Совокупный «поток сознания», вспенивающийся в «водоворотах заблуждений» и стремящийся к «океану истины», сводится, в конечном счете, к трем основным вопросам познания. Вопрос первый – о возникновении Вселенной; вопрос второй – о зарождении жизни; вопрос третий – о происхождении человека.
Как бы ни потрясали нас открытия современной науки и ожидаемые перспективы ее ускоряющегося развития, увы, не следует обманываться, что в сколько-нибудь отдаленном будущем эти вопросы обретут абсолютные решения.
Ясно одно: Вселенная, жизнь и человек суть уровни соотношения всеобщего, особенного и единичного в системном мироздании.
Сущность всеобщей бесконечной природы дана нам по меньшей мере в трех явлениях. Первое – это собственно Вселенная, или всеобщность бытия; второе – это природа человека; третье – это общество как особая часть природы.
Законы общества как особой части природы суть законы деятельности людей. Отсюда – общественно-исторический процесс может быть наиболее адекватно познаваем лишь в контексте соотношения законов Вселенной, законов человеческой природы и законов деятельности людей.
Вселенная поражает и смущает наш разум ее мегапроцессами. А более всего удивляет то, что мегамир всецело детерминирован процессами в микромире. Современное естествознание активно нацелено на разработку адекватной теоретической модели-картины Вселенной. Важнейшим достижением в этом направлении является формирование в науке рубежа ХХ-ХХI веков стандартной физической модели микромира, позволяющей более адекватно познавать и понимать природу в целом.
Далее, вульгарное понимание человеческой природы может состоять в ее сведении к исторической взаимосвязи человека с животным миром. В действительности же природу человека следует понимать как диалектико-синкретический синтез законов неживой природы, законов живой природы и законов общества как особой части природы. Этот синтез исторически не статичен, а изменчив, коррелятивен. И потому он сложен, тонок и противоречив.
В контексте только что сказанного можно утверждать, что понятия «общественная сущность человека» и «природа человека» суть диалектически тождественны. Реализация сущности человека – это и социокультурное преобразование его биологических начал, и их конкретно-историческая «демонстрация» в человеческой деятельности.
Природа человека как компонент всеобщей природы является связующим звеном между обществом или особой частью природы и окружающей естественной средой. Природа человека – это активный проводник, посредством которого между обществом как особой частью природы и окружающей естественной средой реализуется обмен веществами, энергией и информацией.
По сути, в данном случае мы имеем дело с одним из бесчисленных межподсистемных обменов в универсальной всеобщей системе природы. Отсюда – наиболее адекватная картина общественно-исторического процесса может быть создана на основе творческого и продуктивного сочленения обществознания и естественнознания, к примеру, на базе философски-исторической интерпретации первого и второго законов термодинамики.
Если мы предельно расширим – по содержанию и объему – приведенное выше определение законов социальной формы движения, то получим следующее: законы общества суть законы деятельности людей, законы их поведения и в целом – их активности.
Содержание этого определения, выраженное иными словами, состоит в том, что законы общества – это законы материального производства, «ядром» или «стержнем» которого является предметная деятельность людей как способ их практического взаимодействия с окружающей природой; это законы духовного освоения людьми объективной действительности (наука, религия, искусство, мораль, философия и т.д.); это законы общения между людьми, или сферы их коммуникативно-информационной активности.
Контекст только что сказанного читается так: внутреннее единство законов общества как подсистемы природы с универсальными законами мироздания, включая живую природу, подтверждается еще и тем, что некоторые представители животного мира, пребывающие на доантропной, но высокой стадии развития, например: обезьяны, дельфины, птицы (врановые), пчелы, муравьи и др. – реализуют способности к предметной деятельности, интеллектуальному отражению конкретных ситуаций, социальной организации.
Человеку не следует заноситься по поводу своей «особости» по отношению к природе. Не покорение природы, а активная, конструктивная, оптимально созидательная адаптация к ее необъятному могуществу – вот единственный алгоритм реализации самосохранения и свободы человека.
