Вторая мировая война сопряжена с наибольшим количеством преступлений, поэтому правомерным представляется мнение большинства историков о том, что проведение аналогий с другими военными действиями невозможно: по своему составу и характеру, осуществленные злодеяния превосходили все предшествующие прецеденты. С этим положением было связано основное затруднение при проведении судебных процессов, которое сводилось к отсутствию юридических норм, регламентирующих подобные преступления в международных конвенциях, а также национальных уголовных кодексах. Кроме этого, до 1943 года гитлеровские военные преступники и их пособники находились на временно оккупированных территориях, что означало невозможность проведения судебных процессов.
Существенный вклад в мероприятия по борьбе с военными преступлениями на оккупированной территории внесли подразделения особого назначения органов внутренних дел и государственной безопасности. В условиях работы оперативных групп, единственной возможностью привлечения к ответственности являлись организация и проведение диверсионно-террористических актов, направленных на физическое уничтожение преступников. Так, приказом по краевому УНКВД от 29 сентября 1942 года «Об организации разведывательной работы в тылу противника в районах деятельности 18-й и 56-й армий» были созданы специальные подразделения, благодаря активной деятельности которых с 30 августа 1942 года по 20 января 1943 года были установлены фамилии 827 предателей, пособников и шпионов оккупантов, из которых 34 человека были уничтожены, о чем свидетельствуют разведсводки Управления НКВД Краснодарского края [4; с. 664 – 719.].
Аналогичной деятельностью занимались войсковые десантные подразделения. Командир воинской части или соединения был обязан координировать свою деятельность с политическими органами и особыми отделами для выявления в тылу немецких ставленников и их пособников с целью ликвидации как по суду, так и в его отсутствие. При этом, ввиду крайне небольшого промежутка времени между обнаружением преступников и вынесением приговора, какие-либо «элементы либерализма» признавались недопустимыми [6; с. 163].
Важно отметить, что на уровне 1941 года распространение получили процессы над предателями и шпионами, которые, как правило, осуществлялись в партизанских отрядах и бригадах, и, в большинстве случаев, носили открытый характер, поскольку проводились в присутствии самих партизан, а позже, жителей соседних населенных пунктов [1; с. 3]. Однако подобные прецеденты правомерно относить не к судебным процессам как таковым, а к мерам уголовной репрессии, поскольку общие черты с судопроизводством и деятельностью внесудебных органов отсутствовали.
Среди органов, осуществлявших деятельность по борьбе с военными преступниками и их пособниками из числа участников антисоветских вооруженных формирований, следует выделить органы контрразведки, осуществлявшие фиксацию фактов совершенных злодеяний, а также устанавливавшие их виновников. Необходимо отметить и деятельность подразделений внутренних войск НКВД СССР, в компетенцию которых входило недопущение проникновения в тыл ставленников оккупантов и бывших военнослужащих РККА, служивших в армии противника, то есть лиц, потенциально причастных к гитлеровским злодеяниям [6; с. 163].
Непосредственной юридической основой для системной ответственности по данному вопросу являлся указ № 39 Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников». Ввиду исключительного значения, которое было оказано данным указом, целесообразно определить его содержание и выявить особенности.
Так, в статье №1 были перечислены граждане держав, воюющих против СССР, которых определили, как «фашистского злодея». Важно отметить, что здесь, вместо правовой категории, используется категория морально-оценочная, что позволяло судебным органам, в соответствии с Указом, осуждать за совершенное «зло».
Статья №2 предусматривала меру наказания для пособников оккупантов из местного населения: лиц, виновных в данном преступлении, приговаривали к каторжным работам на срок от пятнадцати до двадцати лет.
Заключительные статьи указа под номерами 3, 4, и 5 определяли ответственных за рассмотрение судебных дел, а также предусматривали особенности приведения в исполнение приговоров военно-полевых судов, созданных при дивизиях действующей армии.
