Восприятие культуры происхождения и культуры контакта является важным компонентом адаптации к новой культурной среде. С одной стороны, в условиях культурного пограничья происходит контактирование генетически близких территориальных групп (аганских хантов и лесных ненцев), а с другой – этнографических групп (северные, восточные и южные группы хантов) и представителей иноэтнического окружения (собирательное понятие «русский»).
Ситуация межэтнического общения в условиях полиэтнической среды, сформировавшейся в связи с промышленным освоением Севера, наложила отпечаток на содержание «Я-образа», выразившееся в усилении признаков «некоторой размытости этнической идентичности» (по Т.Г. Стефаненко). Эта тенденция начала зарождаться с началом вхождения Сибири в состав Российского государства. В конце XVI в., вскоре после «взятия» Сибири Ермаком, территория Обь-Иртышья была присоединена к Московскому государству. Первоначальные точечные контакты русских с народами присоединённых территорий со временем стали массовыми. Коренные народы Сибири столкнулись с людьми иной религии, языка, непривычной внешности. Во внешнем облике пришельцев бросались в глаза усы и бороды, необычные головные уборы, что вызывало смешанные чувства, самым сильным из которых было удивление. В качестве примера приведём фамилию Русмиленко, происходящую от хантыйского словосочетания руч-милен-ко ‘русскую-шапчёнку (носящий)-мужчина’ («русскошапочный мужчина»). Шапка, как отличительная черта одежды русских, с течением времени приобрела символическое значение как показатель власти.
С началом социалистических преобразований проблема оценочного отношения к доминирующему (русскому) народу возросла. Русская шапка в качестве показателя власти всё чаще стала встречаться в фольклоре. В одной из ненецких песен рода Ӊойсава исполнительница называет себя русской (в значении «жена начальника»). Ӊойсава переводится как люди, носившие суконные шапки (будёновки), данные советской властью. В другой личной песне поётся о главе семьи, который Кэмчакэйто ңынэйм, ңынто мэ’ңато, Касами’ ңяв‘ниң /‘Красных луком-самострелом, луком пользуется, Мужчин над головами (возносится)’. «Красных лук» в прямом переводе означает «ружьe, полученное от русских». Однако эта фраза может иметь и другой поддекст, а именно, выражать символ власти (в значении, что данный человек способен быть выше других, важнее). Данный оттенок в приведенной фразе присутствует. Такой человек мог быть председателем колхоза, сельсовета, комсомольской ячейки и т.п., то есть был способен управлять людьми. Приведенная фраза могла бы иметь и такую форму: Кэмчакэйто ңаңуң тявсум ня’ампэ ‘Красных своих лодку держит’, то есть руководит, управляет [4, с. 46-47]. Аганские ханты, которые были ближе к советской власти, считали себя «русскими». Также позиционировали себя и ненцы.
Социальный контекст последних десятилетий ХХ в. ещё больше усилил расслоение аборигенного сообщества. Т.А. Молданова пишет: «Сегодня слово «ханты» без дополнительных прилагательных обычно применяется к тем людям, которые живут в лесу и ведут традиционный образ жизни. Следующей группой являются вош хара павтум хантет – «ханты, которых в деревни (города) свели», т.е. поселковые ханты. Эта группа, в свою очередь, делится по роду деятельности на тех, кто рую ропата верл –«русскую работу выполняет», и тех, кто ханты ропатаен вол – «хантыйской работой живёт». А по образу жизни и мировоззрению – на тех, кто рущ пела таласл – «в сторону русских тянется», и тех, кто ханты пела таласл – «в сторону хантов тянется». В данной группе полно или частично сохраняется язык, культура, но уже происходит размежевание по ценностным установкам и ориентирам. И наконец, третья группа – это руща ювум хантет – «русскими ставшие ханты», т.е. обрусевшие, те ханты, которые утратили язык, культуру и ведут современный (нивелированный) образ жизни» [1, с. 77-78]. Н.И. Новикова также касается стратификации современного аборигенного сообщества выделяя следующие их подразделения: «живущие в лесу», поселковые аборигены, городские жители [2, с. 264-268].