И, тем не менее, грабительское отношение общества к природе исторически все более «прогрессирует». На то есть глубинная причина: двойное отчуждение – 1) отчуждение личности, вполне исчерпывающе исследованное в философской литературе ХIХ-ХХ веков; 2) отчуждение общества от природы – актуальнейшая и далеко не изученная проблема современности.
Двойное отчуждение коренится в исторической эволюции материального производства: в возникновении и развитии товарно-денежных отношений и техносферы.
Высшие животные доантропного уровня, владеющие элементами предметной деятельности, интеллектуальными способностями и социально организованные, разумеется, не достигли уровня товарно-денежных отношений и техносферных процессов. Оставаясь в круге стереотипных представлений, можно было бы утверждать, что как раз именно в этом заключается абсолютное качественное отличие человека от других высокоразвитых животных и от природы вообще. Однако при более углубленном взгляде становится ясно, что это отличие не является абсолютным: товарно-денежные отношения и техносфера суть «инструменты», посредством которых реализуется обмен веществами, энергией и информацией между обществом и природой, между людьми в обществе. Увы, обыденное сознание игнорирует неабсолютность этого отличия и оттого переполняется гордыней по поводу осознания (ложного) независимости человека от природы.
В современной России это заблуждение – более чем опасное – «катализируется» тем, что страна переживает повторный опыт первоначального накопления капитала; техносферная среда, включая информационные технологии, в большей мере не является продуктом отечественного производства – мы потребляем то, что не производим сами; общественное сознание – наука, искусство, нравственность, религия, философия, политика, право – пребывает в состоянии кризиса.
Диалектическое единство мира выражается в том, что действие законов природы, включая сюда общество как ее особую часть, предстает в качестве коррелятивной цепи всеобщего, особенного и единичного.
Всеобщие законы мира, если абстрагироваться от идей креационизма – это законы возникновения (гипотезы большого взрыва) и развития Вселенной. По мере эволюции Вселенной происходит зарождение живой природы и возникновение человека, затем реализуется тенденция – вектор трансформации всеобщих законов в направлении их особенных и единичных проявлений.
Законы Вселенной – объективные и всеобщие – по их исходной детерминации суть законы микромира (стандартная физическая модель). Эти законы составляют объективную всеобщую программу движения мира, всех его типов и форм.
Универсальная вселенская программа, или свод законов мироздания, реализуется как таковая, а также посредством действия ряда субпрограмм, а именно: 1) совокупная геномная модель живой природы; 2) совокупная геномная модель человека; 3) смысл как интеллектуальная программная интерпретация геномной модели человека.
Эволюционное стадийное движение природы: развертывание вселенской программы через а) геномную программу живой природы, б) геномную программу человека, в) смысловые интерпретации геномной программы человека – предстает как полная диалектическая «игра» противоречий, качественных скачков, отрицаний отрицаний. Всеобщие законы природы особо преломляются в конкретных условиях их действия; множественно дробятся, уникализируются в совокупности единичных биологических особей; индивидуализируются в активных личностных смысловых интерпретациях геномной программы человека.
Наряду с этим эволюционный стадийный процесс действия законов природы проходит через исторически длительную процедуру: на общебиологическом уровне первичные приспособительные реакции простейших живых организмов постепенно сменяются все более развитыми формами приспособительной активности животных; а качественный скачок к социальной форме движения характеризуется возникновением и развитием субъектной активности человека в его предметно-практическом и духовном отношении к миру.
Диалектический характер субъектной активности человека заключается не только в том, что она есть одно из качеств (многокачественность) социальной формы движения, но и в том, что это качество внутренне противоречиво: активность человека как субъекта предметно-практической, познавательной, оценочной деятельности и социальных отношений дает как созидательные, так и разрушительные результаты, что непосредственно обусловлено направленностью личностей; а она (направленность) детерминирована конкретным соотношением социокультурных факторов (условия жизни, образование, воспитание и т.д.) и природных факторов, концентрированно выраженных в геномной программе данной индивидуальности.