По мнению специалистов, указ от 19 апреля 1943 года, предусматривавший для военных преступников и их пособников такие меры наказания, как смертная казнь через повешение и ссылка на каторжные работы, давали в руки советского правосудия самое действенное оружие борьбы с ними во время войны, а также их после ее завершения [6; с. 162].
Доказательной базой для судебных процессов стали отчеты и заключения, подготовленные по итогам деятельности «Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР», учрежденной указом Президиума Верховного Совета от 2 ноября 1942 года [1; с. 3]. Кроме этого, активно использовались материалы допросов военнопленных.
При этом, одной из самых ярких страниц в уголовном преследовании гитлеровских военных преступников и их пособников, являлась организация и проведение беспрецедентных экспертных исследований, которым придавалось существенное значение органами следствия и суда. Так, в случае отсутствия судебно-медицинского эксперта, в порядке, установленном ст. 193 УПК РСФСР, исполнение его обязанностей допускалось состоящими на государственной службе и не заинтересованными в результатах расследования, ближайшими к месту происшествия врачами. Права экспертов и их взаимоотношения с этими органами регулировались УПК РСФСР 1923 года (ст. 23, 43, 45, 48, 58 и 63 в частности); «Правилами судебно-медицинского исследования трупов», изданными в 1929 году Наркоматом здравоохранения РСФСР; «Положением о судебно-медицинской экспертизе» изданным в 1934 году Наркоматами здравоохранения и юстиции СССР; «Инструкцией о производстве судебно-медицинской экспертизы в СССР» от 13 декабря 1952 года; «Положением о судебно-медицинской экспертизе в Красной Армии», введенным в 1945 году приказом НКО СССР №13. [5; с. 282 – 288].
Наибольшее распространение в уголовном процессе получили судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертизы, при помощи которых выявлялся сам факт насильственной смерти, способы совершения преступления; также, путем научного анализа, воссоздавалась картина совершенного преступления [3; с. 165].
Практическая деятельность судебно-медицинских экспертов в уголовном преследовании гитлеровских военных преступников и их пособников в основном происходила в двух направлениях: участие в предварительном расследовании и выступление на суде [3; с. 165]. Судебно-психиатрическая экспертиза находилась в ведении органов здравоохранения и могла проводиться стационарно, у следователя, а также в суде. В исключительных случаях, она могла производиться по материалам дела – заочно, в отсутствие испытуемого [3; с. 168]. В целом, проведение судебно-медицинской экспертизы регулировалось «Инструкцией о производстве судебно-психиатрической экспертизы в СССР» от 17 февраля 1940 года; «Положением о судебно-психиатрической экспертизе в Красной Армии», введенным в 1943 году приказом НКО СССР № 225 [5; с. 279-282].
Таким образом, можно заключить, что преступления, совершенные гитлеровскими военными преступниками и их пособниками, доказывались в ходе следственного дела и непосредственно на суде квалифицированными экспертными исследованиями, которые практически всегда были составлены ведущими специалистами, в соответствии с правилами действовавшего уголовно-процессуального законодательства, а также ведомственных нормативно-правовых актов. Отступления, которые имели место, допускались лишь в рамках экспертных исследований, производимых Чрезвычайной государственной комиссией и объяснялись особенностями ее организации и деятельности. Однако, С. Г. Степаненко считает, что в целом, оценивая процедуру осуждения, можно заметить, что права подсудимых соблюдались в той мере, в какой это было характерно для всей правоприменительной практики советской судебной системы в целом, поскольку дела данной категории рассматривались и слушались военными трибуналами и по законам военного времени, то есть в упрощенном порядке, по истечении 24 часов после вручения обвинительного заключения [6; с. 162].
