| “…драма познания…”
А. Эйнштейн |
Введение
В философской и методологической литературе последних десятилетий все чаще предметом исследования становятся фундаментальные идеи, понятия и представления, образующие относительно устойчивые основания, на которых развиваются конкретные эмпирические знания и объясняющие их теории. Практика защиты информации, чтобы быть эффективной должна опираться на “свою” научную область как на целостность, в своем развитии поглощающую множество научных дисциплин с их системными связями с теориями различной степени общности, их отношениями к различным формам эмпирических знаний в рамках отдельных дисциплин, включаемых в рассматриваемую область. А. Эйнштейн отмечал: ” … Наука вынуждает нас создавать новые понятия, новые теории. Их задача – разрушить систему противоречий, которые часто преграждают дорогу научному прогрессу. Все существенные идеи родились в драматическом конфликте между нашими реальностью и нашими попытками ее понять. …”. Исследование “реальности, в котором живет современная защита информации как научная область и нашими попытками ее понять” в настоящее время привело к конфликту, в основе которого лежит противоречие между выводами современной истории и философии науки и сегодняшним состоянием защиты информации как научной области, и невозможность построения научных теорий на основаниях, предлагаемых специалистами в области защиты информации России настоящего времени, нежелание ими подтвердить свои представления выводами с позиции современной эпохи развития науки.
В качестве фундаментальной работы, подводящей итог современному состоянию работ по созданию теории защиты информации, и в которой в концентрированном виде изложен взгляд на построение теории защиты информации, следует отметить работу А.А. Малюк [ 1 ]. В ней изложены, как видится автору, основы теории защиты информации, объединяющей широкий спектр проблем, связанных с обеспечением информационной безопасности в процессе генерирования, обработки, хранения и передачи информации в автоматизированной системе. Также в ней анализируются различные подходы к моделированию систем и процессов защиты информации в условиях неполноты и недостоверности исходных данных. В данной работе также рассматривается создание теории защиты информации как этапный процесс последовательного перехода от предыдущего этапа к последующему, дана их характеристика. Выделены эмпирический, концептуально-эмпирический и теоретико-концептуальный подходы, лежащие в основе этапов, отмечены их характерные особенности. Автору видится построение теории защиты информации как результат совершенствования теоретико-концептуального подхода.
Философский анализ содержания книги показывает, что просматривается генеральная тенденция построения теории защиты информации из практики, в опоре на набираемую статистику, связанную с защитой информации. Публикация [ 2 ] иную тенденцию не выявила.
Однако уместно отметить следующее:
- Как отмечал К.Ф. Вайцзеккер [ 3 ]: “…Современная позитивистская, или эмпиристская, философия науки упорно бьется над этой проблемой, но она приводит ко все большим и большим трудностям. Это объясняется тем, что она пытается достичь невозможного… философия эмпиризма не может найти решение, а может только поставить вопрос (проблему)”. Кроме того, объекты информатизации с развернутыми в них системами защиты информации, включают людей (человека), они представляют собой исторически развивающиеся системы, более сложный тип объектов даже по сравнению с саморазвивающимися системами, поскольку они по истечении времени формируют новый уровень своей организации, изменяют свою структуру, характеризуются принципиальной необратимостью процессов и т.п. Приходится противодействовать “злоумышленнику” в философском отношении рассматриваемому как “наделенная сознанием природа”, ищущая пути достижения своей цели, в этом случае ориентация на набираемую статистику условна.
- Просматривается философская позиция автора, основанная на том, что основные понятия и законы теории защиты информации происходят из опыта. Следуя этому, теория может нести свойства “внешнего оправдания”, логической стройностью “внутренне совершенных” научных теорий она обладать не может.
- Автор признает, что и исследуемой области имеют место случайные факторы, но его позиция опоры на факты говорит о том, что он остается на позициях классической науки, не результативной в данной области. Переход на позиции современной, постнеклассической науки, оперирующей категориями, включающими категорию “потенциальная возможность”, у автора не состоялся.
В книге просматривается попытка увековечивания метода экспертных оценок, по существу являющегося одной из форм гадания или получения информации интуитивным методом. Эта позиция не нова, еще более двух тысяч лет назад до открытия, сделанного Галилеем, человечество жило верой в интуитивную идею. В “Механике”, приписываемой Аристотелю, можно прочесть: “… Движущееся тело останавливается, если сила, его толкающая, прекращает свое действие…. ”. На что А. Эйнштейн отметил [ 4 ]: “ …. Открытие, сделанное Галилеем, и применение им методов научного рассуждения были одним из важных достижений в истории человеческой мысли, и оно отмечает действительное начало физики. Это открытие учит нас тому, что интуитивным выводам, базирующимся на непосредственном наблюдении, не всегда можно доверять, так как они ведут по ложному следу…. ”. В силу рассмотренного теория защиты информации должна предлагать методы научного рассуждения, опирающиеся на достижения истории и философии науки.
Другая группа авторов предлагает создать теорию защиты информации на позициях логического позитивизма (А.А. Грушо, Е.Е. Тимонина [3]). Однако современная философия науки доказывает невозможность построения теории защиты информации и на этих позициях. Отсюда следует, что “Эйнштейнова задача” разрешения конфликта между “реальностью и попытками ее понять” применительно к защите информации как научной области настоящего времени продолжает оставаться неразрешенной. Авторы данных построений к сожалению не нашли нужным произвести работу философского характера по определению оснований защиты информации как научной области, созвучной науке начала третьего тысячелетия, без которой создание теории защиты информации как области науки, отвечающей потребностям практики сегодняшнего дня невозможно. Поиск работ, направленных на разрешение философских проблем в области защиты информации показал, что в данной области активно работает, пожалуй, только Г.А. Атаманов. Однако, поскольку он специализируется в области социальной психологии (автореферат его кандидатской диссертации: Атаманов Геннадий Альбертович “Информационная безопасность в современном обществе (социально-философский аспект), Волгоград, 2006 г.”), то его работы носят специфический “социологический уклон”, не позволяющий решить задачу, поставленную в данной работе.
Успешное решение поставленной задачи в данной работе предполагает целостное рассмотрение оснований защиты информации как научной области в опоре на достижения современной истории и философии науки. Здесь под основаниями защиты информации понимаются фундаментальные представления, понятия и принципы науки, определяющие стратегию исследования, организующие в целостную систему многообразие конкретных теоретических и эмпирических знаний и обеспечивающие их включение в культуру современной исторической эпохи.
Современная философия науки в качестве важнейших компонентов основания науки и научных областей согласно В.С. Степину [6 ] выделяет: 1) философские основания науки; 2) научную картину мира; 3) идеалы и нормы научного познания. Данные компоненты выражают общие представления о специфике предмета научного исследования, об особенностях познавательной деятельности, осваивающих тот или иной тип объектов, о характере связей науки с культурой соответствующей исторической эпохи, в нашем случае – науки постнеклассического типа.
- Философские основания защиты информации как научной
области
| “…. Теория тяготения научила меня: … собрание теоретических фактов, как бы обширно оно не было, не может привести к таким сложным уравнениям (авт.- поля тяготения). На опыте можно проверить теорию, но нет пути к построению теории …. ”.
А. Эйнштейн |
Философия науки исходит из того, что современная наука может исследовать любые феномены жизни человека и его сознания, она может исследовать и деятельность, и человеческую психику и культуру, но только под одним углом зрения – как особые предметы, которые подчиняются объективным законам. Философское обоснование оснований науки осуществляется посредством философских идей и принципов, которые обосновывают постулаты науки, ее идеалы и нормы обеспечения эвристики поиска. Они обеспечивают стыковку научной картины мира, а также идеалов и нормативных структур науки (схем метода) с господствующим мировоззрением той или иной исторической эпохи, с категориями ее культуры. Эти принципы целенаправляют перестройку нормативных структур науки и картин реальности, а затем применяются для обоснования полученных результатов — новых онтологий и новых представлений о методе.
Современный исторический этап развития науки характеризуется согласно В.С. Степину как постнеклассическая наука (неонеклассическая согласно С.А. Лебедеву). Она рассматривается как развитие неклассической науки, как нечто неизмеримо большее, нежели включение в наукооборот Эйнштейновых и Планковских постоянных «с» и «h», разграничивающие масштабы природы как предметы освоения предыдущего и последующего знания, создавшие мировоззренческий и общекультурный барьер, пропасть несовместности качества мысли. Важным является и то, что философские основания науки обеспечивают стыковку научной картины мира, а также идеалов и нормативных структур науки (схем метода) с господствующим мировоззрением исторической эпохи, с категориями ее культуры путем выделения факторов, рассматриваемых в качестве доминант, идейных линий, существенных для науки в целом и для защиты информации как ее научной области. Согласно В.С. Степину и С.А. Лебедеву они включают:
Взгляды на исследование субъективной деятельности. При исследовании субъективной деятельности согласно В.С. Степину исходят из того, что субъективная структура деятельности изучается как особый объект под особым углом зрения – как особые предметы, которые подчиняются объективным законам. Этот особый ракурс предметности выражает одновременно и безграничность, и ограниченность науки, что справедливо и для защиты информации как научной области. Субъективная структура, реализованная в субъекте деятельности как самодеятельное, сознательное существо обладает свободой воли и она не только объект, но и субъект деятельности. Человек – как наделенная сознанием природа в его субъективном бытии представим таким множеством состояний, что не все его состояния могут быть исчерпаны научном знанием, даже если предположить, что такое всеобъемлющее научное знание о человеке, его жизнедеятельности может быть получено.
