В научно-философской исследовательской литературе, уже со времен античности ведутся дискуссии об изменении общества и властных отношений в нем. Само понятие «субъектности» изменялось в зависимости от уровня развития той или иной цивилизации. Однако сам «субъект» властных отношений сохранял свои основные функции — это почти неограниченный доступ к благам цивилизации на том или ином временном промежутке, это возможность абсолютного или частичного подавления объекта политической власти и оппозиции, а также возможность принимать ключевые решения и менять вектор общего развития и поведения огромного количества людей.
Основания для такого положения субъекта на первых этапах было относительно примитивным — это наличие биологических данных и общественно-принятых господствующих культов и норм традиции. Еще в работах К. Маркса и Ф. Энгельса четко прослеживалась последовательность развития цивилизационных формаций [6]. Так, в рабовладельческой формации основную роль играло некое локальное общество и его лидеры — цари или совет аристократии. На более низком уровне, основной массив подданных были так называемые «свободные граждане», которые родились внутри общества, но не занимались военным делом. Рабы представляли собой инокультурные элементы, родившиеся в других обществах и насильно приведенные под контроль другого сообщества. В связи с тем, что война была основным источником обогащения, из-за отсутствия развитых систем коммуникаций, основную роль в походах стали играть племенные вожди, которым удалось аккумулировать огромные материальные ресурсы. Крупные государства, так же не могли долго стабильно существовать и оказывались в строгой зависимости от «рабовладельческого субъекта» и его индивидуальной жизни, в связи с чем царства зачастую были разорваны сериями гражданских войн и восстаниями.
Следующим этапом эволюции субъекта был феодализм. Главным отличием от рабовладельческой формации, стал тот факт, что у субъекта более не было привязанности к определенному месту рождения или локальному обществу. И если архаичная верхушка царей и императоров все еще сохранялась, основываясь на военной силе и обогащении, то субъект-феодал мог не обладать никакими биологическими или культурными связями со своим наделом. Так, король Англии Ричард Львиное Сердце не знал ни слова по-английски, говоря лишь по-французски. Феодальная формация отличалась, особенно в средние века, сменой религиозного представления о власти. Если архаичные цари были напрямую связаны с божеством, или с ним отождествлялись, то короли и императоры уже считались лишь помазанниками божьими. В то же время, более мелкие феодалы, зачастую по-прежнему опирались на военную силу как на последние средство удержание или захвата власти.
С промышленной революцией XVIII века, изменилась и вся система субъект-объектных отношений. Прошедшая по миру ударная волна Американской Войны за Независимость (1776-1783 гг.) и Великой Французской Буржуазной Революции (1789-1794 гг.) сделала одним из главных субъектов политики носителя крупного финансового капитала. Французский социолог и политический деятель А. де Токвиль как главную причину возникновения французской революции считал переопределение капитала со стороны аристократии в пользу небольшого числа крупных буржуа. В то же время, в этот процесс не были задействованы крупные слои населения, которые оставались по-прежнему бедными. Не понимая сути происходящих событий, их агрессия была направлена на тех субъектов политики, о которых они знали — т.е. старая аристократия во главе с королем [8]. Этот простой пример показывает, что непонимание сути происходящих событий приводит к возникновению схожего по своей структуре субъекта. Так или иначе, события в мире были далеко не идентичными. В Пруссии, а впоследствии и в единой Германии старая аристократия переросла в буржуазию сама по себе с помощью государственных реформ и при поддержке прусской монархии. Во второй половине XIX века закрепляется политика «колониального империализма». В колониях развитых западных государств возникает своя колониальная бюрократия, назначенная из метрополии и так же участвующая в процессе смены системы субъект-объектных отношений. Местное подчиненное население, конечно же, не имело к этим процессам реального отношения.
