Предметом исследования в данной статье является широко распространенный в художественном тексте прием олицетворения. Под олицетворением мы понимаем троп, состоящий в ассоциативном перенесении внешних признаков и внутренних характеристик человека на предметы, явления, животный и растительный мир, а также в приписывании им антропоморфных свойств.
Олицетворение имеет древнюю историю. Генетически восходя к мифологическому антропоморфизму, оно, наряду с метафорой, связано с процессами формирования образного мышления человека. Сейчас, свойственное языковому сознанию индивида, олицетворение естественным образом реализуется в нашей речи. В процессе олицетворения проявляется способность человека к эмпатии – вчувствованию в окружающий мир, сопереживанию.
Специфика олицетворения в прозе и поэзии проявляется на разных уровнях: на уровне грамматики, т.е. в способах языкового выражения тропа, и на уровне семантики, в наборе семантических олицетворяющих признаков и в тематике персонифицируемых лексем.
Грамматические способы оформления олицетворения в поэзии и прозе мотивируются по преимуществу характером смыслового пространства текста (стремлением к краткости, сжатостью форм в поэзии и возможностью развертывания тропа в целые синтаксические периоды в прозе). Установление семантических различий требует более тщательного анализа и статистической обработки олицетворяемого и олицетворяющего материала.
Анализ тематических групп существительных, обозначающих предмет олицетворения в прозе И.С. Тургенева и поэзии А.А. Фета, позволил нам проследить соотношение часто олицетворяемых и редко олицетворяемых денотатов в поэтических и прозаических текстах двух писателей.
Исследование семантики наименований предмета олицетворения проводилось на материале прозаических произведений И.С. Тургенева, имеющих различную жанрово-временную специфику: цикла очерков «Записки охотника», романа «Отцы и дети» и «Стихотворений в прозе», в сопоставлении с примерами из оригинальной поэзии А.А. Фета.
Прежде всего необходимо заметить, что олицетворяющих контекстов в поэзии значительно больше, чем в прозе (наша классификация выявила двукратное превосходство поэтического материала над прозаическим), т.е. олицетворение – это, безусловно, поэтический прием. Однако круг олицетворяемых предметов в прозе шире, чем в поэзии. В прозе чаще выделяются единичные олицетворения. В поэзии же больше высокочастотных олицетворений, олицетворений-символов, олицетворений, носящих сквозной характер, выступающих лейтмотивом произведения.
В текстах И.С. Тургенева олицетворению подвергается 206 лексем (86 в «Записках охотника», 80 в романе «Отцы и дети» и 40 в «Стихотворениях в прозе»). В поэзии А.А. Фета 383 лексические единицы называют предмет олицетворения. Однако 206 олицетворяемых наименований у И.С. Тургенева отмечены нами в 345 олицетворяющих контекстах, а 383 персонифицируемые единицы в поэзии А.А. Фета создают 1255 олицетворяющих контекстов, т.е. коэффициент частотности олицетворяемой лексики в прозаическом тексте равен 1.67 словоупотребления, а в поэзии в два раза выше – 3.27 словоупотребления. Таким образом, к часто олицетворяемым денотатам, т.е. к ядру олицетворяемой лексики, в прозе мы относим все неединичные лексемы, даже те, которые употребляются всего лишь 2 раза, а в поэзии выделяем еще и пласт малочастотной лексики (с употребительностью 2-3 раза), составляющей, наряду с единичными лексемами, периферию олицетворяемой лексики.
Как в поэзии, так и в прозе олицетворение может распространяться буквально на все явления и понятия окружающего мира: на растения, животных, части тела человека, его состояния и эмоции, погоду, небесные тела, ландшафт, звуки, бытовые предметы, постройки, населенные пункты, одежду, обувь, интеллектуальные и философские понятия. Соотношение этих тематических групп в поэзии и в прозе можно увидеть в таблице.
