В географии, изучающей функционирование как территориальных природных, так и территориальных социально-экономических систем, длительное время разрабатывались теоретические подходы и создавался инструментарий для анализа каждой из них. Активная разработка проблем устойчивого развития стимулировала поиски методических подходов и создание инструментария для комплексного, эколого-экономического анализа и оценки состояния территориальных социоприродных систем.
Возрастание частоты и тяжести природных и техносферных инцидентов, аварий и катастроф с начала 90-х годов 20 в. а также снятие цензуры на освещение этих событий в СМИ активизировали интерес к ним не только со стороны общественности, но и широкого круга специалистов. Одним из итогов их исследований стало обращение к методологии анализа риска как к универсальному подходу при оценке устойчивости сложных систем.
Некоторое время трудности применения методологии анализа риска к изучению и прогнозированию устойчивости социоприродных систем создавало отсутствие единой меры риска, в одинаковой степени применимой к каждой из ее трех основных подсистем. К настоящему времени это препятствие преодолено использованием принципа оценки величины риска через тяжесть его последствий для дальнейшего функционирования социоприродной системы в целом или ее подсистем. Тяжесть последствий оценивается с точки зрения их обратимости или необратимости для выполнения системой (подсистемой) своих основных функций. В случае, если последствия обратимы, ранжирование их тяжести происходит по критерию длительности восстановительного периода и полноты восстановления.
Однако определение обратимости или необратимости последствий и необходимого для этого времени для всего многообразия источников риска и объектов его воздействия (а для природных объектов – еще и с учетом климато-ландшафтной характеристики локализации объекта) – это большой предварительный объем работы. Для природных источников риска он во многом выполнен многолетними предшествующими исследованиями в этой области. Широкую известность имеют шкалы силы ветра Бофорта и силы землетрясений. Многие частные шкалы, в которых подсистема «природа» выступает источником риска, известны лишь профильным специалистам.
Ощутимые успехи достигнуты в оценке тяжести экологических последствий промышленной и бытовой деятельности общества (объект риска – природа), медико-биологических последствий штатных загрязнений окружающей среды (объект риска — человек) и в оценке природных рисков для устойчивого функционирования техносферы (объект риска – техносфера). Идет работа по обобщению информации об имеющихся и созданию новых шкал силы воздействия процессов, протекающих внутри территориальных социоприродных систем и способных вызвать как локальную, так и общесистемную неустойчивость (например, [1,3, 4]).
Проблема оценки рисков в паре «общество» (источник риска) — «техносфера» (объект риска) остается практически неразработанной, хотя и весьма актуальной. Ее разработка чрезвычайно сложна, поскольку социальные, социокультурные и социально-психологические аспекты функционирования индивидов и групп – исключительная сфера изучения ряда гуманитарных наук, многие базовые принципы и подходы в которых трудно сопоставить с таковыми в естественных. Однако, работы последних лет в русле концепции «общества риска» дают надежду на успех в развитии указанного направления.
Понятие «общество риска», введено и обосновано в социологии У. Беком. Среди других ученых – создателей этой концепции общепризнано считаются Э. Гидденс и Н. Луман [6]. Ее базовым положением является признание того факта, что производство рисков (бедствий и потерь) имманентно присуще всякому виду общественного производства и неотделимо от производства благ и достижений. Процессы общественного производства и воспроизводства рисков являются всеобщими (общесистемными – ТВ), поскольку замыкаются через среду – природную, техническую, социальную [6, с.29]. Другой важный тезис – признание производства рисков фактором изменения социальной структуры общества, его перестройки по критерию подверженности рискам.
Один из приоритетов изучения современного российского общества в рамках концепции «общества риска» — выявление и осмысление особенностей и следствий его перестройки в условиях, когда производство рисков многократно превышает производство благ.
В социологическом сообществе в настоящее время не рассматривается вопрос измерения рисков (как и отсутствует четкое разделение «риска от источника» и «риска для объекта», используемое в экологии и технике). Это связывают с отсутствием подходов к формализации ценностной составляющей восприятия и оценки риска, как на групповом, так и на индивидуальном уровнях, имеющей, по мнению специалистов, решающее значение.
Понимание целей и специфики изучения рисков в современной социологии, не снимает в географии и междисциплинарных исследованиях по проблемам устойчивого развития объективно существующего неудовлетворенного спроса на анализ социогенных рисков для техносферы, вмещающего ландшафта, да и самого общества. Это вынуждает географов к выполнению доступных им исследований в этой области знаний – к «прогулкам по запретным садам гуманитариев» [2]. Принципиальная непротиворечивость этих действий основам концепции «общества риска» определяется сформулированными в соответствующих исследованиях:
а) пониманием того, что изучение риск-динамики страны может быть достигнуто только на междисциплинарной основе [6, с.46];
б) признанием допустимости разделения единой среды жизнедеятельности общества на природу, техносферу и социум в аналитических целях [6, с.41-42].
