Евразийство, будучи довольно противоречивым направлением социально-философской мысли, смогло на короткий срок объединить своих рядах ярчайших представителей нового поколения русской интеллигенции: лингвиста Н.С. Трубецкого, искусствоведа П.П. Сувчинского, экономиста П.Н. Савицкого, правоведа Н.Н. Алексеева, философов Л.П. Карсавина и Г.В. Флоровского.
Наиболее заметная отличительная особенность евразийского подхода заключается в рассмотрении российской культуры как плюралистического, а не однородного феномена в религиозном и этническом плане. Представители этого течения не отождествляли Россию со славянским миром, а вместо этого рассматривали ее как особую евразийскую идентичность, включающую в себя различные культурные корни. Центральная мысль, отстаиваемая евразийцами во всех их работах, в наиболее концентрированном виде выражалась в том, что Россия – «не Европа и не Азия, а Евразия».
Подобное утверждение, казалось бы, должно было поставить в дискурсе евразийства западную и восточную цивилизации на равноудаленное от российской культуры расстояние. Однако в действительности большинство сторонников этого направления, подобно славянофилам, сосредоточили свои усилия на критике западного влияния, основанного на латинской культуре. Н.С. Трубецкой прямо указывает, что «романо-германский мир со своей культурой – наш злейший враг» [5, с. 40], а П.Н. Савицкий уточняет, что пришло время осуществить «выпадение России из рамок европейского бытия» [3, с. 26]. По мнению евразийцев, любое проникновение внешней культуры всегда приводит к искажению собственных идейных начал. Наиболее важным среди принципиально неприемлемых в России основ западного общества они отмечают идею правового государства, которое неизбежно ставит на первый план материальные ценности и предполагает власть «серых, средних людей». Евразийская традиция противопоставляла правовому государству собственную концепцию «государства правды», которое призвано хранить православие, не допускать преобладания материальных начал и «возвращать правду на землю». Такому государству присущ религиозный пафос, а правят им герои и гении.
Совсем по-другому евразийцы характеризуют цивилизации Азии. Восток в их концепциях предстает центром мессианских идей, очагом, в котором не стихает «горение веры». Восточная государственность имеет идеократическую сущность, которая требует от народа жертв ради достижения высших идей. Руководствуясь этими принципами, евразийцы настаивают на формировании так называемой «симфонической личности», которая объединена с предшествующими поколениями и растворена в социальной общности. В соответствии с этим идеология евразийства исходит из того, что российское государство должно быть не демократическим, а «демотическим», то есть подчиняться единой народной воле, а не прихотям случайного набора граждан и строиться не на механической сумме мнений, а на органическом народном суверенитете.
Стремясь разорвать всякие связи России с Западом, евразийцы советовали обратить взоры на Восток и сформировать могучий союз славян с «племенами туранского происхождения». Подобные устремления вполне перекликались с политикой, которую проводило молодое советское государство в 20-е годы. В результате евразийцы, которые объединились на основе консервативных и монархических идей, признавали, что всё же поддерживают большевиков в одном из их начинаний – «территориальной экспансии Руси». Особенный оптимизм у сторонников евразийства вызывали мероприятия по созданию новой кириллической письменности для неславянских народов, которые были призваны оградить социалистические республики от влияния западной и арабской культур.
Следует особо подчеркнуть, что концептуальные построения евразийцев носили ярко выраженный геополитический характер. Они не только с интересом восприняли возникшие на Западе теории Ф. Ратцеля, Р. Челлена, Х. Маккиндера и Ф. Науманна, но и попытались переработать их в соответствии со своими представлениями. Наиболее важной геополитической категорией евразийства стало «месторазвитие», под которым понималась географическая среда, которая формирует специфику складывающегося на определенной территории общества.
По аналогии с идеей «Срединной Европы» представители евразийства создали концепцию «Континента-океана» – своеобразного срединного материка, границы которого в значительной степени совпадали с российскими. Они отмечали, что европейские государства, создававшиеся вокруг крупных рек, выстроены в меридиональном направлении, а потому не способны претендовать на роль объединителей Евразии. В то же время подобная задача была вполне под силу России, которая пронизывала масштабные пространства с запада на восток и объединяла в себе культурные начала Западной Европы, Византии, а также Золотой Орды. В евразийской концепции тот, кто владел степью, объединял вокруг себя весь мир.