Существенными представляются доминанты и идейные линии неклассической науки, наиболее интересно и полно они вскрыты в книге С.А. Лебедева [ 7 ].
Психоанализ. В контексте поставленной задачи, а также нашего изложения интересен моментами:
- Выявляет проблему интерсубъективного, породившего глубокую методологическую тему познавательного консенсуса: какова техника его достижения? Погружение в эту тему индуцирует внедрение в арсенал научного поиска нетрадиционных верификационистских, операционалистских, инструменталистских идей, соображений в духе теории когеренций (согласования протекающих процессов, фаз, связности элементов, структур, систем).
- Мотивом синкретичности психического, выражающегося в неразвитости теорий, взглядов на изучаемые явления.
- Мотивом общих психических механизмов символизации и кодификации в формах идеи инвариантов в способах фиксации информации, принципов симметрии, теоретико-групповых, логико-алгебраических подходов.
Психологизм. Питает неклассику:
а) представлением психологически очевидного, достигаемого в результате генетически-конструктивных и операциональных процедур в формах интуиционизма, ультраинтуиционизма, конструктивизма, финитизма, операционализма;
б) понятием непосредственно наблюдаемого в форме принципа наблюдаемости;
в) идеей объективности (интерсубъективности) субъективных познавательных образов, которая обусловливается способом их варьирования, компоновки в форме релятивистских императивов альтернативных, эквивалентных описаний, а также концептуального плюрализма.
Феноменология. Она созвучна неклассике подчеркиванием возможности конструирования действительности из субъективной спонтанности в формах абстрактного моделирования, интенсивной теоретизации, возможностью формулирования научной теории как “ограниченного количество абстракций, позволяющих вскрыть субординацию в рассматриваемой области”.
Персонализм. Он важен доктриной личности как самотворящей стихии, для которой характерно изначальное отрицание монизма и панлогизма на фоне допущения множественности субъективных потенциалов. Он противостоит классике образами полнокровно переживающего субъекта — носителя конкретных (не среднестатистических, омассовленных) способностей. Он приводит не только к разрушению модели зеркального копирования действительности, но вводит в эпистемологию умонастроение активизма: индивид как сгусток воли, цели, интереса самостийно творит законы, искусственную природу и привносит стандарты в природу, где мир человека — арена бытия, а не мир бытия — арена человека. Человек, обладая необходимыми “степенями свободы”, выделяет конкретность, релятивистские и активистские императивы, это созвучно высказыванию А. Эйнштейна, что научная теория – “изобретение свободного разума”.
Модернизм. Он для перспектив неклассики значим подчеркнутостью отхода от наглядности, свойственной классической науке. Модернизму свойственен дух эпатажа, борьба с устоявшимся, склонность к допущению новых типов реальности, опора на условность, экспериментаторство. Идейные силовые линии модерна и неклассики совпадают буквально как интенция на ревизию вечных истин, релятивизации стандартов, экзистенциализации ситуаций, увязывание истины с субъективным взглядом на мир, признание уникальности личностного видения, самоценности избранных систем отсчета (неопределенность, локальность, моментализм), отрицание зеркальности, прямолинейности вектора от реальности к ее изображению и пониманию. Идея самовыражения обуславливается новыми задачами индивида, установкой не на внешний, а на внутренний мир исследователя. Это находит выражение через определение роли субъекта в познании, в акценте на объективно-идеальных ракурсах знания, через сюрреализацию действительности путем сращения реального и нереального в ее изобразительных реконструкциях. Это нашло свое выражение в квантовом видении мира, широкой математизации представления изучаемых явлений часто лишенных наглядности.
Анархизм и волюнтаризм. Он выражается в клише человека-бунтаря, восстающего против косной массы в формах релятивизация норм, индивидуализации ценностей, ставки на нетрадиционность, подрыв универсалий, абсолютов, канонов.
Прагматизм. Он привносит стереотипы инструментального, эффективности, свободы поиска, волеизъявления владельца информации (в нашем случае), проявляется через неклассичность истины, активность познающего.
Связь этих разнокалиберных особенного идейных предтеч неклассики в систему позволяет сделать вывод о том, что в архетипе духовности начала нашего века оказались заложенными многозначительные для грядущих судеб знания идиомы такие, как: новаторство, ревизия, самоутверждение, пикировка с традицией, экспериментаторство, нестандартность, условность, отход от визуального, концептуализм, символичность, измененная стратегия изобразительности.
В этой во всех отношениях стимулирующей смысложизненной среде сложилась и складывается нетрадиционная интеллектуальная перспектива с множеством неканонических показателей, вбирающих принципиальные черты неклассического миропредставления в формах:
Полифундаментальность. Она находит выражение в развале монистического субстанциализма с принятием образа целостной, многоуровневосистемной реальности, что нашло свое выражение в общей теории систем, активно представленной в основных идеях, отраженных В.В. Дружининым в [8] и Дж. Клиром в [ 9 ].
Интегратизм. Из нее следует, что ипостасная структура мира вытесняет классический фундаментализм с догмами типа: сложное аддитивно, механически редуцируется к простому; целое не влияет на части; сложное (целое) расчленяется на составляющие (простое, части) с сохранением его свойств и т. д. В противовес этому принимается не отягощенная фундаменталистским дизайном схема многомерной, поливариантной действительности, где целое и часть самодостаточны, где целое не агрегат разрозненных, недоразвитых относительно него частей, а часть не миниатюра целого.
Целое и часть (система и подсистема) нераздельны и неслиянны, будучи ипостасями, обладают самостоянием, суверенностью. Они единосущны, однопорядковы, не редуцируемы, но проникаемы друг в друга. Здесь правильно указать на отвергаемую неклассикой фундаменталистскую онтологию точечности (вводящую допущения «деление вещества безгранично», «целое больше части», «часть несамодостаточна» и т. п.).
Синергизм. Классическая наука имела дело с миром, который с известной долей условности все же мог моделироваться как совокупность движущихся материальных точек (корпускул, конкреций, атомов, амеров, какуменов и т. д.), механически ассоциируемых в телесные многообразия. Расширение границ изучаемой реальности, необходимость понимания внутреннего устройства активных, избирательных, целеориентированных систем, свойства которых определяются текущими в них процессами обнажили предел классических подходов. Самоорганизующиеся, саморазвивающиеся неравновесные, нестационарные, открытые, каталитические системы ни при каких обстоятельствах не ведут себя как классические элементарные. Теоретическим плацдармом их описания ни в коем случае не могут быть классически базовые принципы сложенности (принцип Анаксагора — Демокрита) и механистичности (принцип Кеплера). В новых условиях требуется иная эвристика, выступающая адекватным инструментом истолкования когерентных, кооперативных явлений. Ею стал синергизм, трактующий образование макроскопически упорядоченных структур в нетривиальных (немеханических) системах с позиций формирования порядка из хаоса вследствие коллективных эффектов согласования множества подсистем на основе нелинейных, неравновесных упорядочивающих процессов.
Пришел конец элементаристско — фундаменталистской онтологии механицизма с обслуживающим ее категориальным блоком: стабильность, неизменность, постоянство, линейность, равновесность, обратимость, устойчивость, простота и т. д. На развалинах элементаристско -фундаменталистской онтологии утвердилась организмическая картина Мира, зиждущаяся на допущении совокупных эффектов самоорганизации, конструктивной роли времени. На допущении динамической нестабильности систем, как категориальный блок, составленный неустойчивостью, неравновесностью, сложностью, нелинейностью, когерентностью, необратимостью, синхронностью, изменчивостью и т. д. Произошла трансформация понятия элементарности. Неклассическое его прочтение находит выражение в том, что: она, во-первых, не инспирирующее фундаментальное, а минимальное, остающееся зачастую равнодостойной композиционному, служит его полномочным выражением; во-вторых, вопреки классическому аддитивно-матрешечному, она обеспечивает генетически-конструктивную интерпретацию явлений посредством отслеживания этапов становления, взаимодействия одних структур с другими.
Холизм. Антифундаменталистский, антиредукционистский интеллектуальный блок, предопределяющий интерпретацию действительности как иерархию целостностей. В подобных случаях руководствуются планами:
1) кооперативной самоизменчивости;
2) гетерогенных многомерных структур, каждая им которых представляет самодетерминируемый инвариант в вариантах.
Антисозерцательность, находит выражение в форме оперативно-деятельностного начала. Деятельностный подход выражается в виде ориентации не на репродукцию заданных структур, а на преобразование внешней человеку действительности. Парадигма классической науки с узаконенным в ней объектным стилем мышления нацеливала на познавательное освоение предмета, так сказать, самого по себе в его натуралистичной естественности и непосредственности. Последнее означало некритическую абсолютизацию «природного процесса», выделяемого безотносительно к условиям его изучения, что влекло повсеместную элиминацию из науки субъективной деятельности, игнорирование роли средств исследовательского воздействия на объект познания. Между тем стратегия герметичности объективного предмета никак и ничем не оправдана.
Изоляционистская посылка отделения поведения материального объекта от его изучения, пренебрежение взаимодействием между объектом и прибором обнаруживает фиктивность со стадии атомной физики, поставляющей нестандартную ситуацию, где способом актуализации предметности оказывается взаимодействие объекта с познающим субъектом. С этого момента в методологическое сознание вводится запрет на объективистскую трактовку характеристик предметности «самой по себе» без учета способов ее освоения. Внедряет, закрепляет в знании идею естественного предела значений как величин, так и способов их фиксации.
