Номер части:
Журнал
ISSN: 2411-6467 (Print)
ISSN: 2413-9335 (Online)
Статьи, опубликованные в журнале, представляется читателям на условиях свободной лицензии CC BY-ND

«СИТУАЦИИ» ДЛЯ «ЗАКОНОВ»



Науки и перечень статей вошедших в журнал:
DOI:
Дата публикации статьи в журнале:
Название журнала: Евразийский Союз Ученых — публикация научных статей в ежемесячном научном журнале, Выпуск: , Том: , Страницы в выпуске: -
Данные для цитирования: . «СИТУАЦИИ» ДЛЯ «ЗАКОНОВ» // Евразийский Союз Ученых — публикация научных статей в ежемесячном научном журнале. Исторические науки. ; ():-.

В 1970-е гг. пермский историк профессор Л. Е. Кертман ввел понятие конкретно-исторической ситуации [1, 2]. Оно не получило широкого распространения, но является, на мой взгляд, удобным и практичным инструментом исторического исследования. Под ситуацией понимается произвольно ограниченное исследователем во времени сочетание различных процессов общественной жизни (экономических, социальных, внутриполитических и внешнеполитических, культурных в самом широком значении термина «культура», возможно, природных и т. п.). Каждый из этих процессов имеет свою динамику и свой (для временных рамок ситуации) уровень развития. Именно сочетание этих процессов и создает ситуацию. Разумеется, абсолютно одинаковых ситуаций быть не может, но бывают ситуации более или менее аналогичные друг другу. Их изучение, выделение в их рамках одних и тех же факторов, приводящих к близким результатам, позволяет (в будущем) нащупать контуры законов исторической науки, что и было главным исследовательским интересом Л. Е. Кертмана, а также уточнить источники и пределы многовариантности (альтернативности) исторического пути общества. В таком качестве схожие ситуации приблизительно аналогичны экспериментам в естественных науках.

Помимо изучения ситуаций, иллюстрирующих историческую науку как целое, Л. Е. Кертман считал возможным применить такой же подход в ее отдельных направлениях и во вспомогательных исторических дисциплинах [3, с. 25]. Ниже приводится попытка рассмотрения историографической ситуации, основанной на советских и американских исследованиях советской этнополитики, которые были проведены и результаты которых опубликованы в 1950-е – 1980-е гг. (с этой тематикой автор длительное время был связан в ходе подготовки диссертации). Общим для исследователей из обоих государств было придание «национальному вопросу» весьма высокой значимости как в прошлом, так и в настоящем и в будущем СССР.

Значимыми для изучения историографической ситуации являются следующие показатели (процессы). Собственно-историографическими являются объем накопленных знаний по исследуемой проблематике; состояние методологической и методической основ исследования; изменения в организации исследований и в составе исследовательских кадров. Внешними по отношению к историографии можно считать общий методологический уровень развития науки, в первую очередь, дисциплин, смежных с историей; политика государства по отношению к наукам, в первую очередь, общественным; наличие и характер политического или социального «заказа» на исследования; степень идеологизации науки. Как и в любой ситуации, несоответствие друг другу конкретного состояния этих показателей порождает противоречие (или набор противоречий), разрешение которых и двигает научную дисциплину вперед.

Компонентами ситуации в отечественной историографии вопроса были следующие. Во-первых, имелась достаточно обширная источниковая база, представленная опубликованными официальными документами Советской власти и Коммунистической партии (в основном, их центральных органов), материалами официально опубликованной статистики, выборочными публикациями материалов различных «оппозиций» и «уклонов» 1920-х гг., материалами периодики. Часть этих документов была доступна некоторым исследователям в архивных оригиналах. К концу 1950-х годов, как одно из проявлений «оттепели», несколько расширилась доступность архивных материалов (хотя, при владении адекватным аналитическими аппаратом и навыками, исследователь вполне мог делать серьезные выводы и без них, только по опубликованным источникам и литературе). Во-вторых, существовали такие крупные центры исследований, как Центральный партийный архив, Институт Маркса-Энгельса Ленина, подразделения Академии наук СССР и их «дочерние» учреждения в союзных республиках. «Оттепель» создавала психологическую атмосферу более свободного научного поиска, конечно, в неназванных, но четко очерченных рамках. Некоторые составные части «десталинизации» (например, «реабилитация репрессированных народов») буквально подталкивали исследователей к изучению прошлого советской этнополитики. Хотя и в очень ограниченных масштабах, но появилась возможность научного обмена с западными коллегами.