Таблица 1.
|
В прозе И.С. Тургенева |
В поэзии А.А. Фета |
| «Эмоции и состояния человека» (32 л., 43 с/у)
«Части тела человека» (24 л., 57 с/у) «Философские понятия» (23л.,31с/у) «Растительный мир» (19 л., 35 с/у.) «Погода» (16 л., 38 с/у) «Животные» (13 л., 15 с/у) «Небо и небесные тела» (12 л.,28с/у) «Вода» (12 л., 12 с/у) «Ландшафт» (11 л., 18 с/у) «Время» (7 л., 13 с/у) «Постройки, детали строительства» (7 л., 8 с/у) «Природа» (6 л., 10 с/у) «Свет, огонь» (3 л., 5 с/у) «Населенные пункты» (2 л., 3 с/у) «Интеллектуальные понятия» (9 л., 14 с/у) «Звук» (4 л., 9 с/у) «Одежда и обувь» (3 л., 3 с/у) «Бытовые предметы» (2 л., 2 с/у) «Пища» (1 л., 1 с/у) |
«Эмоции и состояния человека» (56 л., 146 с/у)
«Растительный мир» (35 л., 102 с/у) «Части тела человека» (33 л., 188 с/у) «Ландшафт» (30 л., 82 с/у) «Погода» (28 л., 93 с/у) «Время» (27 л.,115 с/у) «Звук» (24 л.,74 с/у) «Вода» (24 л., 63 с/у) «Философские понятия» (21 л., 113 с/у) «Свет, огонь» (17 л., 66 с/у) «Интеллектуальные понятия» (17 л., 55 с/у) «Бытовые предметы» (15 л., 16 с/у) «Постройки, детали строительства» (14 л., 19 с/у) «Небо и небесные тела» (11 л., 80 с/у) «Социальные понятия» (9 л., 10с/у) «Населенные пункты» (5 л., 7 с/у) «Природа» (5 л., 10 с/у) «Животные» (5 л., 9 с/у) «Музыка» (5л., 5с/у) «Одежда и обувь» (2 л., 2 с/у) |
Как видим, по количественному и качественному составу группы лексики, олицетворяемой в прозе И.С. Тургенева и в поэзии А.А. Фета, вполне сопоставимы: соответственно, лексика 19 тематических групп олицетворяется в прозе и 20 – в поэзии; в прозе не встречены нами олицетворения социальных и музыкальных понятий, а в поэзии не выявлены олицетворения еды (пищи).
Проанализируем топ-5 тематических групп олицетворяемой лексики. Здесь отмечаем больше сходства, чем различий. Первую строчку в нашей классификации занимает группа «Эмоции и состояния человека». В ней объединена лексика, называющая чувства, нравственные качества, внешнее проявление эмоций, эмоциональные состояния героев. Группы «Части тела человека», «Растительный мир», «Погода» зафиксированы в обоих списках с небольшим колебанием ранга частотности: группа «Части тела человека» в прозе имеет второй ранг, в поэзии – третий, группа «Растительный мир» в поэзии имеет второй ранг, в прозе занимает четвертую строчку. Различия, характерные для прозы и поэзии, касаются только одной тематической группы из топ-5: в поэзии более олицетворяемыми являются лексемы тематической группы «Ландшафт» (четвертый ранг), а в прозе – лексемы тематической группы «Философские понятия» (третий ранг).
Рассмотрим семантические особенности олицетворений указанных групп.
В прозе И.С. Тургенева лексемы группы «Эмоции и состояния человека» представлены во всех трех жанрах. В романе «Отцы и дети» это самая частотная группа олицетворяемой лексики. Писатель развивает в романе конфликты в сфере общественной и личной, им соответствуют разнообразные эмоциональные коллизии, поэтому лексемы, номинирующие эмоции и состояния человека, часто попадают в олицетворяющий контекст, который помогает автору в изображении психологии персонажа. Однако И.С. Тургенев избегает резких персонификаций. Банальные, кодифицированные олицетворения, типа тоскливая скука, изнеженная небрежность, благородное смирение, глухое беспокойство, создают необходимый для социально-психологического романа фон повествования.
И.С. Тургенев считал, что поэт должен быть психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представлять только сами явления и их результат. Согласно теории Тургенева, психолог должен исчезнуть в художнике.
В основном в тематической группе «Эмоции и состояния человека» отмечаются единичные лексемы, однако во всех трех жанрах у Тургенева встречается олицетворение улыбки, в двух жанрах – слез, и самой частотной в этой группе является персонификация обобщенного наименования чувство.