Как умонастроение релятивизм питается двумя источниками.
- Онтологическим, связаным с зависимостью объективных характеристик предметности от фактических условий протекания реальных процессов: в различных контекстах существования свойства вещей варьируются. Данное с классической точки зрения необычное обстоятельство вызвало массу недоумений и недоразумений, что вновь и вновь оттеняет полифундаментальность, многослойность мира, имеющего плюральную структуру, которая определяет и предопределяет изменчивость его параметров. Тезису об изменчивости свойств действительности можно придавать самую широкую редакцию: вариабельны не только характеристики вещей (величины), но и формы, способы, условия бытия вещности, — даже наиболее универсальные, такие, как причинно-следственная размерность.
- Эпистемологическим, заключается в дискриминации выделенных (привилегированных) систем отсчета. Привилегированная система отсчета — неоперациональная, спекулятивная химера, возникающая вследствие принятия всеобъемлюще-неизменных рамок событий (вездесущего просцениума) в отвлечении от возможных обстоятельств, обратных воздействий, порядка и типа приближения. В противовес этому отстаивается линия зависимости аппарата науки (описания, понятия, величины) от конкретных систем отсчета, связанных с определенными онтологическими интервалами, сообщающими операциональную и семантическую значимость используемым абстракциям. Положению о релятивности знания в эпистемологическом смысле также требуется сообщать максимально широкое толкование. Знание не безотносительно, оно интенционально, сцеплено с приемами мыслительной и экспериментальной обработки действительности, процедурами идентификации объектов, правилами их интерпретации, систематизации и т. д. Онтологическая и ментальная региональность знания в конечном счете и выражает то, что именуют относительностью к реальности и средствам познания (понятийная и опытная интервальность — изоморфная контекстам реальности адекватность, точность, строгость знания).
В качестве специфической черты неклассики релятивизм, безусловно, поддерживающий плюрализм, свободу выбора, действия (эквивалентные описания согласно принимаемым в локальных системах отсчета способам типологизации реальности). Релятивизм не может быть, однако, отождествлен с субъективизмом. Релятивизм не есть гносеологический анархизм, отрицание обязательности познавательных норм, объективных критериев правильности, состоятельности познания; он не исключает признания абсолютов. Перцептуальные и концептуальные абсолюты входят в знание через эпистемологические универсалии — законы освоения предметности: на эмпирическом уровне — посредством инструменталистских, верификационистских методик, рецептов манипулирования с объектами, метрического, функционального плана понятий; на теоретическом уровне — посредством структурных правил преобразования, стандартизирующих генерацию внутренних единиц теории — инвариантность, симметрия, морфизмы, фундаментальные константы, ковариантность как гарантия непротиворечивого перехода от одних систем координат к другим.
Дополнительность. Сформулирована Бором как неизбежное следствие «противоречия между квантовым постулатом, разграничением объекта и средства наблюдения», характеризует сознательное использование в исследованиях (наблюдение, описание) групп взаимоисключающих понятий: сосредоточение на одних факторах делает невозможным одновременное изучение других, — анализ их протекает в неидентичных условиях с признаками опытной несовместимости (волна-частица, импульс-координата, в защите информации как научной области находит выражение в множественности форм существовании информации на объекте информатизации: электрические сигналы, визуальные образы, электромагнитные и акустические волны, зоны намагниченности, и т.д.). Как неклассический принцип дополнительность разрушает классическую идею зеркально-однозначного соответствия мысли реальности безотносительно к способам ее (реальности) эпистемической локализации, символизирует имеющееся в неклассической науке существенное ограничение категории объективно существующего явления в смысле независимости его от способов его освоения. Фиксированные системы отсчета, пригодные для описания совершенно конкретных параметров (скажем, энергетических), не пригодны для описания иных (скажем, пространственно-временных). Следовательно, дополнительность выражает не просто относительность к прибору как таковому, но относительность к разным типам приборов (исследовательских ситуаций). Боровский принцип дополнительности в защите информации выражается во множественности форм существования информации на объекте информатизации в соответствии с технологией обработки и хранения информации в технических средствах объекта информатизации.
Логика развития неклассической науки обусловливает и более широкое толкование дополнительности. Суть в том, что многоярусные, полифундаментальные вариабельные системы не концептуализируются с каких-то преимущественных позиций. Дополнительность с этой точки зрения — следствие полиморфности, ипостасности, гетерогенности принимаемой онтологии с атрибутивной ей потенциальностью. Учет данного обстоятельства накладывает отпечаток на трактовку взаимоотношения различных исследовательских программ и подходов. Классическая точка зрения определяется проведением гносеологического изоморфизма: единой и единственной сущности взаимосоответствует единая и единственная истина. С точки зрения неклассики подобная линия не проходит: различные ракурсы видения системы не сводятся к одному единственному ракурсу; неустранимая множественность, полилог взглядов на одну и ту же реальность означает невозможность божественного взгляда-обозрения всей реальности. Претендующая на глубину научная теория, фокусируясь в отдельных фрагментах на некоторых онтологических эпизодах, должна выстраивать общую мозаичную панораму событий, создаваемую на разных «сценических площадках» методом полиэкрана.
Когерентность (синхронизированность), находит выражение в различных и зачастую кажущихся несвязанными событиях, которые налагаются друг на друга и оттого усиливают или ослабляют размерность собственного тока. Говоря о когерентности, вводящей новую модель причинности, подчеркивается специфически коллективный, во многом несиловой и творческий строй детерминации изучаемых неклассикой явлений, понимаемых как результирующая объемных самоиндуцируемых кооперативных связях, дающих начало новым процессам. Это не классическая схема пересечения необходимостей в объяснении наблюдаемых реалий, а модель самоформирования макроскопических масштабов событий из внутренней потенциальности (эффекты системных связей, способных на коллективную самоиндукцию, резонансное самодействие).
Нелинейность, находит выражение в том, что в классической науке допущения параметрической стабильности изменяющихся систем, независимости их свойств от происходящих в них процессов признавались как предельно сильные. Случайность, неопределенность, вероятность исключались из рассмотрения. Описание реальной изменчивости производилось по канонической механической модели: аппарат динамики (уравнения движения) с фиксацией начальных условий для установленного момента времени,— вот все, что требуется для исчерпывающего воссоздания поведения любой развивающейся системы. Нелинейность рассматривает данный подход как ограниченный, не обеспечивающий глубокой концептуализации развития. Нелинейность рассматривает мир классики как тавтологический, атемпоральный и согласно Пригожину — чуждый внутренней созидательности.
Нелинейность вводит неклассическую трактовку объективного формообразования. Векторизованность, качественная изменчивость организации явлений уже рассматриваются не как плод задетерминированности, предзаданности. В соответствии с неклассической идеей конструктивной роли случая становление новых форм происходит в неустойчивых к флуктуациям точках бифуркации, дающих начало очередным эволюционным рядам. Избирательные, чувствительные к собственной истории, адаптационные механизмы порождения этих рядов носят нелинейный характер.
Топосы. Классическая наука трактовала мир как совокупность материальных точек, что на теоретико-множественном языке выражалось моделью элементарных множеств. Откуда вытекал принципиально линейный характер зависимостей, базирующихся на топологически плоских морфизмах. Коль скоро неклассика подвергла анализу явления, не распадающиеся на точечные обозримо-предсказуемые состояния, то она приняла отличную от плоской модель движения материальных систем. Такова схема топосов — объектов с вариабельной топологией, где допускается «перемешивание» частей с целым, переход внешнего во внутреннее. Поскольку для описания поведения неклассических явлений апелляции к краевым условиям и аппарату динамики недостаточны требуется учет типа строения, специфики изменения процесса применительно к случаю (точки бифуркации, ход онтогенеза, роль генома и т.д.), производится индивидуализация (а не типизация) «отрезков» мировых линий, чему способствует образ локально (кванты, события) и глобально (события и их комплексы) неплоских морфизмов, варьирующих способы взаимоорганизации, взаимокомпоновки событий.
Симметрия. Она обогащает арсенал работающего исследователя принципами теоретико-группового (логико-алгебраического) подхода. Новизна заключается в том, что на стадии неклассической науки мыслительная проработка явлений зачастую производится в обход эмпирических исследований (которые к тому же, как в физике элементарных частиц, общей теории относительности, космологии и т.д., не всегда возможны). Теоретический поиск опирается в таких случаях на сверхэмпирические регулятивы (принципы простоты, красоты, сохранения, соответствия), к которым принадлежат и принципы симметрии. В современной науке «стараются угадать математический аппарат, оперирующий с величинами, о которых или о части которых заранее вообще не ясно, что они означают». Руководствуются принципами, отмеченными А.Г. Бутковским в [ 10 ] как “Закон (Принцип) 100% эффективности математики”. Этот закон имеет две части – прямую и обратную.
Прямая часть. “Для любой реальности существует математическая структура, которая описывает данную реальность с любой, но конечной, точностью измерения и/или наблюдения”.
Обратная часть. “Для любой математической структуры существует реальность, которая описывается данной структурой с любой, но конечной, точностью измерения и/или наблюдения”.
Точностью приборов измерения и наблюдения, научных формулировок – это главное мерило уровня развития науки, ее непреходящих достижений.