В целях развития оценочных работ по воздействию социогенных опасностей на техносферу необходимым представляется:
1) формализация понятия «социогенная опасность», создание и
совершенствование классификации социогенных опасностей для техносферы;
2) накопление сведений о социогенных опасностях для техносферы;
3) расшифровка механизмов воздействия различных опасных социальных процессов и явлений (ОСП) на техносферу;
4) поиск измерительных инструментов для количественной оценки частоты и силы неблагоприятных и опасных социогенных воздействий.
Настоящая публикация по замыслу автора должна стать одним из шагов в реализации этой программы и приглашением заинтересованных коллег к ее разработке и конструктивной дискуссии.
На начальном этапе исследования в качестве социогенных опасностей для объектов техносферы предлагается рассматривать лишь те, что создаются социальным действием или социальным поведением индивидуума или малой группы. Они приводят к ущербу непосредственно или через один промежуточный уровень (лобовое столкновение в результате выезда на встречную полосу или поддержание дорожного покрытия в ненадлежащем качестве, приведшее к ДТП). В публицистике и СМИ это обычно называется «человеческим фактором». Все ОСП более общего характера трактуются как причины и условия возникновения подобных социальных действий или поведения.
Предлагается выделять два типа опасных индивидуальных и групповых действий или поведения: 1) принятие «рискованных» решений; 2) деструктивные действия. Первое, в свою очередь, можно подразделить на: а) ошибки недостатка информации и/или опыта; б) действия в корыстных целях. Во втором выделим действия а) осознанные; б) неосознаваемые.
К ошибкам недостатка информации можно отнести, например, нередкие случаи аварий на коммунальных или подземных электрических сетях и трубопроводах, нарушенных в результате земляных работ, осуществляемых третьей организацией. Сюда же можно отнести обрушения, спровоцированные проведением земляных работ разного назначения в опасной близости от многоэтажных зданий (особенно – старых) и др.
Ошибки недостатка опыта связаны с управлением сложными системами. К ним, например, могут быть отнесены аварии как в гражданской, так и в военной авиации, произошедшие по причине недостатка пилотажного опыта вообще, на самолетах данного типа или в определенных погодных (климатических) условиях.
Суть рискогенных решений, принятых в корыстных целях, достаточно понятна. Это, например, установка более дешевых контрафактных или бывших в употреблении деталей и узлов вместо требуемых инструкцией; невыполнение регламентных работ разного масштаба и характера по причине кражи отпущенных финансов и др. (Разворовывание фонда амортизационных отчислений в ЖКХ в 90-е годы – коренная причина многолетних аварий теплосетей). Это, наконец, выдача лицензий и распределение заказов среди структур, неспособных к их качественному выполнению.
Социогенные опасности, связанные с совершением деструктивных действий, как осознанных, так и неосознаваемых (или частично осознаваемых), в рамках концепции «общества риска» прямо связаны с перестройкой массового сознания в процессе «негативной стабилизации» [5, с. 38].
Иные исследования [5,7] дают возможность несколько детальнее понять его причины и механизмы. Так, важные для целей предлагаемых исследований положения работы И.Г. Яковенко [7] состоят в следующем.
Современное общественное (и индивидуальное) сознание – продукт эволюции, протекавшей в процессе смены культурно-исторических эпох. Элементы особенностей сознания, адекватных древним природно-хозяйственным системам, продолжают сохраняться в современном общественном сознании. У разных социальных и территориальных групп населения степень их выраженности и «готовность к активизации» различна. Особенности более древнего, традиционного и даже архаического сознания, в случае активизации, стимулируют образцы поведения, потенциально опасные в современной техносфере.
Рост числа проявлений рецидивов архаического сознания характерен для эпох социокультурных кризисов. Вне зависимости от последних наибольшее число носителей такого сознания фиксируется в группах маргиналов и дезадаптантов.
С.М. Мягковым [5] на основе анализа фундаментальных исследований классиков культурологи, истории, социологии (П. Сорокин, А. Тойнби, Л. Гумилев и др.) сформулировано положение об обусловленности конфликтного взаимодействия в системе «Природа – Техносфера – Общество» комбинацией причин, обозначенных как: а) кризис скачка природных условий; б) кризис скачка технологий; в) кризис этнической ориентировки.
Осуществляемая в процессе негативной адаптации деструктивная деятельность может быть направлена на любую из подсистем социоприродной системы, а в рамках социосферы – как на «иных» (гетеродеструкция), так и на самого себя (аутодеструкция). Ниже рассматриваются оба варианта деструктивного поведения, эффекты которых отражаются на объектах техносферы.