Кстати, геномная программа человека исходно дана ему природой. Однако, поскольку человек есть феномен особой части природы – общества, постольку следует учитывать то принципиальнейшее обстоятельство, что социокультурная среда в ее конкретно-исторических проявлениях оказывает влияние – положительное и отрицательное – на содержание геномной программы «родового» и индивидуального человека.
Картина мира в сознании людей – панорамная, пестрая, многоплановая, незавершенная, поскольку его законы сложны и разнообразны, а их идеальные интерпретации многомерны. В подтверждение сказанного приведем два примера.
Автору этой работы довелось почерпнуть где-то в прочитанных книгах факт из истории науки. Пример первый. Ученый-натуралист очертил на лесной поляне площадку размером в один квадратный метр и затем в течение месяца каждодневно исследовал ее с помощью увеличительного стекла – сантиметр за сантиметром. Результаты этого исследования оказались настолько богаты, что он написал книгу. Пример второй. Стереотипное представление о происхождении и сущности религии сводится, как правило, к тому, что она есть продукт невежества и угнетения людей. В действительности же все гораздо сложнее и разнообразнее. Идея бога тождественна идее совершенства. А идея совершенства имеет несколько посылов ее зарождения. Еще первобытный человек в условиях синкретической культуры стремился к совершенству в своей деятельности (наконечник стрелы в виде елочки как эффективное орудие охоты и как шедевр древнего искусства). Важен факт возникновения в первобытной культуре представлений о совершенстве, ибо тем самым было положено начало идеальному моделированию бытия как способу альтернативного отношения к данной реальности.
С возникновением науки в эпоху античности и по мере ее дальнейшего развития ученые соотносили и соотносят истину (абсолютную истину) с совершенством; а те из них, кто склонен к философскому скепсису по поводу вопроса о первичности материального и идеального в мироздании, тем не менее подчас приходят к размышлениям о том, что истина как совершенство может быть интерпретирована в качестве «явления» божественного смысла. Тот же ход размышлений прослеживается в искусстве и морали: красота и добро суть явления совершенства, а совершенство божественно по своему содержанию. При этом в искусстве (и эстетике), морали (и этике) отождествление совершенства и бога происходит многократно чаще, чем в науке, и это вполне объяснимо: ученые погружены не только в гипотетические и теоретические построения, но и (что столь же важно для науки) в экспериментальное взаимодействие с материальными явлениями мира.
Можно предположить, что гарантом и координатором системно-равновесного, устойчивого движения общественно-исторического процесса является смысл истории как адекватная обобщающая картина прошлого, настоящего и будущего. Однако, поскольку мы абстрагировались от концептуального ряда креационизма, постольку нам остается рассуждать о смысле истории как феномене человеческого общественного сознания. Итак, существует ли он – общечеловеческий смысл истории? Да, существует; но как дискретная сумма разнородных и нередко противоречащих друг другу идей – социально-философских, религиозных, этических и т.д. Эти идеи, через посредство индивидуального сознания, реализуются в поступочной активности людей, и тем самым образуется пестрая и многоплановая картина общечеловеческой истории. Что же в совокупном массиве «смыслоисторического» опыта человечества может служить нам достаточным основанием для поисков относительных истин в философско-историческом познании, в какой бы форме общественного сознания оно (это познание) ни совершалось? Все то, что не способствует размыванию, разрушению, деградации общечеловеческой культуры.
Вероятностный характер статистических законов общественно-исторического процесса, концентрированно выраженный в действии закона больших чисел (на уровне социального движения этот закон реализуется, пожалуй, наиболее полно и развернуто) отражается в общественном сознании в виде общего релятивного содержания «смыслоисторических» представлений. Конечно же, в этом содержании, взятом в контексте соотношения устойчивого и изменчивого, безусловно присутствуют абсолютные компоненты; однако, решающей роли они не играют. Существуют ли теоретические «подсказки» для практического достижения системно равновесных, устойчивых состояний в движении общественно-исторического процесса? Сделаем попытку ответить на этот вопрос.