Прямая часть этого принципа высказывалась рядом выдающихся физиков в начале 20 века, восхищавшихся “непостижимой эффективностью математики”. Обратная же часть обосновывается высказыванием П.Я. Чаадаева (приведено там же): “… Каждая математическая теорема осуществляется где-нибудь в природе, в какой-либо комбинации молекул или элементов. Математика кажется нам отвлеченной только потому, что мы не замечаем применения ее принципов в природе”. А.Г. Бутковский там же отмечает, что “абстрактных проблем не существует, а мы только еще не столкнулись с ними в реальности, еще не поняли, не научились использовать. …. Опыт поставляет интуицию будущего, эрудиция – мать интуиции. Именно в этом смысле ученые, способные наиболее точно мыслить абстрактно и владеющие теоретическим аппаратом, представляют собой непреходящую ценность нации, ее золотой фонд, без преувеличения”. Когда способом задания теоретических отношений является математика, когда формой развития знания выступает модель, применяется особый вид абстрагирования и идеализации, удовлетворяющий условиям обобщения содержательных пластов мыследеятельности на уровне формальных соображений, здесь и имеет место широкое использование групповых идей как базы теоретического воссоздания действительности через призму аналитически вводимых инвариантов известных, систем референции. Связывание несвязного (через равенство, тождество, эквивалентность) — мощный эвристический прием, пополняющий синтетические ресурсы теоретического разума. Использование симметрии позволяет:
а) оперировать объектами как теоретическими, а не эмпирическими сущностями;
б) производить классификацию объектов (по инвариантам);
в) моделировать возможности в ситуации дефицита опытных данных;
г) выражать схему эксперимента.
д) проводить оптимизацию (симплификацию) изучаемых объектов;
с) целеориентировать поиск, повышая их информативность в рамках проекта единой теории;
з) предсказывать от номологических соображений в отсутствии визуально-эмпирических шлейфов;
и) выступать критерием отбора единиц знания;
Утрата наглядности. Имеет причиной такие обстоятельства.
1.Ответственные за рост знания операции расширяющего синтеза инспирируются в неклассике по преимуществу не обобщением массивов фактов, а математизацией, исключающей исходную содержательную, понятийную ясность, которая в классике предшествует полному пониманию математических структур.
- В ряде случаев сложность экспериментального опробования теории по опытно удостоверяемым «эффектам».
3.Затрудненность прямого наблюдения исследуемых свойств и состояний.
- Взаимопроницаемость факта и теории с утратой способности непосредственного наблюдения элементов изучаемой реальности.
- Отсутствие достаточных критериев существования анализируемых явлений. В данных ситуациях руководствуются неэмпирическими императивами, целеориентирующими поиск по вектору соблюдения требований простоты, красоты, когерентности, эвристичности, информативности и т. п.
Вопрос наглядности получает в неклассике трактовку через призму операций введения и исключения абстракций, где под исключением понимаются не предметные инкарнации понятий, а содержательные модели. Отсюда неклассическая наглядность — это не «механическое» и не «непосредственно наблюдаемое» (очевидное), а концептуально эксплицированное.
Отказ от определенности в доскональном смысле. Науке свойственны понятия точности и строгости, нацеливающие на включение в ее состав надежных результатов. Проблематика удовлетворительного, совершенного обоснования составляет предмет метаисследований (теории доказательств), вырабатывающих правила построения, организации и оправдания регулируемых началом достаточного основания элементов науки. Доказательность и научность неразделимы, и корреляции между ними стимулируют саморефлективные процессы, связанные как с оценками наличных демонстраций, так и с практическим их усовершенствованием, — деятельность Больяни, Лобачевского, Паша, Гильберта и др. по реорганизации геометрии; прецизионная деятельность в опытных науках — эксперименты Майкельсона, Морли, Миллера, Траутона, Нобла, Томашека, Чейза и др. по определению наличия абсолютного движения Земли относительно эфира; опыты Бесселя, Этвеша, Зеемана, Дикке и др. по доказательству принципа эквивалентности инертной и тяжелой масс и т. д.
В данных и подобных им случаях речь идет о поиске лучшего логического или эмпирического обоснования (увеличение порядка точности и строгости) знания. Между тем в классический период стремление к точности и строгости, извечно свойственное сознанию ученых, некритически гиперболизировалось: научным считалось лишь всесторонне обоснованное знание в некоем доскональном смысле (лапласовский идеал в методологии, навевающий кумулятивную модель ее развития: перспектива исследований усматривалась в обнаружении очередных десятичных знаков после запятой). Соответственно присутствие вероятности расценивалось как недостаточная обоснованность — гипотетичность, неуточненность, «неподлинность» единиц знания, которые в силу этого выдворялись из науки. С течением времени, однако, выяснилось, что абсолютная точность и строгость знания недостижимы.
Подобно большинству капитальных методологических категорий понятие точности и строгости внутренне дифференцировано. Различают метрическую, логическую и семантическую плоскости точности и строгости. С метрической точки зрения повышение точности и строгости знания не беспредельно: существуют пределы разрешающих возможностей используемой аппаратуры; кроме того, имеются квантовые ограничения в виде требований принципов неопределенности и дополнительности. С логической точки зрения в силу:
а) ограничительных результатов Геделя, Тарского, Черча, Коэна, Левенгейма, Сколема;
б) неясности причин дефектности оснований математики (актуальная бесконечность, закон исключенного третьего, непредикативные определения, аксиома выбора, континуум-гипотеза и т. д.);
в) феномена рандомизации;
г) наличия некорректных задач;
д) релятивности понятия «приближенного решения»
привели к краху надежд на абсолютную точность и строгость знания. Отсюда абсолютная точность и строгость — очередной классический вымысел: с его развенчанием, крушением мифа доскональности знания в неклассике удовлетворяются признаками прагматичности, инструментальности, эффективности. Проблематика обоснования поэтому толкуется в неклассике не как проблематика абсолютного доказательства, а как экспликация, — поиск не незыблемого гранита знания, а метода организации, систематизации, упорядочения результатов.
Поворот от «бытия» к «становлению». Суть дела и в ревизии традиционного принципа объектности (невозможность индивидуализации микрочастиц), и разрушении привычной дискретно-телесной интуиции реальности, и понимании неоднозначности онтологии вещности (данность объекта трансформируется и зависимости от процедурно-семантической базы исследований и не постулируется a priori), и в использовании процессуальных описаний (возникающие в лоне динамических моделей обратных связей понятия взаимовлияния, конструктивного самодействия, самоорганизации), но что гораздо более важно, — в переходе от науки «существующего» к науке «возникающего». Речь, таким образом, идет о беспрецедентном эпистемологическом феномене — появление эволюционной науки.
Классическое знание «становление» исключает. Неклассика предполагает постепенное проникновение и укоренение в познавательном дискурсе эволюционистских, исторических, организмических, телеономических категорий к состоянию «становления». Рассмотрение ее как находящейся в состоянии глобального эволюционизма, подчиняющейся универсальной теории развития. Непосредственными слагаемыми ее в виде более или менее отработанных представлений являются:
1.Теория структур. Рассматривающую развитие есть череду стабильных фаз, устойчивых в некоторых интервалах к внешним и внутренним воздействиям-возмущениям.
2.Модель вектора. Развитие есть последовательность переходов от одних устойчивых состояний к другим с изменением качества, уровней организации.
Интертеория. Неведомый классике тип строения знания, радикально исключающий «монополизм» из концептуальной сферы. Принимается каскадный принцип организации, проводящий исходно плюралистичную, пролиферационную установку: теория развертывается как пучок, сериал относительно самостоятельных моделей — описаний предметной области. Ставка делается не на конфронтацию, а координацию подходов, обеспечивающих объемное объективное видение, в частности, за счет перебора логически и фактически допустимых альтернатив
Приведенное позволяет судить о неклассике как о весьма цельном, однородном пласте духовности., подготовленном глубокими идейными процессами на рубеже XIX — первой четверти XX в. Преодолевая некритические догмы классики, она тем не менее не порывает с ней вовсе. Непосредственная, явная связь между ними просматривается в части толкования предназначения знания. И классика и неклассика сходятся в одном: задача науки — раскрытие природы бытия, постижение истины. Замыкаясь на натуралистическом отношении «познание — мир», «знание — описание реальности», они одинаково отстраняются от аксиологических отношений «познание — ценность», «знание — предписание реальности». Обоснованием выделения и обособления неонеклассического этапа выступает, следовательно, фактор ценности, предполагающий сосредоточение на вопросе понимания не того, «что есть» (истина о мире), а того, что должно быть (потребный проект мира).
В ситуации превращения знания в орудие, рукотворную планетарную силу, возникает вопрос цены, жизнеобеспечения истины. Человек подходит к распутью, что важнее: знание о мире или знание деятельности в мире. В свете данных идей радикализуется утверждением «центр перспективы — человек, одновременно и центр конструирования универсума».
Неклассическая цепочка «знание — реальность» трансформируется в неонеклассическое кольцо «реальное знание и его человеческий потенциал в онаучиваемой реальности». Натуралистические гео — и гелиоцентризации уступают место аксиологической антропоцентризации: высшим кредо постижения мира предстает не эпистемологический (знание — цель), а антропный принцип: знание — средство, при любых обстоятельствах познавательная экспансия должна получать гуманитарное, родовое оправдание. Подобная нетривиальная постановка обостряет проблему взаимоотношения знания и цели, истины и ценности, еще более разобщая неонеклассику с классикой и неклассикой. Остановимся на этом подробнее.