В поэзии А.А. Фета среди олицетворяемых эмоций и состояний преобладают наименования с негативной коннотацией: горе, грусть, досада, злоба, мука, недуг, печаль, слезы, страданья, тоска, тревога, утомленье. Они появляются в момент повествования лирического героя о былой любви, расставании, душевных волнениях, например: Молчит стыдливая печаль, <…> Ей ничего уже не жаль [4, с. 62]; кротка, как улыбка, печаль [4, с. 127]. Из положительных эмоций и состояний олицетворению у Фета подвергаются следующие: восторг, любовь, надежда, радость, страсть, счастье.
Лексемы группы «Части тела человека» участвуют в создании портретной характеристики героя. Для писателя в понятие «литературный портрет» входят не только внутренние черты персонажа, эмоциональные характеристики, но и внешние, воплощающие в себе типичное и индивидуальное. Во внешности, в чертах лица, манере поведения обычно проступают особенности характера.
Выделение группы олицетворяемых соматизмов требует комментария. Дело в том, что олицетворение часто совмещается с другими тропами: символом, метафорой, эпитетом и сравнением. При олицетворении частей тела человека (сердца, глаз, лица, руки) художественный прием персонификации пересекается с синекдохой: олицетворяющий признак переносится со всего предмета (человека) на его часть. «Художники слова развивают выразительные возможности языка. Метонимия и синекдоха выполняют в произведении не номинативную, а характеризующую (эстетическую) функцию в соответствии с содержанием ближайшего или широкого контекста» [3, с.84].
Приведем примеры олицетворения соматизмов и смежной с ними лексики в прозе И.С. Тургенева: сидящие туловища приподнялись [2, т.1, с.259]; тело мое ответило ему легкой, веселой дрожью [2, т.1, с.116]; сердце ваше томится ожиданием [2, т.1, с.34]; сердце его снова вкушало сладость великодушных ощущений [2, т.3, с.226]; размягченное сердце не могло успокоиться в его груди [2, т.3, с.197]; ею [лодкой] правили наши собственные играющие сердца [2, т.8, с.282]; и прекрасные глаза, еще блестевшие от слез, засмеялись дерзостно и счастливо [2, т.8, с.276]. Олицетворяющий эффект в таких контекстах снижен, так как персонификация осуществляется по смежности с человеком, т.е. семантический скачок в сознании не очень заметен.
У И.С. Тургенева самой частотной в этой группе является лексема лицо, она встречается во всех жанровых словниках: все лицо, повязанное черным платком, словно от зубной боли, сладостно улыбалось [2, т.1, с.88]; лицо ее оживилось улыбкой [2, т.3, с.302]; ее лицо и побледнело и ожило [2, т.8, с.276].
К высокочастотным и в прозе, и в поэзии относятся лексемы сердце и глаза: сердце то вдруг задрожит и забьется, страстно бросится вперед [2, т.1, с.354]; сердце изныло на родителей на ваших глядючи [2, т.3, с.229]; нежное кроткое сердце [2, т. 8, с. 285]; А сердце грешное томит меня своим Неправосудьем нестерпимым [4, с.70]; Еще, еще! Ах, сердце слышит Давно призыв ее родной [4, с.92]; С какой заботою отрадной Лелеет сердце эту боль!. [4, с.236]; я никогда не видывал более проницательных и умных глаз [2, т.1, с.223]; старичок <…> с крошечными слезинками в съеженных глазах [2, т.3, с.228]; Казалось мне, глаза твои Не улетать ее молили [4, с.239].
Если сердце – средоточие чувств, а значит, центр внутренней жизни человека, то глаза – это зеркало души, и они играют главную роль в детализированном портрете с подробным описанием внешности героя и рассчитаны на визуальное восприятие образа: карие глаза, небольшие, но умные, ясные и живые… [2, т.1, с.66]; у постороннего старичка глаза готовы выскочить [2, т.1, с.256]; …глаза его бегали по углам [2, т.3, с.220].
Отметим здесь же олицетворение лексемы голос, которое встретилось нам только в романе «Отцы и дети», где оно играет важную роль в создании литературного портрета, выполняя функцию речевой характеристики персонажа. В романе есть классические примеры полного соответствия речевой манеры героев их характерам. Например: Павел Петрович, когда сердился, с намерением говорил «эфтим» и «эфто», хотя очень хорошо знал, что подобных слов грамматика не допускает [2, т.3, с.188].
