Имея символическое значение практически во всех языках, «красно-бело-черный» триколор нередко становился предметом исследования различных научных направлений, таких как фольклористика, антропология, лингвистика, религиоведение, психология, семиотика, история искусства и др. Комбинация данных цветов встречается практически повсеместно, а для некоторых культур, по мнению исследователей, они являются наиболее символически значимыми [читай, например, 1; 2; 6; 7;10 и др.].
Как результат исследований в области истории искусства, существует все больше доказательств того, что эти цвета выступали в качестве доминирующих в наскальной живописи доисторического периода среди племен, проживающих на территории большей части Евразии и Африки, не смотря на то, что другие красящие пигменты были получены еще в эпоху неолита [8, с.13-15]. В качестве дополнительного подтверждения символической значимости данных цветов может выступать установленный в результате диахронических исследований факт того, что именно «красный», «белый» и «черный» первыми получали лексическое наименование в древних языках [12, с.52; 3, с. 130]. Более того, было доказано, что в тех лингвокультурах, в которых отсутствовали цветонаименования для всех существующих цветов, лексические единицы, обозначающие «красный», «белый» и «черный», обязательно присутствовали в языке [10, с.60].
Хотя особенности цветовосприятия — это тема, давно интересующая исследователей, до недавнего времени существовала огромная пропасть между научными изысканиями в области физики цвета, нейрофизиологии цветового зрения, с одной стороны, и антропологических и лингвистических исследованиях в области символического значения цвета в лингвокультуре, с другой. Опубликованный в 1969 году труд Б. Брента и П. Кея «Basic Color Terms: Their Universality and Evolution» позволил значительно сократить эту пропасть, поскольку в нем рассматривались особенности функционирования языковых универсалий в цветонаименованиях, существование которых невозможно объяснить только с позиций лингвистики, не обращаясь к вопросам биологического характера [4]. Конечно, в течение многих лет после публикации книги, методология и интерпретации авторов были подвергнуты ряду изменений, однако в ключевых аспектах правильность гипотезы их междисциплинарного анализа цвета неоднократно подтверждалась в дальнейших научных исследованиях.
Возвращаясь к лингвокультурологическому аспекту изучения триколора «красно-бело-черный», интересно отметить, что его символическое значение во многом совпадает с понятием идеала женской красоты. Самым известным примером подобного символизма в английской лингвокультуре можно считать так называемый «мотив Белоснежки», где он обозначен через сравнение «красный, как кровь, белый, как снег, и черный, как ворон» [9]. В данной формулировке его использование относится непосредственно к человеческой физической красоте и является лишь одним из многочисленных других мотивов, связанных с этой триадой цветов. Однако подобная трактовка может показаться немного странной с позиции канона «черные волосы», т.к., ни для кого не секрет, что цвет волос европейских женщин, в большинстве случаев, был светлых оттенков. Как считает Франциско Ваз да Силва, объяснение черного цвета волос как неотъемлемого фактора «идеальной» женственности надо искать в образах древних индоевропейских богинь, а не в современницах Белоснежки [11].
Что интересно, триколор «красный-белый-черный» нельзя считать чисто женским отражением совершенной красоты. В литературных источниках можно обнаружить случаи отождествления этих цветов с мужской привлекательностью. В качестве примера можно привести отрывок из входящего в «Лейнстерскую Книгу» (Book of Leinster) старинного ирландского сказания «The Cattle Raid of Fróech», в котором есть сцена, повествующая о том, как герой голым переплывает через черное озеро, чтобы принести горсть красных ягод королю, наблюдающему за ним с берега вместе со своей дочерью Финабэр (Finnabair), влюбившейся в него с первого взгляда под воздействием «магического» триколора.
Finnabair said afterwards that, whatever beautiful thing she saw, she thought it more beautiful to look at Fróech over the black [dub] pool, his body of very-dazzling-whiteness [ro-gili], his hair of great beauty, his face a fair shape, his eyes of pure blueness/greenness [ro-glassi], he a gentle youth without fault or blemish, his face narrow below and broad above, he straight without blemish, the branch with the red [derg] berries between his throat and his dazzling-white face. Finnabair used to say that she had never seen anything to match a half or a third of his appearance.
В этой сцене, помимо того, что женщина наблюдает за мужчиной, а не наоборот, можно обнаружить целый ряд заслуживающих внимания деталей. Во-первых, из состава рассматриваемого нами триколора, только «белый» является частью образа самого героя. Черная вода и красные ягоды служат контрастным фоном, подчеркивающим его красоту. Dub и derg – ирландские лексемы, номинирующие черный (англ. black) и красный (англ. red) цвета, хотя более поздний термин rúad, произошедший от индоевропейского reudh, впоследствии сузился до значения «красно-коричневый» (как прототипических объектах «волосы», «мех», «засохшая кровь»). Ослепительная белоснежность (dazzling—white) кожи героя поразительно выделяется на фоне красного и черного. Важно заметить, что красный и белый цвета были тесно связаны с образом «иного мира» в ирландской литературе средних веков.