Классика и неклассика функционировали как знания — отображения ориентируются на постижение свойств мира. Новизна неонеклассики, у истоков которой мы пребываем, состоит в том, что она будет функционировать как знание — инструмент, ориентированный на утверждение нас в мире. Раньше вожделением познания было знание бытия, с настоящего момента и далее радикализуется знание перспектив творения бытия, отвечающего нашим запросам. Деятельность в области защиты информации чтобы быть эффективной должна опираться на научную область, в основе которой стоит поиск знания — инструмента, ориентированного на утверждении человека в мире.
Просматривается как очевидность сдвиг с субстанциализма на креативизм, с онтологии на телеологию, где оправдывается встройка в знание новых преобладающих тенденций. В их числе:
Синкретизм. Из принципиальных глобальных движений человечества по упрочению перспектив рода, получению ясных гарантий выживания ставится задача сознательного созидания бытия, обеспечивающего будущую историю в защите информации в том числе. В таком ракурсе интенции фундаментальной науки на получение достоверного знания изначально увязываются с интенциями прикладной науки на получение социально работоспособного утилизуемого знания. В основе координации этих интенций — понимание подчиненности науки (органона) общечеловеческой логике пролонгирования цивилизационно базовых поставляющих процессов. По ходу проектирования бытия в творческой деятельности с намерением получать оптимальные результаты нет иного пути, как сообразовываться с гуманитарно высокими образцами, согласующими знание и ценности, истину и идеалы, этику и технологию.
Телеономия. Классика и неклассика различали механическую и целевую причины. С неонеклассической (постнеклассической) фазы настоящего времени, знания и ценности перестают противостоять друг другу. Наука не просто познает мир, она познает его для человека, ибо мир без человека ничто, вершение науки не цель, а средство самоутверждения человечества. Отсюда выделяется необходимость иерархии ценностей, расставляющая приоритеты с позиций учета коренных целей человечества как рода. Отныне познать мир, возникший как материализация человеческих целей, означает раскрыть предназначение, побуждение человека.
Новая рациональность. Классика и неклассика строились как знание: — либо беспристрастный логико-понятийный анализ реальности, — либо как эпистема: знание, согласованное с внутренними канонами рационального анализа реальности (стандарты экспериментального и логического доказательства). В нашей ситуации, когда мир взвешивается ценностями, антиаксиологизм или узкий формально-рациональный аксиологизм чреват катастрофой. Для неонеклассики, где активно действует человек бытие возникает как сгусток ценностно-целевых инкарнаций и оно осмысленно. Оно воспринимаемо через призму оптимальных путей выживания, т. е. тех идеалов гуманитарных констант, абсолютов, которые пролонгируют вершение родовой истории.
Постнеклассическая наука (неонеклассика) вводит иную идеологию рациональности, которая кратко определяется как гуманитарный антропоморфизм, вводящий рациональность в практику исследований такую категорию, как эффективность.
| …Нужно перестать поступать так, словно природа делится на дисциплины, как в университетах.
Рассел А. Аккофф |
- О специальной научной картине мира защиты информации как научной области
Согласно современной философии науки специальная картина мира защиты информации как научной области основывается на мировоззрении – целостном образе человеческого мира, познавательном образе. Формируемый образ путем упрощений позволяет выделить из бесконечного многообразия реального мира именно те его сущностные связи, познание которых и составляет основную цель защиты информации как научной области на настоящем этапе ее исторического развития. Выделяемые сущностные связи фиксируются в виде системы научных принципов, на которые опирается исследование в данной области. Выделенные сущностные связи позволяют исследователю активно конструировать конкретные теоретические модели, объяснять и предсказывать эмпирические факты, получать ответы на вопрос: “Что нужно узнать об исследуемом защищенном объекте информации (в нашем случае)?”. Поле приложения этих моделей к практике содержит потенциально возможные спектры технико-технологических феноменов, которые способны порождать человеческая деятельность, опирающаяся на теоретическое знание.
Благодаря человеческой деятельности обеспечивается возможность реализации возможных не противоречащих законам природы, но в то же время маловероятных для нее линий развития. Таковыми являются подавляющее большинство объектов и процессов, порожденных человеческой деятельностью и принадлежащих области искусственного, не возникающего в самой природе без человека и его активности. Природа не создала ни колеса, ни микропроцессора, ни сотового телефона, ни интернета, ни архитектуры городов, ……
Научная деятельность в любой области науки опирается на научную картину мира. Поскольку наука создает предпосылки для появления в технико-технологических приложениях широкого спектра “искусственных” объектов и процессов, то научная картина мира в отличие от картины реальности представима предельно абстрактной “матрицей” их порождения. И в этом смысле можно ожидать, что специальная научная картина мира защиты информации, будучи упрощением, схематизацией действительности может включать в себя более богатое содержание по сравнению с актуально существующим миром природных процессов, она может открыть возможности для актуализации маловероятных для самой природы (хотя и не противоречащих ее законам) направлений эволюции.
История и философия науки исходит из того, что каждая научная область опирается на свою “специальную ” научную картину мира, согласованную с общенаучной картиной мира. Так А. Эйнштейн для физики ввел понятие “физическая реальность” для обозначения основы физического познания в нескольких значениях. В нашем случае “физическая реальность” А. Эйнштейна важна тем, что информация существует во множестве физических формах соответствующим носителям информации как форма реализации Боровского принципа дополнительности, как результат реализации технологических процессов обработки и хранения информации на конкретных технических средствах объекта информатизации, где некоторые из них рассматриваются как побочные явления, требующие подавления.
Любая научная область вводит предмет исследования в картине реальности посредством представлений:
1) о фундаментальных объектах, из которых полагаются построенными все другие объекты, изучаемые соответствующей наукой;
2) о типологии изучаемых объектов;
3) об общих закономерностях их взаимодействия;
4) о пространственно-временной структуре реальности.
Все эти представления описываются в системе онтологических принципов, посредством которых эксплицируется картина исследуемой реальности, где принципы выступают как основание научных теорий соответствующей дисциплины.
Деятельность в области защиты информации вводит новое понятие – объект информатизации, допускающий расширительное толкование как организационно-техническое объединение сил и средств, развернутых либо локально, либо пространственно с целью направленной обработки (хранения) информации, представляющей ценность для владельца информации в условиях недобросовестной конкуренции, поскольку она (информация) давно уже стала основным сырьем современного информационного общества. Весьма важным представляется вывод современной информатики том, что информация не материальна, но существует в материальных формах движущейся материи.
2.1. О фундаментальных объектах, из которых полагаются построенными все другие объекты, изучаемые защитой информации
Защиту информации можно определить как научную область, изучающую формы существования информации на объектах информатизации и управление доступом к ней. Выводы современной информатики о том, что информация не материальна, но существует в физических формах, позволяет сделать вывод о том, что фундаментальные объекты защиты информации имеют физическую природу.
2.2. О типологии изучаемых объектов
Защита информации чтобы быть эффективной должна представлять собой управляемый процесс, в котором управление в защищенном объекте информатизации должно соответствовать современным принципам кибернетики, основывающейся на утверждении, приведенном в книге А.Г. Бутковского (приведено ранее): «Все структуры, которые мы наблюдаем в мире (естественные, искусственные, социальные и другие) поддерживаются за счет работы соответствующих регуляторов, образующих вместе с поддерживаемыми структурами взаимосвязанные системы управления с обратной связью. Мир существует благодаря работе этих регуляторов и систем управления с обратной связью, которые обеспечивают устойчивость и целенаправленную работу этих структур и охраняют их от действия возмущений, идущих извне, от других структур». На том, что Мир буквально стоит на регуляторах. Наблюдаемые структуры теряют свою устойчивость и разрушаются, если по каким-то причинам поддерживающие их регуляторы перестают работать надлежащим образом. При этом мир начинает ввергаться в хаос. Наш Мир – это сложнейшая система взаимосвязанного регулирования и управления, работающая на принципе обратной связи. Отсюда следует важность поиска и построения на защищаемых объектах информатизации регуляторов и их эффективная организация.
Современные защищенные объекты информатизации представляют собой сложные (большие) системы. Наличие на объектах информатизации человека (носитель информации, участник процесса формирования информации, организатор защиты информации, а также потенциальный злоумышленник) позволяет говорить о том, что современные объекты информатизации могут рассматриваться как человекомерные системы, где люди являются носителями информации, участвуют вместе с техническими средствами обработки и хранения информации, в формировании ценной информации, а также как “злоумышленники” – угроза информации.
В зависимости от решаемых задач, сформулированных вопросов система защиты информации может быть представлена простой, сложной (большой) системой.
Простая система защиты информации может использовать описание физической формы информации, поскольку физика изучает преимущественно простые системы. Для описания простых систем достаточно полагать, что суммарные свойства их частей исчерпывающе определяют свойства целого. Часть внутри целого и вне его обладают одними и теми же свойствами.
Защита информации как научная область рассматривает объекты информатизации, относящиеся по типу к системам обработки и хранения информации, по масштабу относящиеся к сложным (большим) системам. Рассмотрение сложных (больших) систем предполагает учет их особенностей. Так они дифференцируются на относительно автономные подсистемы, в которых производится массовое, стохастическое взаимодействие их элементов. Целостность системы предполагает наличие в ней особого блока управления, управляющими прямыми и обратными связями между ним и подсистемами. Сложные (большие) системы гомеостатичны. В них обязательно имеется программа функционирования, которая определяет управляющие команды и корректирует поведение системы на основе обратных связей. Примерами сложных (больших) систем являются вычислительные системы (локальные и распределенные), программно управляемые производственные системы в технике. Природные системы: организмы, популяции, социальные объекты (учреждения, предприятия) также относят к сложным (большим) системам. Сложные (большие) системы создаются для поощрения одних и подавления “ненужных” процессов.