Для понимания сущности евразийства важно помнить, что оно даже в годы своего зарождения и расцвета не было монолитным идейным течением. Его представители резко отличались друг от друга не только своими взглядами на будущее России, но и предметом своих исследований. Первую группу составили мыслители, которые ставили во главу угла политико-географический и социально-экономический аспекты развития страны. Наиболее известным среди них был П.Н. Савицкий, который в своих трудах опирался на возникшие в немецкой геополитике категории «пространства» и «жизненного пространства». Он рассматривал Россию как уникальное цивилизационное пространство, в котором слились славянские и тюркские начала, а также «оседлая» и «степная» стихии. Савицкий противопоставлял капиталистический Запад «духовному» Востоку и парадоксально замечал, что в годы раздробленности счастьем для Руси было достаться «татарам и не кому другому» [2, с. 124].
Схожие идеи высказывал П.П. Сувчинский, который считал, что октябрьская революция «отчетливо определила Россию как самодовлеющий евразийский мир» и некий аналог Соединенных Штатов на Востоке. По его мнению, советская властная система неосознанно воспроизводит исконно присущие Руси принципы этатизма [4, с. 2]. Н.Н. Алексеев подчеркивал, что в рамках огромного евроазиатского пространства, на котором раскинулась Россия, устойчивым может быть лишь крепкое и хорошо организованное государство. Власть в такой стране должна сочетать демократические и аристократические принципы. А значит, ее надлежит передать культурного меньшинству, которое будет представлять собой подобие «духовного ордена», правящего в интересах масс и создающего не только государственные, но и религиозно-философские идеалы.
Другая группа евразийцев исследовала философские и культурные аспекты становления России как уникальной цивилизации. Н.С. Трубецкой полагал, что благодаря реформам Петра I Россия «оказалась в хвосте европейской культуры, на задворках цивилизации» [7, с. 211]. Он призывал русскую интеллигенцию как можно скорее осуществить «коренной переворот в своем сознании» и понять, что «европейская цивилизация не есть общечеловеческая культура». Предлагая обратиться к Востоку, Трубецкой утверждал, что истинное лицо России – «узкоглазое, безбровое и скуластое», не имеющее ничего общего с «фантастической славянской красавицей в жемчужном кокошнике» [6, с. 145].
Л.П. Карсавин в своей работе «Восток, Запад и Русская идея» обращается к проблеме «русского духа». В его концепции Россия, располагаясь между Востоком и Западом, призвана соединить эти две принципиально несовместимые культуры и сделать их частями единого духовного пространства. В связи с этим важнейшей характеристикой русского народа является его религиозность, стремление познать суть Абсолюта. При этом важным недостатком православия, по мнению Карсавина, была характерная для него бездеятельность, вынуждающая русский народ наблюдать мир «сквозь дымку мечты» [1, с. 79].
В 30-е годы противоречия, зревшие внутри евразийского движения, стали непреодолимыми, и оно фактически прекратило свое существование. Многие недавние сторонники обрушились на него с критикой, которая в первую очередь была связана с их оторванностью от действительности: эмигранты продолжали мечтать о возрождении монархии и православия, в то время как СССР двигался в диаметрально противоположном направлении. Г.В. Флоровский, стоявший у истоков евразийства, в дальнейшем отрекся от него, отметив, что его представители, сосредоточившись на «крови и почве», «не сумели понять и разгадать вещий смысл русского искуса, русской судьбы» [8, с. 181]. Идеи евразийцев на многие десятилетия оказались в забвении, а новый всплеск интереса к ним пришелся уже на последнее десятилетие XX века.
Список литературы:
- Карсавин Л.П. Восток, Запад и Русская идея. Пг., 1922. – 82 с.
- Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. – М.: Наука, 1993. – 368 с.
- Савицкий П.Н. Два мира // На путях. Берлин, 1922. – 356 с.
- Сувчинский П.П. Pax Eurasiana // Евразия, Париж, 1929, № 10, с. 2-11.
- Трубецкой Н.С. Европа и человечество. София, 1920. – 76 с.
- Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. – М.: Республика, 1995. – 799 с.
- Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме // Исход к Востоку. Под ред. О.С.Широкова – М.: Добросвет, 1997. – 264 с.
- Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Новый мир, 1991, № 1, с .180-182.[schema type=»book» name=»ИДЕЯ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ВЫБОРА РОССИИ В ТРУДАХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЕВРАЗИЙСТВА» author=»Мальченков Станислав Александрович» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-05-03″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 28.03.2015_03(12)» ebook=»yes» ]