину, основательность и существенность.
Список литературы:
- Ансуорт Б. Моралите: роман. М.: АСТ: Транзиткнига, 2004. 239 с.
- Крюковский Н.И. Homo pulcher. Человек прекрасный: Очерк теоретической эстетики человека. Минск: Изд-во БГУ, 1983. 303 с.
- Мамардашвили М.К. Эстетика мышления. М.: Московская школа политических исследований. 2000. 416 с.
- Суворова Л.Г. Взаимовлияние живописи, театра и повседневности // Историческая и социально-образовательная мысль. 2015. Т.7. № 7. Ч.2. С. 273-276.
- Щербинин М.Н. Горизонты России: литература, философия и жизнь // Взаимопонимание культур: Сборник научных трудов. Вып.1. Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 1998. С.17-24.
- Щербинин М.Н. Законы и категории диалектики на ступенях интеллектуального прогресса // Вестник Тюменского государственного университета. 1999. № 1. С. 3-16.
- Щербинин М.Н. Искусство и философия в генезисе смыслообразования (Опыт эстетической антропологии): Монография. Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2005. 312 с.
- Щербинин М.Н. Свобода и необходимость в рационализации гуманитарного познания как выражение её возможностей и пределов // Вестник Тюменского государственного университета. № 10. 2013. С. 37-45.
- Щербинин М.Н. Субъект и субъективность в фигуративности эстетико-антропологического поиска // Эстетическая антропология: фигуративный аспект. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Тюмень, 13 декабря 2013 г.). Тюмень: Мандр и Ка, 2013. С. 3-10.
- Щербинин М.Н., Андреева Н.С. Эстетико-антропологическая интерпретация выразительного потенциала человеческой красоты // Вестник Челябинского университета. 2014. № 25 (354). С. 45-49.[schema type=»book» name=»ВИЗУАЛИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНОСТИ В КРАСОТЕ ЧЕЛОВЕКА» description=»В статье рассматривается процесс обогащения представлений о красоте человека в Европейской культуре Нового Времени. Подвижность театрализованной красоты человека выполняет миссию утверждения социальной мобильности, атрибутивно связанной с социальностью человеческой сущности. » author=»Андреева Наталья Сергеевна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2016-12-20″ edition=»euroasia-science_28.04.2016_4(25)» ebook=»yes» ]