В современном мире усиливаются деструктивные процессы: поляризация общества, эксплуатация человека, грабительское отношение к природе; все отчетливее обнаруживаются стремления к локальным и глобальному переделам планеты. Куда плывет корабль-планета? – на этот вопрос в наше время, пожалуй, не ответит самый прозорливый кормчий. Столь же опасно и то, что корабль истории все сильнее раскачивается: слева – направо, справа – налево. Существуют ли способы сделать так, чтобы общественно-исторический процесс стал в большей степени позитивно ориентированным и системно равновесным?
Вселенная, начиная с момента ее возникновения и во всей истории ее эволюции, обладает колоссальной энергией. Совокупная вселенская энергия характеризуется наличием, условно говоря, двух полюсов – отрицательного и положительного. Однако в этом случае – или в момент возникновения или же в любую другую единицу времени в ходе эволюции – должно было бы произойти вселенское «короткое замыкание», «схлопывание», аннигиляция вселенной, ее уничтожение; но этого не произошло. Не происходит и, хочется надеяться, не произойдет. Значит, существует некий «вселенский диэлектрик», предохраняющий мироздание от всеобщего «короткого замыкания». Точнее говоря, очевидно на сущностном уровне строения вселенной заложен и действует некий закон, неизвестный современному научному знанию, который исключает ее самоуничтожение.
А если это так, то общество как особая часть Вселенной должно – особым образом – подпадать под действие этого закона. Иными словами, человечеству дана вселенская закономерная объективная гарантия его несамоуничтожения. Вопрос в данном случае, вероятно, заключается в том, что если а) гарантия несамоуничтожения Вселенной действует объективно, то б) гарантия несамоуничтожения человечества (как особой части вселенной), тоже будучи объективной, может быть запущена в действие лишь при включении особого субъектного фактора. Каков же он, этот фактор?
В попытке ответить на поставленные выше вопросы еще раз обратимся к предпринятым ранее рассуждениям. Итак, движение вселенской материи «измеряется» (кавычки здесь не случайны) колоссальной энергией; совокупный объем этой энергии внутренне разделен на противоположные заряды сверхгигантской мощности. Однако, казалось бы, неизбежная аннигиляция вселенной не совершается. Значит, во Вселенной действует неизвестный современный науке некий «закон контраннигиляции».
А вот на уровне социального движения природы все более опасно проявляется двойное отчуждение: 1) отчуждение человека как личности от своей сущности, 2) отчуждение «родового» и индивидуального человека от окружающей природной среды. Это двойное отчуждение (обусловленное, во-первых, товарно-денежными отношениями – диктат частной собственности – и, во-вторых, экспансией техносферы) ведет, при наличии проблем в сфере духовности, к критическому обострению конфликтов внутри общества и во взаимодействии общества с природой. Жажда наживы, катализируемая использованием прогрессирующих технологий, порождает в сознании людей иллюзии независимости от природы, владычества над нею, что на уровне поступков проявляется как пренебрежение к природной среде, а равно и к ценностям культуры. Таким образом, двойное отчуждение является как некий «контрапункт в гармонии сфер» Вселенной, и – как результат – человечество все очевиднее скатывается к пропасти самоуничтожения.
Современная наука отнюдь не располагает достоверной информацией о наличии или отсутствии внеземных форм разумной жизни и уровне ее развития. И потому нам не дано судить, чем явилась бы возможная гибель человечества в истории Вселенной: или единичным фактом в бесконечности пространства и мгновением в бесконечности времени, или же – катастрофической утратой уникальности. А вот в истории Земли гибель человечества стала бы действительно глобальным событием с непредсказуемыми для нее последствиями.
Человек в состоянии двойного отчуждения превращается в контрагента в способности природы к системному самосохранению; совокупная активность человека, отчужденного от своей сущности и от сущности окружающей природы, проявляется как эксцесс или сбой в закономерной картине мира. Возможно ли сделать так, чтобы «контраннигиляционный механизм», таинственно действующий в природе, вдруг был бы осознанно запущен людьми применительно к социальному уровню движения? Путь к положительному ответу на этот вопрос сверхтруден, но попробуем сделать робкий шаг.
