«Дон Жуан — это миф, идущий из глубины веков, архетипический образ, в котором Новое Время воплотило себя так же глубоко и основательно, как в ликах Гамлета, Дон-Кихота, Фауста. Комета по имени Дон Жуан, нерасчисленная, нерасчислимая, не сводимая ни к одной из трактовок или моделей, комета, неизменно мерцающая загадочным блеском во вселенских безднах, прокатывается по небу национальных культур Европы — всякий раз по‑своему, всякий раз выбирая новые точки приложения, новые болевые узлы» [6, с.18]. Эти слова современного критика А.В. Парина великолепно отражают не просто суть образа Дон Жуана, но приоткрывают завесу над таинственным обаянием личности севильского обольстителя, история жизни которого стала одним из «вечных сюжетов». В разное время к нему обращались драматурги и писатели[1]: Тирсо де Молина, А.С. Пушкин, Байрон, Т. Гофман, А. Толстой; композиторы: К.В. Глюк, В.А. Моцарт, А.С. Даргомыжский, А. Корги[2].
Наибольшую известность в оперном воплощении сюжет о Дон Жуане получил благодаря В.А. Моцарту и Л.да Понте. Их «Don Giovanni ossia Il dissoluto punito» (Дон Жуан, или Наказанный распутник»), впервые представленный в Праге в 1887 году, занял не просто устойчивую позицию в мировом оперном репертуаре, но и находится на одном из первых мест в рейтинге самых распространенных сценических воплощений. И так как в современном оперном театре постановкой спектакля занимается режиссер с собственной концепцией и вúдением спектакля, миру являются абсолютно «разноликие» Дон Жуаны: то это герой, умирающий от руки Командора уже в начале спектакля (версия К. Гута 2008 год), то совершенно непривлекательный беспринципный тип (постановка М. Кушея, 2002 год), то обольстительный и обаятельный персонаж (Фильм-опера Дж. Лоузи, 1969 год). Неоднозначен и Дон Жуан и в постановке Дмитрия Чернякова – отечественного режиссера, обладающего мировой известностью.
Премьера этого спектакля состоялась в июле 2010 года, во время «Фестиваля оперного искусства»[3] во французском городке Экс-ан-Прованс. Стоит сказать, что этот проект стал совместным производством нескольких коллективов: оперного фестиваля в Экс-ан-Провансе, Большого театра России, Королевского театра в Мадриде и Канадской оперы в Торонто. Летом 2010 состоялась премьера во Франции, в октябре того же года в Большом театре в Москве, в 2013 в Мадриде, а канадские зрители смогут увидеть спектакль на своей сцене в 2015 году.
Прочтение Д. Чернякова безусловно можно назвать новаторским, поскольку он не просто меняет канву повествования, место действия (что само по себе уже не редкость, а, скорее, правило для современного режиссерского театра). Изменениям подвергаются отношения между персонажами. Режиссер меняет их статус, объединяя родственными узами: Лепорелло – некий дальний родственник Командора, донна Анна – дочь Командора, Оттавио – ее жених, Церлина – дочь донны Анны от первого брака, Мазетто – ее жених, донна Эльвира – кузина донны Анны, а сам Дон Жуан – муж Эльвиры. Кроме того, Черняков увеличивает продолжительность времени действия: вместо моцартовских двух суток перед зрителем развертывается «затяжная» история, длящаяся более 3 месяцев. Периоды, прошедшие между сценами, обозначаются надписями, которые транслируются на черный занавес: «спустя полтора месяца», «через 5 дней» и т.д. Стоит отметить, что в критическом сообществе это решение режиссера оценивалось по-разному. Встречается и такой отзыв: «Было ли необходимостью словно бы уничтожить органическую связь, которая объединяет драму путем прерывания времени повествования панелями с субтитрами, как в фильмах немого кино?» [1].
В решении сценического пространства с первого взгляда заметны детали режиссерского почерка Чернякова: оформление сцены представляет собой большую комнату, в центре которой размещены роскошный ковер, дорогой дубовый стол, а над ними нависает шикарная люстра. На заднем плане размещены книжные шкафы и двери, как можно предположить, в другие комнаты. В таком универсальном пространстве декорации «работают» по максимуму. Нет ни одного предмета, который не был бы задействован во время мизансцен. Для постановщика важно единое пространство, в котором любая деталь становится значимой; все «на виду», характеры и линии поведения героев рассматриваются словно бы под микроскопом. Сценическое решение обусловлено тем, что события оперы в предлагаемой трактовке развертываются в едином пространстве, а фабула строится на сложных психологических взаимоотношениях внутри одного богатого семейства. Чтобы замысел режиссера был понятнее, позволим себе для начала кратко сказать о женских образах.