Разумеется, что эти процессы не оставили ученых конца XIX начала XX века равнодушными. Стало все более очевидным, что демократические ценности капиталистических обществ стали постепенно подменяться авторитарными устремлениями. После первой мировой войны, огромный пласт населения цивилизованных стран разочаровался в тотальной войне и оставшихся монархий на ее пике. С окончательным падением монархий, рухнули и последние гиганты-империи Европы. Общества во всем мире начали искать новые векторы развития. Одним из таких направлений стал коммунизм и его противостояние капиталистическому миру, в котором подавление и эксплуатация ликвидировались вообще, а власть буржуазии сменялась на диктатуру пролетариата. Таким образом, субъектность переходила к носителям определенного класса или его представителям. На практике же, в советском государстве сформировалась своя номенклатура, т.н. «советская бюрократия», которая и стала одним из основных субъектов политики в XX веке [3].
Западный мир, во главе с Соединенными Штатами Америки пошел по дальнейшему пути развития капиталистической системами, лишь частично интегрировав элементы социалистической идеи. Исходя из этого, одни исследователи указывали на появление американского империализма, а другие — на «империю зла» в лице Советского Союза [2]. В данном логическом ключе, интересно рассмотреть образ конкретного капиталистического субъекта. Так, к примеру, Д. Гэлбрейт анализируя индустриальное общество, отмечает, что т.к. «конкретный капиталист» становится обезличенным и превращается в одну большую корпорацию. В крупной корпорации остается лишь общий фасад — менеджеры и мелкие руководители [4].
С исчезновением Советского Союза, и победой т.н. «реакции», фактически произошло постепенное отмирание коммунистической идеи. Развитие цивилизационных формаций по К. Марксу и Ф. Энгельсу пошло по второму кругу — огромная аккумуляция капитала в странах-победительницах нацизма, привела к появлению нового типа субъекта. Фактически, эволюция капитализма привела его сначала к корпоративизму — где крупные компании начали диктовать на мировой арене не только «свои правила игры», но и стали вмешиваться в международную правовую систему, а затем и к неоимпериализму. Главным субъектом в данной стадии развития цивилизации, становится т.н. «неофеодал», у которого есть почти неограниченный доступ к материальным благам и высшим технологиям цивилизации. Важно и то, что этот новый субъект политики становится сначала частично скрытым, а затем и полностью исчезает из вида абсолютного большинства населения, скрываясь за яркими вывесками, названиями фондов и крупных фирм. Ранее, короли и королевы были известны своим подданным — их жизнь была полна слухов, тайн и интриг. Буржуазия, на ранних этапах своего существования представляла собой, в том числе, и индивидуальных предпринимателей и торговцев. Они не обладали огромными ресурсами, а их успех зависел напрямую от их личных качеств. В этом смысле они были лишь частично скрыты от крупных слоев населения в отличие от своих предшественников-феодалов. Однако неминуемое развитие научно-технического прогресса привело к тому, что реальному субъекту политики в XXI веке, неофеодалу все менее выгодно становится публичное разглашение самого себя.
Таким образом, можно условно разделить каждую цивилизационную фазу развития человечества на три уровня: «Премодерн» — «Модерн» — «Постмодерн». В логику премодерна, таким образом, попадает архаичная, рабовладельческая и феодальная формации. Так, российский политолог А.Г. Дугин считает, что в премодерне, фактически не существовало представления о «реальности» как мы ее пониманием [5]. Наличие Бога и священного писания — являлось для человека того времени неким Абсолютом. Любая система доказательств выстраивалась в религиозной логике, а большинство населения было уверено в «деградации мира» со дня его сотворения. Короли и военная аристократия считались всегда выше в иерархии, чем носители крупного капитала. Так российский политолог Н.В. Асонов придерживается точки зрения о том, что главное представление об устройстве власти в России и в Европе того времени зиждилось на основе священного писания, в котором сама Вселенная — не была демократична, а полностью подчинялась одному лишь Богу-Творцу [1].
Логика «Модерна» строится совсем иначе. Великая Французская Революция окончательно закрепила политическую мысль эпохи просвещения в сознании большинства людей. В модерне, господство королей и императоров заменилось на республиканскую власть — господство президентов и парламентов. Власть и привилегии «по рождению» заменились на «власть финансов». Феодальная власть полностью заменилась субъектностью капиталистов. Бог и священное писание перестали быть абсолютным авторитетом. Вместо этого, наука стала основой доказательной базы модерна. Вместе с тем, появляется и концепция «реальности». Как считает А.Г. Дугин, Бог начинает «вписываться» в научную картину мира. Он перестает быть «Богом Чудес» — т.е. Богом с ангелом и раем. А создатель «западного мира» — Карл Великий создавал империю франков для борьбы в судный день.
