В художественных формах вербализации коммуникативной рациональности XVIII в. происходит алогическое становление и заполнение эйдоса, что определяет особенности этнокультурной идентификации жителя новой государственно-аксиологической общности «Российская Империя». Создается новое языковое сознание, базовой системой ориентации которого является система церковнославянского языка, моделируемая эйдетическими структурами и формирующая интенции социального субъекта. Эйдос определяется как явленная сущность предмета, идеально-оптическая картина смысла; «живое бытие предмета, пронизанное смысловыми энергиями, идущими из его глубины и складывающимися в цельную живую картину явленного лика сущности предмета» [5, с.496].
Эйдос XVIII в. представляет собой идеально-оптическую картину смысла семиотической системы «глаголический материальный мир», причем систему согласованных и связанных между собой образов [1]. Можно предположить, по мнению А.Бергсона, что в этой системе там и сям разбросаны центры реального действия, вокруг каждого из которых размещаются образы, зависящие от положения этого центра и меняющиеся вместе с ним. Следствием подобной связи является сознательное восприятие, амплитуда которого «строго соразмерна неоднозначности следующего за ним действия, и можно, таким образом, сформулировать следующий закон: восприятие располагает пространством строго пропорционально времени, которым располагает действие» [1, с.176].
В литературном языке России XVIII в. эйдос следует рассматривать в качестве смыслового изваяния системы церковнославянского языка как системы, регулирующей и нормирующей жизнедеятельность восточно-славянской лингвоментальной общности, обладающей единым материальным миром – системой образов и связанным с ней временем действия. Литературный язык XVIII в. – это смысловая картина сущности церковнославянского языка, его бытие, совокупность семантических и понятийных категорий, или смысловых энергий, идущих из глубины византийской эпохи. Если в церковнославянском языке воплощен лик Спасителя, то в литературном языке России XVIII в. представлена живая картина явленнного лика сущности воплощения лика Спасителя – центры реального действия системы образов и синоптические связи между ними. Причем характер синоптических связей определен требованиями моментами и имеет исключительно риторический вид, что предполагает изменение идеологического отношения к слову и, как следствие, текстуальных стратегий «агиография», «историческое повествование», «летописание».
Существо эйдетической логики, в задачи которой входит построение и пояснение материального мира, или системы образов, а, следовательно, и формирование системы нового типа этнокультурной идентификации, раскрывается при рассмотрении текстуальных стратегий Петра I, М.В.Ломоносова, А.Д.Меншикова, Е.Р.Дашковой. Экспонентами эйдетической логики следует признать систему образов, или материальный мир; центры реального действия; образы, зависящие от центра; пространство восприятия; время действия.
Система образов обнаружена в Резолюции Петра I по поводу А.Д.Меншикова, вынесенной в декабре 1714
В резолюции материальный мир, или система образов, построена по принципу высказывания-процесса как «хотеть-быть», а затем как «хотеть-делать» [2], «экономически» модализирующего моделируемый в соответствии с канонами книжной (письменной) культуры мир отношений. Первой модализирующей категорией, как считают А.Ж.Греймас и Ж.Фонтаний [3], является отрицание долженствования через хотение. Модальная категория в дальнейшем принимает вид семиотического квадрата:
Долженствование____________________________Могущество
(точечное) (бегущее)
Знание ______________________________Хотение
(закрывающее) (открывающее)
Экономическая модальная категория, согласно Резолюции Петра I, может быть представлена в таком виде:
Подряд ______________________________Имя
(первый и пр.) (свое/подстава)
Прибыль _______________________________Брать
(штраф) (Взять)
Также определяется несколько уровней ответственности (типа «отчислений»-мзды), зависящей от наполнения экономической пропорции: характер и «порядковый номер» подряда, под своим или чужим именем проходит, уровень прибыли. Первый уровень: первый подряд, свое имя, умеренная прибыль; второй уровень: непервый подряд, свое имя, высокая прибыль; третий уровень: непервый подряд + невыполненные подряды, чужое имя, любая прибыль + ранее полученные деньги под выполнение подрядов. Уровень ответственности обусловливает тип отчислений: 1 – ничего не брать; 2 – взять всю прибыль; 3 – взять всю прибыль + штраф + деньги, полученные под выполнение подрядов.