Современная общая теория систем рассматривает саморегулирующиеся и саморазвивающиеся системы. Категории части и целого по отношении к данным системам приобретают новые характеристики. Целое уже не исчерпывается свойствами частей, возникает уже системное качество целого. Части внутри целого и вне его обладают разными свойствами. В них подсистемы реализуют специализируемые функции и существуют только в рамках целого и будучи выделенными их существование становится бессмысленным. Системы защиты информации не могут существовать отдельно от объектов информатизации, поскольку выступают носителями свойства “защищать информацию” в конкретном объекте информатизации.
Причинность в сложных (больших) саморегулирующих системах уже не может быть сведена только к лапласовскому детерминизму, в этом качестве она имеет лишь ограниченную сферу применимости и дополняется идеями “вероятностной” и “целевой” причинности. Первая характеризует поведение системы с учетом стохастического характера взаимодействия в подсистемах, вторая – действие саморегуляции как цели, обеспечивающей воспроизводство системы. Возникают новые смыслы в пространственно-временных описаниях больших саморегулирующихся систем, возможно наряду с “внешним временем” введение “внутреннего времени”.
Сложные (большие) саморегулирующиеся системы можно рассматривать как устойчивые состояния еще большей целостности – саморазвивающихся систем. Этот тип системных объектов характеризуется развитием, в ходе которого происходит переход от одного типа саморегуляции к другому. Саморазвивающимся системам присуща иерархия уровневой организации элементов, способность порождать в процессе развития новые целостности. С появлением новых уровней организации система дифференцируется, в ней формируются новые, относительно самостоятельные подсистемы. Вместе с тем перестраивается блок управления, возникают новые типы прямых и обратных связей. Это привело к появлению саморазвивающихся систем, которые характеризуются открытостью, обменом веществом, энергией и информацией с внешней средой. В таких системах формируются особые информационные структуры, фиксирующие важные для целостности системы особенности ее взаимодействия со средой (рассматривается как “опыт” предшествующих взаимодействий). Эти структуры выступают как функции программ поведения системы.
Современные предприятия и учреждения государственные и коммерческие характеризуются высоким динамизмом: банкротство, “слияния и поглощения”, изменения в структурах обработки и хранения информации в следствии внедрение новых передовых технологий обработки и хранения информации на объектах информатизации; реагирования, на изменения в перечне подлежащих защите информации, на прием и увольнения работников, …. позволяют говорить о том, что любое современное учреждение, предприятие не только саморегулируемое, но и саморазвивающееся единое, обучающееся путем анализа предшествующего опыта. В них система защиты информации развивается сообразно стратегии развития предприятия как его подсистема, учитывающая историю развития предприятия, его деятельность по защите информации в рамках предприятия в том числе. Система защиты информации в объекте информатизации существует и каждое мгновение воспроизводит себя и развивается как целое, формируя обоснованные предложения руководству предприятия, направленные на совершенствование защиты информации как условие успешной деятельности предприятия.
Защиту информации можно рассматривать как синергетическое явление, в котором при определении сущности защиты информации можно руководствоваться высказыванием В. А. Шевлокова [11]: «Если определить сущность синергетических явлений с помощью широких философских понятий, то для этого понадобятся две философские категории – категории Хаоса и Логоса. Синергетические явления имеют место там и тогда, где и когда происходит борьба Логоса с Хаосом и Логос превалирует над Хаосом. В категории Хаоса, когда этот термин пишется с большой буквы, олицетворяется некоторым образом второе начало термодинамики, его универсальное проявление во всех природных и социальных процессах».
Отсюда с точки зрения современной философии деятельность в области защиты информации можно рассматривать как деятельность, направленную на сохранение ценности информации, как часть всемирной борьбы с Хаосом, сознательной борьбы с всемирным уравнением.
Оценку этой всемирной борьбе дал П.А. Флоренский, который считал «основным законом мира второй принцип термодинамики — закон энтропии, взятый расширительно, как закон Хаоса во всех областях мироздания. Миру противостоит Логос — начало эктропии. Культура есть сознательная борьба с мировым уравнением: культура состоит в изоляции, как задержке уравнительного процесса Вселенной, и в повышении разности потенциалов во всех областях, как условий жизни, в противоположность равенству — смерти».
На первом Всесоюзном совещании по философским вопросам естествознания, состоявшемся в 1959 году, академик Г. Н. Наан сформулировал задачу, которая должна была бы заинтересовать как методологов — философов, так и представителей конкретных наук — мате-матиков, физиков, различного профиля естествоиспытателей (она должна быть в настоящее время интересной и для специалистов по защите информации в том числе). Он отметил, что при анализе совокупности фактов, известных науке, трудно избавиться от подозрения, что список фундаментальных законов природы существенно не полон, что в нем не хватает, по крайней мере, одного очень общего закона. «В самом деле, — говорил он. Мы имеем закон или законы, ответственные, грубо говоря, за стабильность и преемственность мирового порядка. Это законы сохранения, прежде всего, закон сохранения энергии. Мы имеем другой закон, ответственный за направленность процессов природы, — второй закон термодинамики. Этот закон говорит об универсальности эволюции в направлении все большего беспорядка, хаоса, в направлении, если угодно, демобилизации энергии. Между тем в природе мы наблюдаем самые разнообразные процессы, так сказать, антиэнтропийного характера — процессы становления, если брать их в философском плане, процессы возникновения сложного из более простого».
С позиции современной философии науки методологическим фундаментом деятельности в области защиты информации как целенаправленной деятельности является закон сохранения, а истоки защиты информации лежат в законах природы.
Если рассмотреть коротко фундаментальные концепции — категории нашего бытия, то по А.Г. Бутковскому ( приведено в указанной выше его книге) в них можно выделить категории, которые взаимодействуют следующим образом (рис 1 ).
Рис. 1. Взаимодействие категорий бытия.
Цивилизация согласно современной философии означает производство, технологии, знания, науки, искусства, религии, литература и еще массу конкретных предметов этой цивилизации: книги, театры, кинофильмы ПЭВМ, планшеты, смартфоны, интернет, социальные сети и т.д. и т.п.
Культура должна определять смысл цивилизации и её цели, мысли, идеи, чувства, желания, эмоции, этику, эстетику, веру, надежду, любовь, честность, ненависть, вражду и т.д.
Культура и цивилизация взаимосвязаны и должны быть неразрывны как две стороны одной и той же медали, а образование без надлежащего воспитания подчас опасно. Более того, в идеале культура, несущая свойства эктропийного поцесса, должна опережать цивилизацию и образование.
В настоящее время мировое сообщество вступает в эпоху, определяемую как информационное общество, характеризуемое высоким уровнем цивилизации, но, к сожалению, сопровождается низким уровнем культуры. Высокая скорость роста цивилизации (включающая как составляющую — производительность труда) в настоящее время сопровождается довольно медленным ростом культуры, в ряде случаев наблюдается её падение, деградация. В результате нарушается соответствие (баланс) между цивилизацией и культурой, нарастает существенный разрыв между их уровнями развития (рис.2).
Рис.2. График взаимодействия категорий “Культура” и “Цивилизация”
Такое положение вещей чревато катастрофами в формах большого роста преступности, в информационной сфере в том числе.
Одна из величайших идей Природы – идея иммунитета, защиты от болезнетворных внешних воздействий. Возникает необходимость в приобретении человеком кроме защиты физиологической защиты психологической, “как защиты Разума Разумом”.
Если подходить с позиции современной кибернетики, то высокий уровень и скорость роста цивилизации создают невиданные доселе очень мощные усилители с большими и все увеличивающимися коэффициентами усиления K >> 1, где высокие коэффициенты усиления часто ведут систему к неустойчивости, если не принять соответствующих мер. “Высокие коэффициенты усиления” приводят к появлению небольших групп людей, которые могут терроризировать отдельные сообщества, а то и весь мир благодаря очень высокому уровню развития очень мощного оружия разных видов (информационного в том числе). Складывается опасная ситуация, наблюдаемая в мире все чаще и чаще….
Из изложенного выше следует, что проблема защиты информации требует усилий всего Общества и не может быть решена применением “локальных” средств и методов технического характера. Научная картина мира защиты информации как научная область должна включать носителей широкого спектра явлений, включаемых в понятия “культура” и “цивилизация”.
Успешность решения проблем в любой области определяется наличием в ней развитой научной теории. Основу методологического фундамента теории защиты информации по мнению автора должна составлять общая теория систем, отражающая единство природы и рассматривающая Мир — , микро — , мезо — , мега — Систему (и т.д.) как Систему систем самого различного рода и ранга, системно сохраняющихся и системно преобразующихся, глобально эволюционирующую с развитием естествознания и самой теории защиты информации как его части.
Познавательная деятельность в области защиты информации, как и в любой области естествознания от исследователя сокрыта, она сложна и подобна описанной А. Эйнштейном: “….. В нашем стремлении понять реальность мы отчасти подобны человеку, который хочет понять механизм закрытых часов. … Если он остроумен, он может нарисовать некую картину механизма, которая отвечала бы всему, что он наблюдает, но он никогда не может быть вполне уверен в том, что его картина единственная, которая могла бы объяснить его наблюдения. Он никогда не будет в состоянии сравнить свою картину с реальным механизмом, и он не может даже представить себе возможность или смысл такого сравнения. Но он, конечно, уверен в том, что по мере того, как возрастает его знание, картина реальности становится все проще и проще и будет объяснять все более широкий ряд его чувственных восприятий. Он может даже верить в существование идеального предела знаний и в то, что человеческий разум приближает этот предел. Этот идеальный предел он может назвать объективной истиной ”.