Можно высказать предположение: вселенский «механизм контраннигиляции» как «вещь-в-себе» для современного естествознания, вполне вероятно, является общесоциологическому знанию ХХ – начала ХХI веков как «вещь-для-нас», как «смысловой посыл мироздания» в виде теорий социальной конвергенции.
В новейшем периоде всеобщей истории (ХХ век – начало ХХI века) можно выделить две основные и знаковые стадии: содержание первой составляет взаимодействие капиталистической и социалистической общественно-политических систем (1917-1991 гг.); вторая включает в себя совокупность социальных процессов рубежа ХХ-ХХI веков.
Первую стадию можно охарактеризовать как многомерный или многокачественный антагонизм. В военной области взаимоотношения капитализма и социализма были конфликтными: привели ко второй мировой войне и к реальной возможности третьей мировой войны (карибский кризис). Экономические взаимоотношения двух систем были противоречивы – они содержали конкретно-исторические формы сотрудничества; но главным образом они характеризовались все более обострявшейся конкуренцией. Межсистемная борьба за сферы экономического влияния имела одиозные последствия: с одной стороны, она приводила к обострению международных отношений, а с другой – она мотивировала участников экономического противоборства к созидательной демонстрации своих преимуществ (создание в странах «третьего мира» промышленных предприятий, транспортных сетей и т.д.). Более того: во взаимодействии капиталистической и социалистической систем обнаруживались «зачатки» конвергентных отношений. В качестве примеров можно сослаться на реализацию НЭП в СССР, на практику экономического планирования в достижении японского «экономического чуда». Таким образом, данная стадия новейшего периода всеобщей истории характеризовалась действием системы сдержек и противовесов. Эта система сложилась как результат общественно-исторического развития; она отнюдь не была оптимальной, допускала роковые сбои; и тем не менее, обеспечила человечеству реальную возможность удержаться на краю пропасти, остаться в пределах самосохранения.
Следующая стадия началась с распадом мировой системы социализма: двуполярное устройство мира и базировавшийся на нем «механизм сдержек и противовесов» ушли в прошлое. Заметное ослабление роли и влияния ООН, экспансия постнеоколониального передела мира на Ближнем Востоке, в Африке и других районах Земли суть явления роста хаоса и произвола в глобальном масштабе.
Напрашивается вывод: в движении новейшего периода всеобщей истории все отчетливее вызревает алгоритм-императив диалектико-критической выработки конвергентной модели устройства современного мира. Диалектика общественно-исторического процесса ХХ-ХХI веков содержит изощренное хитросплетение противоречий и конфликтов, ужасающих откатов к мракобесию и поразительных скачков к прогрессу, варварских попраний высших достижений культуры и принципиальных прорывов к новому на основе творчески продуктивных переоценок материи и духа истории как истории культуры.
Парадокс заключается в том, что логика истории есть логика вероятностная, или статистическая; но именно в таком ее качестве она требовательно подводит человечество к однозначному выводу о необходимости – как неизбежности – идеальной и практической реализации диалектического синтеза всего социокультурного оптимума.
Важен адекватный научный баланс между пере- и недооценками не столь многочисленных, но довольно разнородных теоретических моделей социальной конвегенции, равно как и некоторого опыта практического конвергирования в ряде стран мира.
Не менее значимо не войти в искушение написать пан-конвергентную картину будущего человечества: в трех измерениях времени общественно исторический процесс много- и разнообразен и не сводим к «общему знаменателю». Социальная действительность становится все разнообразнее и сложнее; поэтому собрать ее содержание в единый «концептуальный узел» невозможно.