Еще одним примером использования символики триколора в изображении мужской красоты является входящая в ту же «Лейнстерскую Книгу» ирландская сказка XIX века «The Exile of the Sons of Uisliu»(рус. изгнание сынов Уислу). Эту сказку можно считать самым ранним письменным свидетельством символизма триколора «красный-белый-черный», поскольку в ней присутствует «полный комплект»: кровь (blood), снег (snow) и ворон (raven). Героиня — Дейрдру (Deirdriu) становится свидетельницей того, как ворон пьет на снегу кровь. Так же, как и мать Белоснежки (а в действительности мать из старинной ирландского сказки «The TwelveWild Geese» (рус. двенадцать диких гусей)), она желает видеть все эти три цвета, но не в будущем ребенке, а в возлюбленном. Правда, Дейрдру не использует цветонаименования red, white, black, а только их сравнения с прототипическими объектами — кровью (cheek like blood), снегом (body like snow) и вороном (hair like the raven).
Once upon a time, accordingly, the foster father of the maiden was skinning a weaned calf on the snow outside in the winter to cook for her. She saw a raven drinking the blood on the snow. Then she said to Leborcham: “Beloved would be the one man on whom might be yonder three colours-that is, hair like the raven, and a cheek like blood, and a body like snow.” “Dignity and fortune to you!” said Leborcham. “He is not far from you. He is inside near to you, even Noisiu son of Uisliu” .
Как и Финабэр, Дейрдру активно проявляет свое желание получить идеального любовника, сочетающего все символические цвета во внешности, и обнаружив их у Нойзи (Noisiu), заставляет его бежать с ней. Однако, чаще всего, конечно же, символизм триколора «красный – белый – черный» был применим не к внешности возлюбленного или ребенка, а к идеалу женской красоты.
Тем не менее, нам кажется достойным более глубокого изучения вопрос о том, почему именно это сочетание цветов остается символом идеальной женской красоты не только в европейской лингвокультуре (несмотря на несоответствие существующим стандартам, например, в цвете волос), но и в ряде стран и регионов, где стандарт белой кожи кажется еще менее вероятным (например, в Индии, Северной Африке, Ближнем востоке и др.). Единственным удовлетворительным объяснением данного феномена можно считать то, что не всегда реальное сочетание внешних параметров «красный – белый – черный» настолько убедительно с точки зрения его межкультурной значимости, что действительные местные стандарты практически уже не имеют значения. Символическая власть триколора «красный – белый – черный» настолько велика, что в определенных обстоятельствах она отменяет культурно-обоснованные предпочтения или даже этнически возможные варианты. Иными словами, вопрос: почему волосы черные (даже в странах с преобладающим светлым оттенком), перекрывается другим вопросом: почему красота в самых разных фольклорных и литературных контекстах идеализируется именно через этот трехцветный стандарт так настойчиво, что черный элемент сохраняется в повествовании даже тогда, когда он практически невозможен в тех или иных обстоятельствах. Что именно заключено в этом сочетании трех цветов «красный – белый – черный», что в состоянии воздействовать на символические мыслительные процессы в рамках таких разных культур?
Список литературы:
- Светличная Т.Ю. Сравнительные лингвокультурные характеристики цветообозначения и цветовосприятия в английском и русском языках: дис. … канд. филол. наук: 10.02.20. Пятигорск, 2003. — 186 с.
- Халеева С.А. Национально-культурные цветоустановки и знаковое своеобразие английских «колороморфных» суеверий:
Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013.№ 10 (28). — с. 180-189. - Anderson R. Folk-Taxonomies in Early English. Madison, NJ: Fairleigh Dickinson University Press, 2003. – 587 p.
- Berlin, Kay P. Basic Color Terms: Their Universality and Evolution. Berkeley: University of California Press, 1969. – 178 p.
- Book of Leinster (formerly Lebar na Núachongbála): [Электронный ресурс]. URL: https://www.ucc.ie/celt/online/G800011A/
- Hemming J. Red, White, and Black in Symbolic Thought: The Tricolour Folk Motif, Colour Naming, and Trichromatic Vision. Folklore. 2012. № 123:3. — p.p.310-329.
- Jacobson-Widding А. Red–White–Black as a Mode of Thought: A Study of Triadic Classification by Colours in Ritual Symbolism and Cognitive Thought of the Peoples of the Lower Congo. Uppsala: Uppsala Academy, 1979. – 396 p.
- Pastoureau M. Blue: The History of a Color. Princeton, J.: Princeton University Press, 2001. – 216 p.
- Thompson Motif-index of Folk-literature. 6 vols. Rev. and enlarged ed. Copenhagen: Rosenkilde and Bagger, 1955–58. – 519 р.
- Turner V. The Forest of Symbols: Aspects of Ndembu Ritual. Ithaca, Y.: Cornell University Press,1967. – 216 p.
- Vaz Da Silva F. Red as Blood, White as Snow, Black as Crow: Chromatic Symbolism of Womanhood in Fairy Tales. Marvels & Tales 21, no. 2. 2007. — р.р. 240–52.
- Witkowski S. R., Brown C. H. An Explanation of Color Nomenclature Universals. American Anthropologist New Series 79, no. 1. 1977. – р.р. 50- 57.[schema type=»book» name=»СИМВОЛИЗМ ТРИКОЛОРА «КРАСНЫЙ – БЕЛЫЙ – ЧЕРНЫЙ» В ИРЛАНДСКИХ СКАЗКАХ «ЛЕЙНСТЕРСКОЙ КНИГИ»» author=»Кузнецова Марина Станиславовна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-06-19″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.12.2014_12(09)» ebook=»yes» ]