Мотивы и механизмы деструктивной деятельности достаточно хорошо описаны в соответствующей литературе, где она рассматривается как вариант адаптивного поведения, вызванного стрессом. Стресс не всегда заканчивается успешной адаптацией. Возникающие в этом случае психо-эмоциональные состояния также являются источником рискогенного поведения.
Среди опасных для техносферы массовых стратегий адаптивного поведения на первом месте – поджоги зданий и сооружений, кража востребованного на черном рынке оборудования и материалов (особенно –цветных металлов), провоцирование транспортных аварий с целью грабежа. Все эти действия преимущественно — адаптация к выживанию (иногда – процветанию) в условиях экономического кризиса или нестабильной, непрогнозируемой ситуации. Рискогенное поведение дезадаптантов связано с утратой способности к преодолению негативных обстоятельств, безразличием к опасности, фатализмом и т.п. Часто оно определяется нахождением в состоянии алкогольного или наркотического опьянения и т.п.
Наиболее очевидным и простым способом количественной оценки силы опасных социогенных воздействий для социоприродных систем (т.е. мелкомасштабных оценок) является статистический анализ (т.е. использование косвенных индикаторов). Широко используемые в социологии опросы и анкетирования для этих целей вряд ли возможно признать репрезентативными. Главная трудность в использовании этого метода заключается в том, что: 1) не все социогенные опасности могут быть измерены с помощью показателей, отслеживаемых государственной статистикой; 2) избирательная чувствительность различных типов и видов техносферных аварий к отдельным социогенным опасностям накладывает дополнительные ограничения.
Очевидно, что наиболее доступны для изучения на количественной основе социогенные воздействия, связанные с криминальным адаптационным поведением и маргинальными сообществами, не обязательно носящими криминальный характер. Так, расчеты автора свидетельствуют, что уровень подростковой преступности объясняет более 35% дисперсии частоты всех техносферных пожаров в России в последние годы. А в 90-е годы 20 в. до 15-25% дисперсии общей суммы техногенных чрезвычайных ситуаций в стране объяснялось уровнем безработицы, угнетающий эффект которой известен.
Подходы к количественной оценке социогенных опасностей можно пытаться искать через неочевидные пока косвенные индикаторы. Это потребует более глубокого понимания их социально-психологических причин и механизмов действия, анализа исследований региональной идентичности и особенностей территориального поведения. Один из вариантов – поиск «социокультурных констант», ограничивающих интенсивность проявления тех или иных рискогенных действий. Так, автором в процессе сравнительного анализа статистики частоты, сезонного распределения, причин и объектов техносферных пожаров в к.19 и н. 21 вв. выявлена устойчивость долевого вклада таких причин пожаров как поджог и неосторожность (8-10 и 32-35%% соответственно). Радикальные изменения в технологиях жизнеобеспечения, расселении (город/село), качестве населения, произошедшие за более чем век, не оставляют иного объяснения этому факту, как существование «укорененного» в обыденных нормах поведения лимита на допустимость рискогенных действий.
Проблема количественной оценки социогенных рисков для техносферы (а также для природы и самого общества) актуальна для развития прикладных исследований в целях устойчивого развития территорий. Она крайне затруднительна для решения силами лишь только представителей естественных наук, и имеет шансы на успешное разрешение при их кооперации с заинтересованными гуманитариями.
Литература.
- Ващалова Т.В., Мягков С.М. Социально-экологичесские бедствия: измерение и факторы. — Вестник МГУ. Серия 5. География. — 1997. — №1. С.7 – 11.
- Дольник В.Р. Этологические экскурсии по запретным садам гуманитариев. — Природа. — 1993. — №№1-3.
- Козлов К.А., Максимов М.М., Мягков С.М., Порфирьев Б.Н., Шныпарков А.Л. Параметризация опасных природных процессов и явлений для городов и транспортных коммуникаций. – Проблемы безопасности при чрезвычайных ситуациях. 1998. №4, с. 37-45
- Кочуров Б.И. Геоэкология: экодиагностика и эколого-хозяйственный баланс территорий. Смоленск. Издательство СмолГУ, 1999.-153с..
- Мягков С.М. География и социальная экология. — Вестник МГУ. Серия 5. География. — 1991. — №4, с. 11-16
- Яницкий О.Н. Социология риска. М.: Издательство LVS, 2003. – 192 с.
- Яковенко И.Г. Риски социальной трансформации российского общества: культурологический аспект. М. Прогресс-Традиция. 2006. — 176 с.[schema type=»book» name=»ИЗМЕРЕНИЕ УСТОЙЧИВОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ СОЦИОПРИРОДНЫХ СИСТЕМ: ОБРАЩЕНИЕ К СОЦИОЛОГИИ И СОЦИОЛОГАМ» author=»Ващалова Татьяна Владимировна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-03-17″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_30.05.2015_05(14)» ebook=»yes» ]