Центры реального действия представлены в инструкции Петра I, написанной за несколько недель до смерти и врученной В.Берингу 5 февраля 1725 г.: надлежит делать боты с палубами, искать земли (земля часть Америки), доехать до какого города европейских владений/ или проведать от какого корабля европейского как оный куст (морской берег) называют, взять подлинную ведомость, поставить на карту, приехать сюды.
Рассуждение об образах, зависящих от центров, можно обнаружить в «Кратком руководстве к красноречию» М.В.Ломоносова, главе второй «Об изобретении простых идей»: «Материя, сочинителю слова данная, обыкновенно бывает сложенная идея, которая называется тема. Простые идеи, из которых она составляется, называются терминами… От терминов темы произведены быть могут через силу воображения многие простые идеи, которые мы разделяем на первые, вторичные и третичные» [4, с. 104]. Так, к первым идеям, произведенным от термина «труд», М.В.Ломоносов относит начало, середина и конец; пот, упокоение, пчелы, вторичным идеям – летание по цветам, собирание меда. Для термина «препятства» выстраиваются ряды первичных (а) и вторичных идей (б) соответственно: а) страх, зима, война, горы, пустыня, моря; б) бледность, трясение членов, как листы от ветра в осени; мороз, снег, град, дерева, лишенные плодов и листов, отдаление солнца; лютость неприятелей, мечи, копья, огонь, разорение, слезы разоренных; вышина, крутизна, расселины, пещеры, ядовитые гады; лесы, болота, пески, скука, разбойники, звери; непостоянство, волнение, камни, пучина.
Пространство восприятия определено в Посланиях А.Д.Меншикова и может быть отождествлено с риторической материей, которая, согласно М.В.Ломоносову, толкуемой как то, «о чем можно говорить». Подобное толкование риторической материи в некоторой степени сходно с толкованием Платоном ощущения (aisthẽsis) как стремления души; движения ума; сообщения, делаемого телом душе и направляемого к пользе людей; из него рождается в душе внеразумная (alogos) познавательная способность, исходящая от тела [7].
Особенности времени действия представлены в Донесениях А.Д.Меншикова и Отчете Е.Р.Дашковой.
А.Бергсон отмечает, что реальность материи состоит в совокупности элементов и всякого рода их действий [1]. Риторическая материя, в которую преобразуется текстовая реальность русской православной культуры IX-XVIII вв., или Russian Story Space, обусловливает преобразование недискретного энергетического восточнославянского дискурса (жизнедеятельность которого поддерживалась функционированием системы церковнославянского языка) в дискретный спектр русского языка XVIII в. Для понимания лингвистических преобразований русской культуры уместно обратиться к объяснению изменений в физическом мире и материи, предлагаемыми в рамках фрактальной (дискретной) парадигмы и ее синергетического подхода.
В лингвистической ситуации России XVIII в. оператором является система церковнославянского языка и множество ее функций, подтверждения чему можно обнаружить в Донесениях Петру I А.Д.Меншикова.
В Донесении А.Д.Меншикова возможно обнаружить действия церковнославянского языка на собственную функцию, в результате чего происходит воспроизведение той же самой функции, умноженной на собственное значение церковнославянского языка. Действие системы «церковнославянский язык» состоит в воспроизведении онтологической категории I.X. и обучении системе семантических правил производства сообщений, которая, согласно Э.Верону, передается посредством коммуникативного измерения коннотации.
В Донесениях А.Д.Меншикова присутствуют измерение коннотации русского языка (королевское величество, конференция, публика, именем божием), измерение коннотации церковнославянского языка «редуцированная форма» (За что королевское величество зело на своих генералов был гневен, что они не ускорили таким образом неприятеля догнать. А за наших людей и мужей отвагу, приехав ко мне сюда, изволил меня благодарить; показывает себя вашею к нему любовию весьма довольным); измерение коннотации церковнославянского языка «умственное действие оперирования», или функция церковнославянского языка (Надеюсь, что изволите мне поверить, что как родился, то еще никогда таких многотрудных дел не видел, понеже сами изволили те знать Флеменкову и прочих головы и души). Также оформляется собственное значение церковнославянского языка: К тому же они непрестанно больше в политических, нежели в военных делах обретаются, и по сему легко рассудить, каково мне с ними, не имеющему в тех делах никакого помощника.
В Отчете Е.Р.Дашковой представлен дискретный энергетический (энергийный) спектр восточнославянского семантического континуума (семантической Вселенной), который образуется собственными значениями церковнославянского языка.