Важно отметить особенность, характерную для судопроизводства по данному вопросу, заключавшуюся в том, что до 1947 года, большинство заседаний являлись открытыми, а приведение в исполнение приговоров –публичным, что соответствовало требованиям указа от 19 апреля 1943 года [7; с. 2]. Однако 24 ноября 1947 г. вышло распоряжение МВД СССР, Министерства юстиции СССР, Прокуратуры СССР № 739/18/15/311, в соответствии с которым предписывалось рассматривать дела обвиняемых на закрытых заседаниях военных трибуналов войск МВД по месту содержания подсудимых.
Последним открытым судом над иностранными военными преступниками стал Хабаровский процесс 1949 года, который был осуществлен над японскими разработчиками биологического оружия, испытывавших его на советских и китайских гражданах [1; с. 4].
Причины, по которым на смену открытым процессам постепенно приходят закрытые, являются дискуссионным вопросом, не потерявшим на сегодняшний день актуальности среди исследователей, поскольку, в рассекреченных документах не удалось найти каких-либо аргументов по данному аспекту. Однако при этом, ученые выдвигают различные версии. Одна их них заключается в том, что того количества открытых процессов, которые были проведены с 1943 года, вполне хватило для удовлетворения общества, а пропаганда переключилась на новые задачи. Кроме того, проведение открытых судебных процессов требовало высокой квалификации следователей, и в этом заключалась существенная проблема, поскольку профессионалов, в условиях послевоенного кадрового голода, не хватало.
При этом также стоит учитывать и материальное обеспечение открытых процессов: смета одного процесса в среднем составляла около пятидесяти пяти тысяч рублей, что в реалиях послевоенной экономики являлось существенной суммой.
В этих условиях, преимущества проведения закрытых судебных процессов являлись очевидными, поскольку они давали возможность более быстрого и массового рассмотрения дел, позволяли приговаривать подсудимых к заранее определенному сроку заключения и, наконец, по мнению некоторых историков, соответствовали традициям сталинской юриспруденции.
Важно отметить, что именно на закрытых процессах имело место частое осуждение военнопленных по принципу так называемой «коллективной вины», то есть без конкретных доказательств личного участия. Именно поэтому, в 1990-х годах российскими властями были реабилитированы 13035 иностранцев, осужденных по Указу №39 за военные преступления (всего за 1943-1952 гг. по Указу были осуждены не менее 81 780 человек, включая 24 069 иностранных военнопленных) [2; с. 3].
Первый в мире полноценный судебный процесс над нацистами и их пособниками прошел в городе Краснодаре в 1943 году. За ним последовали процессы в Краснодоне, Харькове, Смоленске, Брянске, Ленинграде, Николаеве, Минске, Киеве, Великих Луках, Риге, Сталино (Донецке), Бобруйске, Севастополе, Чернигове, Полтаве, Витебске, Кишиневе, Новгороде, Гомеле, Хабаровске. На них были публично осуждены 252 военных преступника из Германии, Австрии, Венгрии, Румынии, Японии и несколько их пособников из СССР [1; с. 2].
При этом наиболее тщательное расследование велось в рамках обеспечения открытых процессов над военными преступниками в конце 1945 — начале 1946 годов, которые происходили в восьми наиболее пострадавших городах СССР. В соответствии с директивами правительства, на местах были созданы специальные оперативно-следственные группы УМВД-НКГБ, которые изучали все спектр документов, включающий в себя архивы, акты Чрезвычайной государственной комиссии, фотографии; были допрошены тысячи свидетелей и сотни военнопленных.
Первые семь таких процессов (в городах Брянск, Смоленск, Ленинград, Великие Луки, Минск, Рига, Киев, Николаев) осудили 84 военных преступника, большинство из которых было приговорено к повешению.
Поскольку эти процессы совпали с началом Нюрнбергского трибунала, они были подвергнуты сравнительной характеристике, причем не только прессой, но и также стороной обвинения и защиты. Так, в городе Смоленске, государственный обвинитель Л.Н. Смирнов выстраивал цепочку преступлений непосредственно от нацистских руководителей, обвиняемых в Нюрнберге, до конкретных десяти преступников, находившихся на скамье подсудимых.