Конвергенция как одна из тенденций общественно-исторического процесса, влияние которой возрастало бы и становилось бы все более конструктивным – вот перспективный способ системного самосохранения социальной формы движения. Мы исходим из того, что в условиях деструктивных процессов на современном этапе общественно-исторического процесса социальная конвергенция есть объективная необходимость: способ выживания человечества. Главный вопрос состоит в том, чтобы эта необходимость была все более осознаваема как актуальная историческая потребность и в этом качестве – как мотив для адекватного социального действия [1 – 7].
Конвергентная модель может стать реальностью общественной практики, или конструктивной тенденцией общественно-исторического движения, если в мире духовной культуры возникнет и вызреет антифрустральное всеобщее осознание опасности всеобщего же распада. Такое осознание может включить, «запустить в действие» систему посылов – философских, политико-правовых, научных, религиозных, нравственных – к разработке и учреждению «общественного договора», всеобщей конвенции конвергентного типа.
Такая конвенция стала бы ничем иным, как разновидностью коллективного смысла, или осмысления, истории; а он – этот смысл – явился бы гносео-аксиологическим прецедентом для коллективного осознанного исторического действия.
Итак, мироздание существует, ибо в его «закономерном ядре» действует «контраннигиляционный регулятор», предотвращающий «сшибку» противоположно заряженных полюсов вселенского энергетического поля. А, значит, и общество как часть мироздания должно подчиняться этой объективной регуляции. Так почему же в социальной информационной среде все активнее обсуждается возможность самоуничтожения человечества? Или оно (человечество) – это чужеродная часть мироздания, и происходит их взаимоотторжение? Или же на уровне социального движения «контраннигиляционная регуляция» действует лишь при условии ее адекватного субъектного освоения – познавательного и практического? Если верно второе предположение, то позитивное содержание теорий конвергенции всецело входит в контекст такого освоения «механизма контраннигиляции».
Конвергенция – это утопия? Ответ на этот вопрос не может быть однозначным – по схеме «да» или «нет». Он представляется многоплановым. С точки зрения принципа исключенного третьего задача читается следующим образом: или конструктивная консолидация всего разумного и положительного, или – самоуничтожение. Здравый смысл на теоретическом и обыденном уровнях сознания, конечно же, подводит нас к выбору в пользу экзистенциальной парадигмы. Здесь, таким образом, необходимость конвергенции является достоверно и доказуемо.
Подлинные сложности могут нас ожидать на стадии практической реализации теоретического выбора в пользу конвергенции. Дело в том, что такая реализация сопряжена с действием законов общества как законов деятельности людей. Эти законы, разнообразно интерпретированные в философии и социологии ХIХ — начала ХХI веков, осуществляются не как один раз данная компактная совокупность связей, а через многочисленные и разнообразные варианты индивидуальной деятельности социально организованных людей. Более того – ситуацию следует рассматривать шире: детерминированность законов общества, его экономического и духовного уровней отнюдь не замыкается в собственно социальных границах. Факторы детерминации законов общества действуют и за его пределами: во-первых, в совокупности индивидуальных геномных программ (а это уже – природа человека, пусть даже и подверженная известному влиянию культуры); во-вторых, эти факторы действуют во всей остальной природе как всеобщей субстанции возникновения и формирования геномных программ. Таким образом, сложность социальной формы движения есть выражение диалектического (и метафизического) «снятия» и качественной трансформации многомерности всеобщей природы, включая природу человека.
Современная социальная действительность характеризуется возрастающим ускорением, усложнением, разнообразием ее динамизма. В связи с этим невольно рождается сомнение: не является ли в этой ситуации обращение к социально-теоретическим моделям конвергентного типа примером элементарной редукции в духе наивной социологии? Однако ведь и античную диалектику традиционно принято называть наивной. И тем не менее, ряд ее положений вполне интерпретируется в контексте достижений естествознания ХХ — начала ХХI веков как гениальные догадки древних. Отсюда – напрашивается допущение: в конвергентном моделировании общесатвенно-исторических перспектив выразилось особенное – на уровне социального движения природы – действие всеобщего «контраннигиляционного закона» Вселенной. Ведь, если мир един, то между «вселенским механизмом» системного самосохранения и конвергенцией как способом системного самосохранения человеческого общества безусловно существует каузальная увязка. Точнее говоря, этот механизм всеобщего движения бытия особенно (через конвергентное моделирование общества) действует на уровне социального движения.