Познавательная деятельность в такой сфере деятельности, как защита информации предполагает создание научных теорий – высших форм познания. Существует хорошая рабочая схема построения научной теории, предложенная Эйнштейном и принимаемая, так или иначе, большинством теоретиков (письмо к Морису Соловину). Она содержит три уровня физического знания: «непосредственно данные нашего чувственного опыта» (экспериментально-эмпирический уровень Е), «система аксиом» теории (то есть уровень фундаментальных принципов и уравнений, уровень А) и система частных утверждений S, вытекающих из А и сопоставляемых с опытом Е. Труднейшей задачей теоретика является открытие-изобретение «системы аксиом». «Психологически А основаны на Е, — подчеркивал Эйнштейн, комментируя свою схему. — Но никакого логического пути, ведущего от Е к А, не существует». На схеме он изобразил «интуитивный прыжок» от Е к А в виде дуги, которую принято называть «дугой Эйнштейна». В случае физики к ним, в частности, относятся методологические принципы физики, такие, как принципы соответствия, симметрии, причинности, сохранения, простоты, наблюдаемости и др., которыми виртуозно пользовался сам Эйнштейн при создании специальной и общей теории относительности.
Рис. 3. — Гносеологическая схема А. Эйнштейна.
Согласно Эйнштейну, творческий рывок вверх от мира ощущений (чувственных восприятий) Е к миру идей (системе аксиом) А происходит при содействии особого состояния души, подобного религиозности (или влюбленности).
Отсюда современная философия науки определяет образование научной теории в форме логического процесса, в результате которого должна возникнуть целостная логическая система, где выводы научной теории постигаются не чувствами, а разумом. В центре логического процесса стоит ученый (исследователь), на нем стоит задача поиска таких фундаментальных понятий и законов, которые должны быть логически не сводимы. При этом количество фундаментальных понятий должно быть как можно меньше и чтобы они были как можно проще, однако так, чтобы это не исключало точного отображения того, что содержится в опыте (суть «внутреннего совершенства и внешнего оправдания научной теории»). История естествознания показывает, что «чем меньше используется базовых понятий, тем впечатляюще результаты» (форма реализация принципов красоты и простоты в научной теории). Отсюда следует, — чтобы научная теория защиты информации была эффективной ей должна быть свойственна “предустановленная гармония”, что наблюдается в геометрии Эвклида.
В силу того, что фундаментальные понятия теории по – Эйнштейну создаются не в силу природы разума, а благодаря его деятельности как результат «свободной изобретательской деятельности разума” предлагается фундаментальная система сущностей (аксиом), которая по мнению автора позволяет обеспечить “предустановленную гармонию” путем выделения фундаментальных объектов защиты информации рассматриваемой научной области и их сущностные связи и которые могут быть положены в основу эффективной научной теории защиты информации:
Аксиома 1. Все следствия и выводы защиты информации могут быть получены из рассмотрения следующих объектов:
- подлежащая защите информация, определяется формами носителей информации;
- среда (пространство, поле) существования информации, включает объекты-носители свойств защиты информации, так и свойств, оказывающих дестабилизирующее воздействие на нее;
- время, как часы;
- инерциальная система.
Логическим обоснованием выбора приведенных фундаментальных понятий является то, что они образуют целостную систему, в которой подлежащая защите информация на объектах информатизации существует в материальных формах, разнообразных на основания Боровского принципа дополнительности (поля, электрические сигналы, визуальные образы …), а среда (пространство, поле) существования информации и время являются обязательными атрибутами материи.
Логично также принять, что объекты–носители фундаментальных понятий защиты информации так и владельцы информации существуют в одной инерциальной системе.
Современное естествознание определяет следующие основные формы движения:
- движение перемещения;
- движение изменения состояния.
Отсюда следует следующая аксиома.
Аксиома 2. Защита информации формирует выводы из рассмотрения специфической формы движения — изменения состояний информации как результат синергетического воздействия на нее в технических средствах объекта информатизации объектами – носителями фундаментальных понятий, отмеченных выше.
Пространственно — временные законы полны и нет ни одного закона природы, которые нельзя было бы свести к некоторому закону, сформулированному на языке пространственно – временных понятий.
Защита информации нацеливает исследователя на использование при рассмотрении формы движения в виде некой «цепи» изменяющихся во времени состояний исследуемой системы по отношению к защищаемой информации.
Подлежащая защите информация характеризуется ценностью, изменяющейся во времени. Отсюда вытекает следующая аксиома.
Аксиома 3. Подлежащая защите информация считается защищенной, если она защищена в каждой точке пространства, находящейся на траектории ее прохождения, и в каждый момент времени, когда она сохраняет ценность.
Методологическим основанием защиты информации как научной области является общая теория систем, синергетика, опирающиеся на набор «своих» принципов, свойств и постулаты.
- Идеалы и нормы научного познания в защите информации как научной области.
| ” … Наука вынуждает нас создавать новые понятия, новые теории. Их задача – разрушить систему противоречий, которые часто преграждают дорогу научному прогрессу. Все существенные идеи родились в драматическом конфликте между нашими реальностью и нашими попытками ее понять. …”.
А. Эйнштейн |
Из рассмотренного выше следует, что в основе идеалов и норм научного познания в области защиты информации должны лежать принципы общей теории систем, выводы современной философии науки о том, что сложные (большие) системы могут быть поняты как динамический процесс.
Любые принципы основаны на опыте и общественном соглашении. Практика исследования сложных объектов различного состава, содержания и областей применения (физических, биологических, технических, эргатических, мысленных конструкций и т.д.) позволяет сформулировать три основных принципа общей теории систем, которыми необходимо руководствоваться в исследовании систем защиты информации:
- Принцип физичности
Объектам защиты информации присущи физические законы (закономерности), возможно уникальные, определяющие внутренние причинно-следственные связи, существование и функционирование. Никакие другие законы (кроме физических) для объяснения функционирования систем защиты информации не требуются.
Принцип физичности включает ряд постулатов [ 8 ].
- Постулат дополнительности.
Объекты систем защиты информации, находясь в различных средах (ситуациях), могут проявлять различные системные свойства, в том числе альтернативные (т.е. несовместимые ни с одной из ситуаций по отдельности). Единство свойств может быть описано теорией (метатеорией).
- Постулат действия.
Для изменения поведения системы требуется прирост воздействия, превосходящего некоторое пороговое значение.
- Постулат неопределенности.
Вероятностное поведение – фундаментальное свойство объектов систем защиты информации. В силу этого существует область неопределенности, в пределах которой свойства систем защиты информации как сложной системы могут быть описаны только вероятностными характеристиками (моделями).
Отсюда вытекает важное следствие — модели процессов защиты информации в сложных системах должны носить стохастический характер. Они должны учитывать необходимость непрерывного решения задачи обеспечения защищенности информации, сложность современных информационных систем и неопределенности, в том числе и временную, с которыми приходится иметь дело на практике. Это вынуждает осуществлять меры по защите информации практически непрерывно.
3.2. Принцип моделируемости
При исследовании процессов защиты информации проще иметь дело с моделью – «образом» реальности, чем с самой реальностью. Система защиты информации, являясь подсистемой объекта информатизации, рассматривается как сложная (большая) система, представимая конечным множеством моделей, каждая из них отражает определенную грань ее сущности.
Математические модели (зависимости), характеризующие утверждения могут включать все разнообразие известных типов математических представлений: логические, алгебраические и т.п. Среди математических зависимостей (моделей) в сложных системах могут использоваться:
- математические модели «организованной простоты» (характеризуют процессы с малым числом параметров, высокой степенью детерминизма). Примерами таких моделей являются математические модели классической физики;
- математические модели «неорганизованной сложности» (статистические модели с большим числом параметров, проявляющихся случайным образом);
- математические модели организованной сложности, занимающие промежуточное положение между первыми двумя (модели исследования операций: линейного и нелинейного, динамического программирования, теории массового обслуживания, теории игр и т.п.), позволяющие минимизировать потерю «нужной информации».
Математические модели предполагают учет неизвестных исследователю факторов (неопределенностей). Неопределенности в сложных системах могут быть «доброкачественными» и «недоброкачественными».
«Доброкачественный» вид неопределенности — это случай, когда неизвестные факторы представляют собой обычные объекты изучения теории вероятностей, – случайные величины (случайные функции). Статистические характеристики их нам неизвестны, но в принципе могут быть получены к нужному сроку.
«Недоброкачественный» вид неопределенностей предполагает приписывание носителям неопределенностей данного типа исключительно неблагоприятные характеристики (позиция крайнего пессимизма).
3.3. Принцип целенаправленности
Системы защиты информации изучаются с прагматической целью усилить или сохранить процессы, оцениваемые как «полезные», стимулировать определенные состояния исследуемой системы на интервале времени ее существования. Данный принцип на практике реализуется вводом в рассмотрение категории эффективность. Принцип целенаправленности включает постулат выбора.
- Постулат выбора.
Система защиты информации как сложная (большая) система обладают способностью к выбору поведения (хотя этот выбор стремятся сократить). Однако однозначно предсказать способ действия и экстраполировать состояния сложной (большой) системы невозможно ни при каком априорном знании свойств системы и ситуации. Постулат выбора позволяет при реализации исследуемого свойства направлять его на использование редких благоприятных событий, возникающих во взаимодействии и блокировать остальные (неблагоприятные) события и процессы.