Нужно признать, что сохранение старых и появление новых возможностей не очень сильно изменило ситуацию в отечественной научной литературе. Несомненным положительным новшеством «послесталинского» периода стало расширение использования местных материалов и изучение местных сюжетов (в первую очередь, в масштабах союзных республик, менее и весьма неравномерно – автономных образований, весьма редко – областей и краев). Впервые были опубликованы крупные работы, освещавшие всю (по времени – на момент завершения исследования) советскую этнополитику. Хотя и очень сдержанно, но зазвучали упоминания об «ошибках» предыдущего периода (те-же этнические «депортации»). Однако сохранилось старое отношение к «национальным уклонам» и их лидерам, к «этнически-окрашенным» политическим движениям (басмачество, антисоветская партизанская борьба на Западной Украине и в Прибалтике). Неизбежным штампом осталось словосочетание «великий русский народ», хотя о его роли «старшего брата» говорить и перестали. Замалчивались дискуссии по «национальному вопросу» среди большевистской элиты на III Всероссийском Съезде советов, VIII, X и XII съездах Коммунистической партии, хотя материалы по этим сюжетам и были опубликованы. В качестве методологической основы исследований монопольно сохранялся окарикатуренный марксизм (впрочем, К. Маркс и Ф. Энгельс действительно мало и не очень плодотворно занимались «национальным вопросом»). Важнее всего то, что все прошлые партийные и государственные решения в «национальном вопросе» по-прежнему были вне критики. Все они официально интерпретировались как очередные логически обоснованные шаги по некогда раз и навсегда обоснованному и неизменному стратегическому пути.

Тем не менее, уже в 1960-е гг. стали появляться отдельные по-настоящему новаторские, творческие и глубокие исследования, первым по времени среди которых, видимо, следует считать монографию О. И. Чистякова о первых годах истории РСФСР (1966 г.) [4].

Для обществоведов США интересующий нас период начался не в 1953 и не в 1956 г., а в конце 1940-х, когда в качестве особого направления в рамках “political science” стала оформляться советология. Фактологическая основа ее была заложена «Смоленским архивом», «Гарвардским проектом» и несколькими менее известными и менее масштабными проектами. Американские исследователи весьма оперативно и грамотно воспользовались новыми появившимися источниками, вполне отдавая себе отчет в их фрагментарности и специфичности и вводя определенные поправки в свои выводы. В это же время появились первые обобщающие  труды по советской истории, включавшие в себя и анализ этнополитики; некоторые из этих работ не потеряли значения и до сего дня (М. Фэйнсод, Э. Карр, З. Бжезинский, Р. Пайпс, очень близко к ним примыкал и хронологически первый в этом ряду И. Дойчер). Исследователи оперативно вводили в научный оборот публикующиеся в это время в СССР материалы ранее состоявшихся съездов Коммунистической партии и документы Советского государства, пользовались возможностью, хотя и ограниченно, работать в советских архивах. Плюсом для советологов была и возможность проводить сравнительные исследования (чаще всего сравнивая СССР с «другими империями»), а также применять методики и методологии иных общественных наук, например политологии. Следует помнить, что в СССР в это время была «буржуазной лженаукой», практически все западные исследователи – «буржуазными фальсификаторами», а сравнение Союза с империей граничило с уголовным преступлением.

Уже на рубеже 1940-х и 1950-х гг. стали появляться новые исследовательские центры, некоторые из которых приобрели в дальнейшем не только всеамериканское, но и всемирное научное значение. Среди них были и специализирующиеся на изучении отдельных народов СССР и связанных с ними территорий (например, Гарвардский институт украинских исследований). Обществоведы США играли ведущую роль в международных научных объединениях (Ассоциация изучения национальностей, Ассоциация советских и славянских исследований и многие другие), что облегчало трансграничный обмен материалами и идеями, проведение совместных исследований.