Все меняется с появлением «постмодерна». Конкретные рамки этого явления варьируются в зависимости от представлений разных исследователей. Если предыдущие цивилизационные формации полностью отрицали друг друга, то постмодерн строится на основе «модерна» и является его осмысленной переоценкой. Так, «постмодерн» представляет собой «очищенный» модерн. Философы-постмодернисты задают вопрос — в чем качественная разница между двумя предыдущими формациями? В «модерне» Абсолют религиозной мысли заменяется диктатурой научной мысли. Власть феодалов — господством капиталистов. Семья из патриархальной превращается в равную. Сама суть субъектности не изменилась. Постмодерн пытается раздробить все — начиная от атома в классическом представлении, заканчивая семьей. Фактически, происходит попытка полностью исключить «субъектность» из постмодерна как таковую. Исчезает «национальное право», «национальный суверенитет», религия начинает обретать все более расплывчатые черты. Из семьи исключается «мужчина» как ее субъект, происходит частичное возрождение традиции и ее совмещение с наукой. Наука становится менее четким явлением. Как последствие — исчезает и сам человек в классическом понимании, заменяемый идеями искусственного интеллекта машины, автоматизацией, гибридизацией и уклоном в сторону евгеники. В связи с этими необычными событиями происходит и изменение субъекта политики. Однако субъект в постмодерне отнюдь не исчезает, он становится обезличенным, представляя собой некую совокупность интересов менеджеров, директоров, чиновников и бюрократов. Нет и биологических предпосылок для его исчезновения [7]. Неофеодал перестает быть привязанным к некоторым территориям или даже отдельному государству. Он имеет все инструменты влияния на массовую культуру, науку, политику или экономику, но не имеет реального избирателя — только лоббистов, которые продавливают его интересы. Транснациональные корпорации превращаются в аберрационные государства, которые оказывают суррогатное влияние на страны, в которых дислоцируются.
В заключении стоит подчеркнуть, что современная субъектность не распространяется на всех мировых акторов — сам постмодерн, имеет асинхронные черты. Таким образом, отдельно взятый бюрократ или чиновник не является «неофеодалом», однако при этом, может оставаться значимым субъектом политики внутри своей страны. Скорее, ими стали крупные собственники и рыночные игроки с их ближайшими родственниками. Из этого следует, что сама по себе новая субъектность в обществе постмодерна представляет собой единый, глобальный и самое главное закономерный процесс развития модерна и человечества в XXI веке, но не является его финальной стадией.
Список литературы
- Асонов Н.В., Талина Г.В. «Генезис российских представлений о власти». Власть №8 2016 г.;
- Вильямс В. «Трагедия американской дипломатии». М.: Изд. Институт Международных Отношений 1960 г.;
- Восленский М.С. «Номенклатура». М.: Изд. Советская Россия 1991 г.;
- Гэлбрейт Д. «Новое индустриальное общество». М.: Изд. АСТ 2004 г.;
- Дугин А.Г. «Геополитика постмодерна». — М.: Амфора, 2007 г., «Философия политики». — М., 2004 г.;
- Маркс К. «Критика политической экономии». Лондон 1859 г.;
- Савельев «Изменчивость и гениальность», М.: ВЕДИ, 2015 г.;
- Токвиль А. «Старый порядок и революция», СПб.: Изд. АЛЕТЕЙЯ, 2008 г.[schema type=»book» name=»«Динамика эволюции субъектности в политике»» description=»В данной статье авторы попытаются рассмотреть глубину трансформаций происходящих в таком многогранном понятии как «субъектность». О том, как изменялся субъект в различных исторических формациях и парадигмах человеческой цивилизации. Анализ, проведенный в данной статье, открывает новую грань в понимании развития социальных отношений выстроенных с опорой на субъектный фактор в России и во всех странах мира.» author=»Корнута И.В., Кутузов Д.В.» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-06-07″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.05.2017_05(38)» ebook=»yes» ]