Необходимо подчеркнуть, что все суды, осуществленные до 1947 года, получили широкий резонанс в обществе, поскольку такие открытые судебные процессы несли в себе не только юридическое значение, но также политическое и антифашистское. В связи с этим, заседаниям стремились придать максимально возможную огласку, что стало причиной присутствия на судебных процессах большого количества известных лиц, таких как А. Толстой, К. Симонов, И. Эренбург, Л. Леонов. Впоследствии, ими было издано большое количество книг, включая мемуарные произведения, содержащие в себе элементы, касающиеся данной проблематики, а также газетных статей; были выпущены документальные фильмы, такие как «Приговор народа» и «Суд идет», которые показывали советские и зарубежные кинотеатры.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что превалирующее число судебных процессов над гитлеровскими преступниками и их пособниками на территории СССР, было проведено в соответствии с правилами действовавшего уголовно-процессуального законодательства, и ведомственных нормативно-правовых актов. В ходе следственных мероприятий, по крайней мере с 1943 года, после издания Указа от 19 апреля 1943 года, проводились действия, направленные на тщательный сбор улик и материалов, которые бы доказывали вину подсудимых с максимально возможной точностью с одной стороны, и исключали наказание лиц, не имевших отношение к военным преступлениям периода Второй мировой войны. При этом, проведение открытых судебных процессов, которые позволяли гражданам СССР присутствовать на заседаниях и непосредственно при приведении в исполнение приговоров, представляло из себя действие, отвечавшее потребностям общества рассматриваемого периода времени и решало пропагандистские задачи, придавая процессам широкий резонанс, и обеспечивая освещение судов не только в средствах массовой информации в СССР, но и в иностранных государствах.
Список использованных источников и литературы
- Асташкин Д. Советский Нюрнберг. Как судили военных преступников в СССР. // Российская газета. Родина. 2015. №1215.
- Епифанов А. Е. Ответственность за военные преступления, совершенные на территории СССР в период Великой Отечественной войны: дис. … д.ю.н. / А. Е. Епифанов. — М., 2001. 448 с.
- Епифанов А.Е., Эртель Л.А. Экспертные исследования по делам гитлеровских военных преступников и их пособников в истории отечественного судопроизводства / А. Е. Епифанов // Пробелы в российском законодательстве. — М., 2010, № 1. — С. 165-170.
- Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 : рассекреченные документы. Хроника событий : в 2-х кн. / Управл-е по делам архивов Краснодарского края ; Управл-е Федеральн. службы безопасности России по Краснодарскому краю ; Центр документации новейшей истории Краснодарского края ; Госуд. архив Краснодарского края ; сост. А.М.Беляев, И.Ю.Бондарь. – 3-е изд. – Краснодар : Диапазон-В, 2011. – (История без мифов). Кн. 1. : Хроника событий. 1941-1942 гг. — 816 с.
- Сборник военного законодательства. М, 1945. – 407 с.
- Степаненко С. Г. Судебные процессы над военными преступниками и их пособниками как акт реализации норм международного гуманитарного права (на материалах краснодарских судебных процессов 1943 – 1974 гг.) / С. Г. Степаненко // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2010. №1 (5). С. 161 – 165.
- Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19.04.43 «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников». URL: (дата обращения: 17.11.2015)[schema type=»book» name=»Особенности уголовного судопроизводства СССР в отношении немецких военных преступников и их пособников» description=»Статья посвящена рассмотрению развития системы наказания немецких военных преступников и их пособников в годы Второй Мировой войны на территории СССР, которая развивалась от диверсионно-террористических актов и мер уголовной репрессии до систематизированного уголовного судопроизводства. В контексте эволюции мер наказания, выделяются особенности судебных процессов в реалиях военного и послевоенного времени, определившие характерные черты данного явления.» author=»Чопова Виктория Евгеньевна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2016-12-28″ edition=»euroasia-science.ru_26-27.02.2016_2(23)» ebook=»yes» ]