Работы конца 1940-х и 1950-х гг. задали в советологии весьма высокую «планку». Однако далее в советологии все больше и больше стал виден упадок. Упорный отказ от использования опубликованной советской статистики, в том числе материалов переписей населения, породил замкнутые круги взаимного цитирования и появления в отдельных частных направлениях советологии непререкаемых «гуру». Исторические исследования подгонялись под политологическую тоталитарную концепцию, что неизбежно искажало ход и исход работы ученого. В скобках хочу отметить, что эта концепция имеет не меньше прав на существование, чем любая альтернативная. Но всякая концепция во всякой науке всегда заметно усреднена и абстрагирована от текущей реальности, ее нельзя применять к анализу множества сравнительно частных процессов и событий. Кроме того, всякая концепция должна применяться в рамках своей науки – никто ведь не пытается применять учение о естественном отборе, скажем, в химии.

Становившиеся все более очевидными недостатки «тоталитарной монополии» в советологии привели к расколу исследовательских сил. Часть из них образовала так называемое реформистское течение, абсолютно неорганизованное, идейно разделенное и более или менее объединяемое только отрицанием догматов тоталитарной концепции. Другая часть занялась так называемыми “country studies” и “area studies” – работами иногда эмпирически очень насыщенными, но описательными и лишенными почти всякой аналитики. При этом, как и в Союзе, время от времени появлялись отдельные очень глубокие работы (например, «Восстанут ли нерусские?» А. Дж. Мотыля, которая достойно реализовала не только описательную и аналитическую функции науки, но и прогностическую, что в обществоведении большая редкость [5]).

В целом, к событиям конца 1980-х гг. и отечественное и американское обществоведение (на примере изучения этнополитики) подошли в равной мере неподготовленными, а в ходе этих событий испытывали сходное замешательство. Хотя общественные науки двух стран развивались в различных условиях, а факторы, формирующие ситуацию в исторических исследованиях, находились на разных ступенях своей зрелости и имели свои особенности, итог оказался практически одинаковым. Очевидно, на этот общий итог решающим образом повлиял какой-то один (или несколько) фактор, общий для двух стран. На мой взгляд, им была чрезмерная идеологизация науки, ведь, в конце концов, несмотря на «разрядку напряженности», идеологическую борьбу сверхдержав никто «не отменял». Таким образом, решающим для динамики данной историографической ситуации стал фактор, внешний по отношению к историографии, истории и к науке вообще – политика сверхдержав. В рамках собственно рассмотренной историографической ситуации, без задействования общенаучных и вненаучных факторов, решение создавшихся проблем и противоречий найдено, очевидно, быть не могло.

Список литературы

1 Кертман Л. Е. Законы исторических ситуаций // Вопросы истории. 1971, № 1, С. 55-68.

2 Кертман Л. Е. К. Маркс и проблема конкретно-исторических законов // Вопросы истории. Материалы научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения К. Маркса. Уфа: изд. Башкирск. Ун-та, 1969 – С. 5-14.

3 Кертман Л. Е. Историографическая ситуация // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин: изд. Калининского гос. ун-та, 1980 – 110 с.

4 Чистяков О. И. Становление «Российской Федерации» (1917 – 1922). Изд. 2-е, репринтн. М.: ИКО «Зерцало-М», 2003. – 352 с.

5 Motyl A. J. Will the non-Russians rebel? NY: Columbia univ. press, 1986. — 172 p.[schema type=»book» name=»«СИТУАЦИИ» ДЛЯ «ЗАКОНОВ»» description=»В статье рассмотрено понятие исторической ситуации и его применимость в качестве метода исследования в исторической науке и смежных с ней дисциплинах. Метод использования ситуаций рассмотрен на конкретном (историографическом) примере. Сделаны выводы о целесообразности применения данного метода» author=»Поварницын Борис Игоревич» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-01-28″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_31.10.15_10(19)» ebook=»yes» ]

Список литературы:


Записи созданы 9819

Похожие записи

Начните вводить, то что вы ищите выше и нажмите кнопку Enter для поиска. Нажмите кнопку ESC для отмены.

Вернуться наверх
pg slot pg slot judi online slot gacor terbaik slot gacor slot gacor 2023 slot gacor maxwin slot terpercaya slot gacor maxwin slot deposit pulsa slot demo slot demo slot terbaik slot deposit pulsa http://dinkes.tarakankota.go.id/wp-content/uploads/2023/ slot gacor slot demo slot gacor slot gacor pg slot https://e-platform.asean.org/ slot gacor
404: Not Found