Сравнение с русскими в значении «оторвались от традиций» является характерной чертой современной оппозиции «свой – чужой». «Живущие в лесу» максимально сохраняют традиционный уклад, язык, обычаи и верования своего народа. Они называют себя «настоящими». Выражение «настоящий» хант – это «по-хантыйски живущий мужчина» (ханты щирен утта ху), тот, кто выполняет хантыйскую работу, живёт по нормам, скромный, работящий. Если женщина плохо чистит рыбу – она не ханты-ими. Тундровые («настоящие») ненцы о своих поселковых женщинах говорят, что они луцангэ хэвы (букв.: ставшие русскими), то есть не живут традиционной жизнью. С точки зрения поселковых ненцев Халесавой все, кто живет в городе, в том числе и коренные жители, относятся к русским (русскими считается всё пришлое население, независимо от национальной принадлежности). В настоящее время, в связи с активным обсуждением в СМИ темы исламизации, терроризма появились новые черты этнического «Я-образа». К примеру, приуральские ханты между собой стали называть шурышкарских хантов «душманами» за их традицию носить в комариный период (июнь-август) на голове платки [Устное сообщение А.А. Шияновой. Ханты-Мансийск. 2016].
Таким образом, рассмотрев влияние полиэтнической среды на этническую идентичность коренного сообщества, выразившееся на принятии новых ценностей и моделей поведения, необходимо отметить следующее:
- Несмотря на то, что в настоящее время на этнический «Я-образ» всё с большей интенсивностью оказывает влияние его полиэтническое окружение, и как результат – стратификация этнического сообщества («живущие в лесу», поселковые аборигены, городские жители), размывание этнической идентичности и формирование изменённой идентичности обские угры и самодийцы (вопреки критерию приписывания) чётко определяют свою принадлежность к конкретной этнической группе. Данная тенденция позволяет нам солидаризироваться с точкой зрения Т.Г. Стефаненко о том, что «Этническая стратегия не обязательно должна быть консервативной, направленной в прошлое. Она может создавать новое качество, современные сценарии действий этноса» [5, с. 303]. Иными словами, налицо тенденция формирования у хантов, манси и ненцев групп с изменённой идентичностью (поселковые аборигены и городские жители), представители которых, в той или иной мере, обладают бикультурными компетенциями при доминировании принадлежности к своему этносу.
- Предпочтение идентичности с «русскими» как с высокостатусной группой окружающего большинства, с одной стороны, приводит к ослаблению и разрушению унаследованной этнической идентичности, а с другой – позволяет овладевать богатствами ещё одной культуры без потери ценностей собственной, сообщает гибкость индивиду в процессах социальных взаимодействий.
Список литературы:
- Молданова Т. А. Историческое и современное деление казымских хантов на различные группы по данным фольклора и современным представлениям // Проблемы административно-государственного регулирования межнациональных отношений в Тюменском регионе: исторический опыт и современность: Мат-лы Всерос. науч.-практич. конф. Тобольск, 1995. – С. 75-78.
- Новикова Н.И. Охотники и нефтяники: Исследование по юридической антропологии / Н.И. Новикова ; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. М.: Наука, 2014. – 407 с.
- Перевалова Е.В., Карачаров К.Г. Река Аган и её обитатели. Екатеринбург; Нижневартовск: УрО РАН; Студия «ГРАФО», 2006. – 352 с.
- Песни реки Аган / сост. В.И. Сподина. Мегион–Варьёган: Инфорес Принт. 2003. – 88 с.
- Стефаненко Т.Г. Этнопсихология: Учебник для вузов / Т.Г. Стефаненко. – 4-е изд., испр. и доп. М.: Аспект Пресс, 2008. – 368 с.[schema type=»book» name=»ВЛИЯНИЕ ПОЛИЭТНИЧЕСКОЙ СРЕДЫ НА СОДЕРЖАНИЕ ЭТНИЧЕСКОГО «Я-ОБРАЗА»» description=»В статье рассматриваются современные тенденции трансформации этнического «Я-образа» в условиях иноэтничной среды, сформировавшейся в результате интенсивного промышленного освоения северо-запада Сибири. Социально-экономические преобразования конца ХХ–начала XXI вв. усилили стратификацию этнических сообществ обских угров и самодийцев на три группы. Автор приводит характеристики «живущих в лесу», «поселковых аборигенов» и «городских жителей». Несмотря на формирование изменённой идентичности коренные малочисленные народы Севера стараются овладевать бикультурными компетенциями без потери ценностей собственной культуры.» author=»Сподина Виктория Ивановна» publisher=»Басаранович Екатерина» pubdate=»2016-12-19″ edition=»euroasia-science_28.04.2016_4(25)» ebook=»yes» ]