Система защиты информации как сложная (большая) система относятся к системам целенаправленным, их поведение преследует сформированные надсистемой (человеком) цели: «достижение заданного уровня», «обеспечение поддержания заданного уровня» и т.п. Мера целенаправленности носит наименование эффективность.
Поскольку объектом злоумышленного воздействия является подлежащая защите информация, представляется возможным выбор следующих показателей качества (эффективности) функционирования системы защиты информации:
- вероятность исключения воздействия дестабилизирующих факторов на подлежащую защите информацию на заданном интервале времени (защищенность информации);
- интервал времени, на котором обеспечивается защищенность информации не меньше заданной;
- экономическая эффективность защиты информации. В качестве ее могут рассматриваться (поскольку защищаемая информация имеет ценность): доход от использования созданной системы защиты информации, предотвращенный ущерб, затраты на создание эффективной системы защиты информации и т.п.
Рассмотренные принципы и постулаты общей теории систем применительно к защите информации позволяют говорить о наличии в настоящее время мощного методологического базиса в форме общей теории систем. Общая теория систем рассматривается как важное средство контроля и поощрения при переносе принципов из одной области науки в другую (в данном случае – в область теории защиты информации). В этом случае отпадает необходимость повторного или троекратного открытия одного и того же принципа в различных изолированных друг от друга сферах. В то же время формулировка общей теорией систем точных критериев позволяет оберегать формируемую теорию защиты информации от бесполезных, поверхностных аналогий.
3.4. Обобщенная математическая модель оценки эффективности защиты информации на объекте информатизации
В общем случае математическая модель взаимодействия на защищенном объекте информатизации подлежащей защите информации, характеризуемой ее временем старения с параметром — β, искусственно создаваемая безопасная среда ее существования характеризуется соответственно и ее временем старения с параметром S. Их взаимодействие может иметь вид графа переходов (рис. 1):
Рис.1 Граф функционирования системы защиты информации в защищенном объекте информатизации.
Здесь:
S0 – состояние, характеризует случай, когда злоумышленник “пробил” систему защиты информации (система защиты информации состарилась, пришла в негодность).
S1 – состояние, характеризует случай, когда сообщение находится на объекте информатизации, ценность информации сохранена. Данное состояние в зависимости от решаемой задачи исследования может рассматриваться как “сложное состояние”, поскольку оно может включать множество состояний, зависящих от сложности механизмов защиты информации на исследуемом объекте информатизации.
S2 — состояние, характеризует случай, когда сообщение состарилось (потеряло свою ценность).
Тогда вероятность того, что подлежащая защите информация в форме сообщения состарится раньше, чем злоумышленник “пробьет” систему защиты информации при экспоненциальных законах распределения рассмотренных времен будет иметь вид:
( 1 )
Данная математическая модель учитывает, что в соответствии с Боровским принципом дополнительности в защите информации подлежащая защите информации может находиться во множестве форм, что находит отражение в выражении:
( 2 )
Здесь s — интенсивность старения (стойкости) i – й подсистемы защиты информации, защищающей информацию при нахождении ее в i – й форме.
Данная модель исходит из неблагоприятного случая, когда считается, что система защиты информации пришла в негодность, она оказалась “пробитой” хотя бы по одному “каналу утечки информации”.
Выражение (1) с учетом (2) позволяет для рассматриваемого объекта информатизации предъявить сбалансированные требования к подсистемам защиты информации, чтобы в итоге получить требуемую интегральную характеристику “защищенности” для системы защиты информации при решении задач проектировании систем защиты информации для конкретных объектов информатизации.
Заключение
В настоящей работе предпринята попытка рассмотрения фундаментальных идей, понятий и представлений, образующие относительно устойчивые основания, на которых возможно развитие конкретных эмпирических знаний и объясняющих их теорий в новой весьма важной области знаний под названием “защита информации”. Упор был сделан на ее целостное рассмотрение, способного к поглощению в своем развитии множества научных дисциплин с их системными связями между теориями различной степени общности, отношениями к различным формам эмпирических знаний в рамках отдельных дисциплин, допускающих включение в рассматриваемую область с позиции науки современного постнеклассического типа.
Произведено рассмотрение оснований защиты информации как целостности, опирающейся на достижения современной истории и философии науки, где под основаниями понимаются фундаментальные представления, понятия и принципы науки современного постнеклассического этапа ее развития, определяющей стратегию исследования, организующей в целостную систему многообразие конкретных теоретических и эмпирических знаний и обеспечивающей их включение в культуру современной исторической эпохи.
Рассмотренное позволяет сделать вывод о том, что защита информации как научная область может опереться на известные в настоящее время богатые философские основания, специальную научную картину мира, опирающуюся на достижения современной общей теории систем, синергетику, кибернетику, а также на идеалы и нормы научного познания, допускающие их использование в защите информации как научной области, как доказавшие свою эффективность поскольку позволяют получать ответы на реальные практические вопросы.
Автор предполагает, что представленные основания убедительно обосновывают с позиции современной философии науки представленные им в [12] основания теории защиты информации как внутренне совершенной и внешне оправданной научной теории, способной по мнению автора встать вровень с классической механикой И. Ньютона, общей теорией тяготения А. Эйнштейна, квантовой механикой М. Планка, теорией электромагнетизма Дж. К. Максвелла, кибернетикой Н. Винера и иными эффективными научными теориями, позволяющими по И. Ньютону выводить «широкое поле явлений посредством математического мышления, логики и гармонии с опытом», обладающей по Эйнштейну «внутренним совершенством и внешним оправданием», способной, говоря языком А.С. Пушкина, «поверять алгеброй гармонию» практики, а также дать инженеру – специалисту по защите информации инструмент формирования этой гармонии на практике.
Есть основания предполагать, что в силу простоты и ясности исходных понятий, выявленных сущностных связей (аксиом), следует ожидать, что предложенная в итоге рассмотрения теория защиты информации, опирающаяся на рассмотренные основания, обладает признаками совершенной теории по Гильберту: «…теория настолько ясная, что ее можно излагать первому встречному….».
Современная философия науки предлагает ученым богатые философские основания для поиска и иных взглядов на рассматриваемую область и, как результат, возможны и иные эффективные научные теории, ограниченные “своей” областью практики (так в физике известны корпускулярная и волновая теории света; в механике — классическая механика И. Ньютона и квантовая механика М. Планка; в теории относительности известны теория относительности Г. Галилея и А. Эйнштейна; в геометрии – геометрия “по – гречески” ( Эвклида), геометрия “по — Казански” (Лобачевского) и еще 7-8 геометрий; можно найти и иные примеры).
Автор полагает, что предложенные аксиомы позволяют говорить об открытии интересной и эффективной (по мнению автора) теории защиты информации “по-Краснодарски” (автор живет в Краснодаре) как результат завершения первого акта “драмы познания”, вошедших в историю защиты информации в редакциях А.А. Малюк, А.А. Грушо и Е.Е. Тимониной. Автор предлагает читателям искать иные, не менее интересные теоретические построения, делающие рассмотренную область науки богаче, способной эффективно решать задачи развивающейся практики в рассмотренной области.
Согласно философу К. Попперу создание научной теории должно сопровождаться этапом ее фальсификации. Автор полагает, что данная публикация будет интересна студентам, аспирантам, преподавателям, философам, инженерам, специализирующимся в данной области, она поднимет интерес к философским и иным теоретическим вопросам в данной области. Автор приглашает читателей к обсуждению (фальсификации) представленных оснований защиты информации как научной области нашедшей свое разрешение в теории защиты информации “по — Краснодарски”.
Литература
- А.А. Малюк. Информационная безопасность: концептуальные и методологические основы защиты информации. — М.: Горячая линия – Телеком, 2004.
- А.А. Малюк. Принципы формирования теории защиты информации. ptvi.ru/data/file/bit/bit_2_2011_1.pdf
- К.Ф. Вайцзеккер. Физика и философия. Вопросы философии. 1993г. №1. С.115 — 125.
- А. Эйнштейн, Л. Инфельд. Эволюция физики. М. Наука.1965.
- А.А. Грушо, Е.Е. Тимонина. Теоретические основы защиты информации. М. Яхтсмен. 1996.
- В. С. Степин. История и философия науки. М. Академический проспект, 2011.
- Под ред. А.С. Лебедева. Философия науки. Общий курс. М. Академический проспект, Альма Матер, 2007.
- Дружинин В.В. и др. Системотехника. — М. Радио и связь, 1985.
- Дж. Клир. Системология. — М. Радио и связь, 1990.
- А.Г. Бутковский. К методологии и философии кибернетики. Краткие тезисы. М. ИПУ РАН 2009.
- Шевлоков В. А. Синергетика: уровни и способы описания сложных эволюционирующих систем (философско — методологический анализ). – Нальчик: Книга, 1999.
- В. П. Иванов. Об основаниях теории защиты информации как внутренне совершенной и внешне оправданной научной теории. Специальная техника №3-4, 2008. С 57 – 68.[schema type=»book» name=»Об основаниях защиты информации как научной области в социокультурном измерении» description=»Состояние защиты информации как научной области сегодня полностью характеризуется понятием – застой, защита информации как область деятельности остро нуждается в эффективной теории защиты информации. Успешное решение данной задачи требует исследования оснований защиты информации как научной области применительно к настоящей эпохе развития науки, что и является целью настоящей работы. » author=»Иванов Валерий Петрович» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-02-02″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_26.09.15_10(18)» ebook=»yes» ]