Донна Анна (Марлис Петерсен) в этой постановке отличается истеричностью, крайней эмоциональностью, неумением контролировать себя, резкостью переходов настроения, что становится причиной ее непростых отношений с мужчинами. В сценическом контексте, предложенным Черняковым, совершенно очевидно, что донна Анна при ее появлении в интродукции на сцене вслед за выбегающим из боковой двери Дон Жуаном стремится задержать не преступника, а своего любовника. И потому фраза «Не надейся, все напрасно, я не дам тебе бежать!» воспринимается совершенно иначе, и неизвестно, кто из них вырывается из «цепких лап злодея».
Церлина (Черстин Авему) представлена молоденькой избалованной девушкой, перенявшей некоторые черты материнского характера, но помноженные отчасти на глуповатость и инфантилизм.
Донна Эльвира (Кристина Ополайс) не слишком отличается от моцартовской героини. Это ожидаемо, ведь, перефразируя известную поговорку, «из либретто слов не уберешь». Режиссер придумывает образ современной, независимой женщины. Слова Эльвиры, ее действия, эмоции насыщаются иронией, а подчас и сарказмом. Ее выходная ария (№3 «Ах, если б мне сказали….») звучит как «игра в оскорбленность», поскольку на самом деле Эльвира рада видеть Дон Жуана, который подыгрывает ей для создания комической ситуации. Но противоречием это не является. В доказательство приведем слова Е. Верещагиной об этой сцене: «Броня серьезного стиля рассыпается, оставляя беззащитным чувствительное сердце. Не роковая женщина, а сентиментальная барышня, в чью напускную свирепость невозможно поверить, в чьих устах говорит не месть, а любовь» [2, с.46]. Возможно поэтому в финале донна Эльвира – единственный человек, который готов разговаривать с Дон Жуаном серьезно, поддержать его, закрыть от «нападок» бывших родственников, не дать ему «утонуть» в презрении (№ 23 «Он принес одно лишь несчастье»). Однако она все еще любит главного героя, и, задетая его вниманием к другим женщинам, старается помешать их отношениям. Поэтому ограждает от влияния Дон Жуана Церлину и клевещет на него донне Анне.
Очевидно, что большинство женщин в придуманной Д. Черняковым истории не вызывают симпатии, но истинного «дон жуана» (именно в нарицательном смысле – потому и пишем его имя с прописных букв) это, конечно же, не остановило бы. Однако у Чернякова Дон Жуан совсем не такой. Он не соблазнитель, совсем не соблазнитель – как бы не хотела в это верить донна Эльвира, и как бы не желала представить его таким донна Анна.
Главный герой явно противопоставлен остальным персонажам, а миф о герое-любовнике развенчивается с самого начала. Режиссер в буквальном смысле сокращает реальных и потенциальных любовниц заглавного героя, выводя Церлину из их числа. Главного героя не привлекают любовные утехи, он не заражен этим «вирусом». Мало того, он словно бы из «другого мира», сам по себе: не такой богатый, как они; не столь аристократичен, позволяя себе пить дорогой виски прямо из бутылки; носит демократичные пуловер и растянутую майку, а не костюмы от кутюр. Так в чем же притягательная сила Дон Жуана в этой постановке? Почему Анна ищет с ним близости, Церлина делает недвусмысленные намеки, а Эльвира цепляется за осколки былых отношений?
Черняков – психолог. Он желает проникнуть в закоулки души человеческой и найти ответ там. Перед нами семья с достатком, членов которой не обошли стороной пороки светского общества. И они, устав от однообразной жизни, тянутся к чему-то (кому-то) другому – Дон Жуану. Заглавный герой – один из самых «человечных» персонажей в данном случае. «Человечных» – значит искренних, настоящих, живых, не прячущихся за условностями. «Человечный» означает также и неидеальный – злоупотребляющий алкоголем, неуклюжий, не отличающийся галантностью и обходительностью. Черняков стремится показать жизнь как она есть, примеряя к произведению XVIII века реалии сегодняшнего времени – отчасти социальные, отчасти кинематографические. Конечно, у него свой, оригинальный путь. Здесь необходимо заострить внимание на отличительной черте режиссерского почерка Чернякова – подмена конфликта, что часто снижает пафос произведения, переводит идею в иную плоскость. В «Don Giovanni» это приводит к тому, что Анна решает мстить Дон Жуану не за убийство отца, свидетельницей и невольной соучастницей которого она была, а мучимая ревностью к Дон Жуану. Следовательно, мотив «благородной мести», который является ведущим в образной характеристике моцартовской донны Анны, оборачивается лицемерием.
Еще ярче демонстрирует стремление Чернякова представить Дон Жуана как идеализированного персонажа его трактовка «взаимоотношений» в паре «заглавный герой – Командор».