Сталкивая героев, И.С. Тургенев показывает противоположность их речевых манер: отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом [2, т.3, с.152]; он, гуляя с ней по саду, внезапно промолвил угрюмым голосом [2, т.3, с.228]; проговорила она [Анна Сергеевна] своим ровным, ласковым голосом [2, т.3, с.273]. Олицетворения как бы тоже участвуют в создании развернутой антитезы – основного композиционного приема этого романа.
Лексемы тематической группы «Растительный мир» чаще олицетворяются в поэзии, чем в прозе, хотя и участвуют в создании знаменитого тургеневского пейзажа, который полон сочувствия к человеку. «Пейзаж у Тургенева наделен глубокой перспективой, отличается богатой светотенью, динамизмом <…> При абсолютной достоверности описаний природа у Тургенева поэтизируется в силу присущего автору лиризма» [1, с.21].
Самой частотной в этой тематической группе и у Фета, и у Тургенева является лексема лист: Тихо шепчет лист печальный [4, с.129]; И в ночь краснеет лист кленовый, Что, жизнь любя, не в силах жить [4, с.103]; Стройный тополь стоит под окном, Листья в воздухе все онемели [4, с.240]; шевелились и лепетали молодые, свежие листья [2, т.1, с.273].
На втором месте в прозе И.С. Тургенева идут олицетворения собственно деревьев, в частности дуба и ракиты: Могучий дуб стоит, как боец [2, т.1, с.353]; Дуб отвечал добродушным и тихим смехом [2, т.8, с.316]; несколько тощих ракит боязливо спускаются… [2, т.1, с.215]; ракиты тревожно шевелились и лепетали [2, т.1, с.164]; …кроме немногих ракит, всегда готовых к услугам [2, т.1, с.23].
Древесные мотивы при олицетворении, особенно в прозе, предпочтительнее цветочных, плодовых или травяных. Одухотворенное изображение деревьев связано с древними фольклорно-обрядовыми традициями. Деревья в сознании человека живут своей жизнью, у каждого дерева свой характер. Образы олицетворенных деревьев переходят из текста в текст как символы, имеющие глубокий философский и психологический смысл.
Так, образ ракиты у Тургенева продолжает традиции олицетворения деревьев семейства ивовых в русской поэзии. Дуб – символ упорного прорастания и жизнестойкого терпения – получает в философских стихотворениях И.С. Тургенева новый смысл: дубы, растущие на могиле, знаменуют жизнь вечную, вольную, равнодушную к смерти, как бы олицетворенную мощь вечнорождающей природы, но само дерево оказывается пристанищем смерти, могильным деревом по отношению к живой, цветущей действительности. Такой иносказательный смысл заложен в двойственной амбивалентной природе самого поэтического образа.
В поэтическом тексте, напротив, образы цветов встречаются чаще. В лирике А. Фета существует устойчивая поэтическая связь: женщина – цветок – гармония. Героини его лирических посланий нередко ассоциируются поэтом с конкретным цветком: графиня А.A. Олсуфьева – с гиацинтами, графиня С.A. Толстая – с резедой, А.Л. Бржеская – с гвоздиками. Но самый опоэтизированный цветок у Фета роза – традиционный символ любви, вечной молодости и красоты. Роза соединяет любовь, природу и поэтическое вдохновение: Эти песни земле рассказали Все, что розе приснилось во сне [4, с.82]; Дул ветер. Плакала трава И ветви о недавнем зное, И роз, проснувшихся едва, Сжималось сердце молодое [4, с.66].
В тематической группе «Погода» самой частотной единицей и у Тургенева, и у Фета является лексема ветер.
Олицетворение ветра издавна присуще человеку. Положительная эмотивная характеристика в персонификациях ветра в прозе И.С. Тургенева проявляется в виде диминутивных форм персонифицируемой лексемы и в семантике приписываемых ветру антропоморфных свойств: жидкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землею [2, т.1, с.116]; под тихим дыханьем теплого ветерка [2, т.3, с.158]; не бродил ветерок [2, т.8, с.278].