Конвергенция – не утопия. В пользу этого, как уже отмечалось, свидетельствует классический принцип исключенного третьего: человеческое общество пребывает перед выбором – или самосохранение, или самоуничтожение; третьего не дано. Если идеи социальной конвергенции будут детально разработаны до уровня системной теории, и если по причине неотложной актуальности самосохранения общества они станут реальностью массового сознания, то конвергентное моделирование может превратиться в инструмент массового социального действия. И потому можно повторить: конвергенция – не утопия, а реальная возможность, но чрезвычайно трудно достижимая.
Если конвергенция есть предполагаемая модель разумной организации общества как результат синтеза положительных сторон противоположных социально-экономических систем, то процесс и результат реализации этой модели возможны лишь при условии устранения негативных последствий функционирования техносферы и частной собственности. Выполнение этого условия означало бы, что достигнута высокая ступень энергетического равновесия во взаимодействии общества и природы и в границах общества, что и требуется для системного самосохранения социума. Это прежде всего касается сферы «ресурсы – производство – потребление».
Таким образом, если теоретическая модель социальной конвергенции есть компонент смысла истории, то он (этот смысл), в случае реализации данной модели, становится инструментом достижения энергетического баланса на уровне социального движения. А это означает, что если в перспективе «контраннигиляционный механизм» мироздания будет реализован на уровне конвергентной модели общества, то мы обретем возможность констатировать единство мира как органичную взаимосвязь законов мироздания и смысла истории человечества.
Как уже отмечалось, роль и значение конвергентного фактора в историческом процессе не следует переоценивать и абсолютизировать, а равно недооценивать и игнорировать. Да, современная социально-историческая реальность невероятно сложна вследствие разнообразия геополитических доктрин, противоречивости и конфликтности межэтнических, межконфессиональных и других отношений. Так, в начале ХХI века особо обострился вопрос о судьбах европейской цивилизации, а с ним – предчувствие Заката Европы. Такого рода цивилизационные смещения суть события всемирно-исторического масштаба, и потому Россия не может остаться вне их влияния. В мультифакторной картине современного периода новейшей истории социально-экономические процессы уходят, как кажется подчас, на задний план (к примеру, актуализация в Европе наших дней проблемы однополых браков). Однако это далеко не так: социально-экономические процессы в современном мире нередко не обнаруживаются непосредственно, а уходят в контекст исторического движения; но при этом сущность происходящего проявляется в них для нас так же значимо, как и прежде, однако зачастую не открыто, а имплицитно. А, следовательно, феномен социальной конвергенции отнюдь не теряет своей актуальности.
Список литературы:
- Афанасьева О.В. Информационная открытость и проблема устойчивого развития // Вопросы философии. – 2012. – № 5. – С. 47–59.
- Беленький В.Х. Социальная конвергенция и исторический процесс. Опыт марксистского анализа // СОЦИС. – 2013. – № 4. – С. 70-79.
- Бузгалин А.В. Диалектика: реактуализация в мире глобальных трансформаций // Вопросы философии. – 2009. – № 5. – С. 20–35.
- Владленова И.В. Конвергентные технологии и человек: изменения мира. Знать бы, для чего… // Вопросы философии. – 2012. – № 12. – С. 124–128.
- Панфилова Т.В. Проблема смысла истории // Вопросы философии. – 2006. – № 12. – С. 11–23.
- Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. – СПб. : Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2000. – 1056с.
- Чучин-Русов А.Б. Конвергенция культур. – М. : Магистр, 1997. – 40с.[schema type=»book» name=»ОБЩЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС: ПОИСКИ ПЕРСПЕКТИВ И ПОДСКАЗКИ МИРОЗДАНИЯ» author=»Малыгин Георгий Степанович, Куценко Надежда Юрьевна » publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-05-03″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 28.03.2015_03(12)» ebook=»yes» ]