Черняков как режиссер с фундаментальным образованием умеет внимательно читать партитуру, и его трактовки, какими бы спорными ни были. В большинстве своем его трактовки демонстрируют тщательное изучение музыки и оригинала текста. Казалось бы, что может служить обоснованием нелепого окончания дуэли, когда Командор умирает, случайно ударившись головой о шкаф. Ведь мы привыкли к тексту «Ах, не ждал вояка старый / шпаги меткого удара» [5, с. 25-26]. Однако оригинальный перевод этой фразы звучит так: «Ах, упал неудачно, задыхаясь, умирает, и я вижу, как душа покидает тело» (перевод наш. – К.С.). И в этом случае становится понятным, что режиссер предложил нетривиальное решение сцены смерти Командора, не противореча ни музыке, ни либретто.
Финал истории о Дон Жуане в этой постановке не оптимистичен. Герой, одинокий в своих стремлениях, окончательно вытеснен из порочного «круга доверия»; у него не выдерживает сердце, а бесчеловечные родственники в заключительной сцене лишь глумятся над корчащимся от боли героем и оставляют его умирать в одиночестве[4].
Постановка в Экс-ан-Провансе, таким образом, стала еще одним обращением к теме «Дон Жуан и общество», но поданной в реалиях XXI века. Да, Черняков ставит свою историю, но кто сказал, что она не имеет права на существование?
Список литературы:
- Marie-Aude Roux, «Don Giovanni» rate l’ouverture du festival d’Aix» | Le Monde| Culture. Код доступа: https://www.lemonde.fr/culture/article/2010/07/02/don-giovanni-rate-l-ouverture-du-festival-d-aixhtml#pAFgBWavDXeRIXSD.99 (Мари-Од Ру, французская интернет-газета «Мир», раздел «Культура»). – Дата обращения: 07.04.2015.
- Верещагина Е. В сети конвенций // Информационный буклет о постановке Д. Чернякова оперы В.А. Моцарта «Дон Жуан» в Большом театре России. – Москва, типография «Новости». – 2010. – С. 42-47.
- Гаврилова Л.В. Опера А. Корги «Il dissoluto assolto» и «Дон Жуан» В. Моцарта: пародия в квадрате // Thesauros: межвузовский сборник научных статей / Министерство культуры Российской Федерации, ФГБОУ ВПО «Красноярская государственная академия музыки и театра», Кафедра истории музыки. – Вып.3: – Красноярск, 2011. – С.47-60.
- Информационный буклет о постановке Д. Чернякова оперы В.А.Моцарта «Дон Жуан» в Большом театре России. – Москва, типография «Новости». – 2010. – 104 c.
- Моцарт В.А. Дон Жуан, или Наказанный распутник. – Клавир оперы. – Москва, Музыка, 1983. – 384 с.
- Парин А.В. Миф о Дон Жуане // Информационный буклет о постановке Д. Чернякова оперы В.А. Моцарта «Дон Жуан» в Большом театре России. – Москва, типография «Новости». – 2010. – С. 18-21.
[1] Один из наиболее полных хронографов произведений о Дон Жуане представлен в буклете к российской постановке оперы В.А. Моцарта «Дон Жуана» режиссером Д. Черняковым [4, с. 30-31, с. 48-51, с. 60-63]
[2] Имеется ввиду опера А.Корги «Il dissolutо assolto» (Оправданный распутник), которая «создавалась по заказу Миланского театра Ла Скала, на сцене которого и была поставлена 10 марта 2005 года. Она не только пополняет список в череде сценических интерпретаций «вечного» сюжета, но, прежде всего, здесь авторы вступают в полемический диалог с творением В.А. Моцарта и Да Понте «Il dissoluto punito,ossia Il Don Giovanni» («Наказанный распутник, или Дон Жуан»)»[3, с. 48].
[3] Festival d’Art Lyrique d’Aix-en-Provence – международный фестиваль оперы, классической музыки и лирического искусства, который проходит, начиная с 1948 года. В последние годы его куратором является художественный руководитель театра «Ла Скала» Стефан Лисснер. Масштаб события для классической музыки сопоставим с Каннским фестивалем для кинематографии.
[4] Собственно самого момента смерти публика не видит. Дон Жуан остается один на авансцене, содрогаясь от сердечных болей.[schema type=»book» name=»«СОВСЕМ НЕ ДЕРЗКИЙ СОБЛАЗНИТЕЛЬ» (ОПЕРА В.А. МОЦАРТА «ДОН ЖУАН» В ПОСТАНОВКЕ ДМИТРИЯ ЧЕРНЯКОВА)» author=»Стацура Ксения Александровна, Войткевич Светлана Геннадьевна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-03-31″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_30.04.2015_4(13)» ebook=»yes» ]