Поэзии А.А. Фета свойственна антиномичность персонифицированного образа ветра, в силу того что он воспринимается и как символ душевного переживания, горя, печали, тоски (Ветер злой, ветр крутой в поле Заливается [4, с.110]), и как фоновая характеристика идиллического пейзажа (Дышал горячий ветерок, В тени сидели мы друг с другом [4, с.239]).
Кроме частотной лексемы ветер, у обоих авторов олицетворяются существительные, обозначающие различные ненастья, погодные стихии, т.е. состояния природы, доставляющие человеку неудобства: буря, гроза, метель, непогода, холод, жара, зной, ливень, дождь: Все злей метель и с каждою минутой Сердито рвет последние листы [4, с.63]; С поля буря ворвавшися злая Рвет и мечет и воет в лесу [4, с.102]; холодный дождь безжалостно приставал ко мне [2, т.1, с.148]; слегка покусывал ночной холод [2, т.3, с.234].
Тематическая группа «Ландшафт» в поэзии А.А. Фета представлена высокочастотными единицами лес, сад, степь, путь. Олицетворения их передают красоту фетовского пейзажа и простор русской земли.
Лексемы тематической группы «Философские понятия»: душа, судьба, жизнь, смерть, связаны с абстрактным мышлением и философским осмыслением человеком своей жизни. Неслучайно эта группа является самой частотной в «Стихотворениях в прозе» И.С. Тургенева – произведении, написанном в последний период творчества писателя и имеющем символическое название «Senilia» («Старческое»).
Высокочастотные лексемы в этой группе – смерть, жизнь и душа. Первые две в равной степени представлены в «Стихотворениях в прозе»: смерть по пятам гналась за мною [2, т.8, с.315]; пока смерть тебя не сыщет [2, т.8, с.313]; одна и та же жизнь жмется пугливо к другой [2, т.8, с.263].
Для Тургенева антиномия жизни и смерти – форма существования, взаимосвязи и взаимообусловленности. Смерть – закон жизни и одно из ее проявлений. Жизнь и бессмертие отнюдь не равнозначные понятия, более того, бессмертие и жизнь Тургеневым противопоставляются, ибо жизнь без смерти – это некое инобытие, существование духа в ином мире, разрыв со всеми земными привязанностями, порог, отделяющий человека от земного бытия.
Человек приближается к пониманию таких глобальных категорий, как смерть, жизнь, душа, судьба, к самопознанию, к осмыслению собственного «я» в окружающем мире через сострадание, посредством болезненных ошибок и переживаний. Олицетворения души особенно частотны оказываются в «Записках охотника»: вся душа ее доверчиво, страстно раскрывалась перед ним, тянулась и ластилась к нему [2, т.1, с.250]; Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны [2, т.1, с.228]; душа в нем была добрая [2, т.1, с.283]; душа умиляется [2, т.1, с.77].
В рамках данной статьи мы ограничились рассмотрением пяти самых частотных тематических групп олицетворяемой лексики в прозе И.С. Тургенева и в поэзии А.А. Фета и пришли к выводу, что жанр и форма литературного произведения незначительно влияют на выбор автором персонифицируемой лексики. И прозаический, и поэтический текст имеет стремление к антропоцентричности, поэтому сам человек и сфера его эмоций занимают главное место как в поэзии, так и в прозе. Из природных реалий олицетворению подвергаются чаще всего те, с которыми человек сталкивается регулярно в повседневной жизни, – растения и погодные явления.
Список литературы:
- Пустовойт П.Г. И.С. Тургенев – художник слова. М.: Изд. Моск. ун-та, 1980. – 374 с.
- Тургенев И.С. Собрание сочинений: В 15 т. М.: Терра, 1998. Т. 1, 3, 8. – 384 с.
- Федоров А.И. Образная речь. Новосибирск: Наука, 1985. – 199 с.
- Фет А.А. Сочинения. В 2-х т. М.: Худож. лит., 1982. Т. 1. – 575 с.[schema type=»book» name=»ТЕМАТИЧЕСКИЕ ГРУППЫ ОЛИЦЕТВОРЯЕМОЙ ЛЕКСИКИ В ПРОЗЕ И.С. ТУРГЕНЕВА И ПОЭЗИИ А.А. ФЕТА» author=»Константинова Светлана Кимовна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-06-19″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.12.2014_12(09)» ebook=»yes» ]