Расстояние между собственными значениями русского языка в Отчете Дашковой, являющимися производными от собственных значений семиотической системы, которая обслуживала умственные действия коммуникативной общности восточных славян, определяется, прежде всего, соотношением плюсквамперфектной, имперфектной и перфектной формами осмысления времени действия. Отсутствие в русской грамматике XVIII в. реальных форм плюсквамперфекта, имперфекта и перфекта не препятствует осуществлению плюсквамперфектно-имперфектно-перфектной модализации истории событий. Субъект-оператор элементарных структур высказывания, субъект «виртуализированный», коим является Е.Р.Дашкова, наряду с другими способами существования субъекта синтаксиса поверхности – субъектом дискурса и нарративным субъектом [3], определяется в зависимости от его позиции на базе категории единения. Последовательные изменения в категории единения влияет на эволюцию модальной нагрузки: в зависимости от того, как модализирован объект (как «желаемый», «полезный» или «необходимый»), «субъект меняет свое модальное оснащение и проходит через ряд временных модальных идентичностей, которые выглядят следующим образом:
C → c1, c2 , c3, … cn/
Здесь «1, 2, 3, … n» являются последовательными модальными нагрузками» [3, с. 65].
Временными модальными идентичностями для русской когнитивной культуры XVIII в. являются имперфектная, плюсквамперфектная и перфектная.
В Отчете Е.Р.Дашковой расстояние между значениями церковнославянского языка, таким образом, представлено плюсквамперфектной, имперфектной и перфектной модализациями времени действия. Сложная формально-грамматическая иерархия времен, определяющая семиотическое существование жителя России и удержание его в коммуникационном процессе истории, обретает статус понятийно-образной системы фундирующей культуру модально-деятельностной существования. А.Ж.Греймас, Ж.Фонтаний отмечают, что субъекты состояния могут модализироваться и в соответствии с модальными ценностями, вложенными в объекты, и в зависимости от действия и на основании компетенции, что порождает противопоставление между модальной компетенцией и модальным существованием.
Объектами, обладающими модальными ценностями, для восточнославяской культуры являются, прежде всего, книжные памятники, памятники иконописи и архитектуры. Традиционно до XVIII в. каждое действие выверялось на предмет соответствия модально-ценностному объекту, что обеспечивало представление о стабильном состоянии материального мира, или системы образов, фундирующих православное миробытие – бытие-пребывание в сущем.
Существование мира, сопредельного с субъектом в момент речепроизводства и наделенного бытием, благодаря этому речепроизводству, и только на время его длительности (время существования мира тождественно протяженности=длительности речевого акта), требует особого способа изображения не онтологической категории, а отношения к ее реальной – в тексте – и виртуальной – в образной системе − актуализации. В качестве подобного изображения возможно признать «модальный синтаксис конфигураций страсти», внутренние конструктивные элементы которого репрезентированы в Отчете Е.Р.Дашковой.
В «Записках» Екатерины II получает выражение рационализация российского материального мира, или схема рационализации конфигурации страстей.
Состояние дел
Российского мате- → Пространство образов
риального мира воспринимающего
↓ |
Время образа-действия — Пространство-время
интерпретатора вопроса-ответа
|
Риторическая
материя
|
Плюсквамперфектно-
имперфектно-перфектная
модализация действия
во времени
|
Слово=семологическая
Структура
В семиологических структурах Нового времени упорядочивается реальная действительность, истолковываемая в православной традиции как осуществление идеи, результат отношения сущего к своему другому, конкретным воплощением чего является человек. Человек при этом есть существо, содержащее в себе божественную идею и осуществляющее эту идею посредством разумной свободы в материальной природе. Реальная действительность преобразуется в структурированную реальность, организующий принцип в которой, согласно позиции Х.Ортега-и-Гассета [6], точка зрения, отсюда бытие – это и не материя, и не дух, не какая-то субстанция, а «ракурс», «перспектива», в которой слиты акт сознания и предмет, точка зрения и пейзаж.
XVIII в. в России – время постижения сущности пустого пространства с помощью семиологических структур на основе эйдетической логики, коррелирующей с ощущением, которое понимается в духе Платона как стремления души, движения ума, внеразумной познавательной способности, исходящей от тела. Это период оформления новой этнической идентичности, синтезирующей достижения «проверенной временем» византийской культурной традиции и нарождающейся, европейского типа, цивилизованности.
Список литературы:
- Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Бергсон А. Собр. Соч. Т.1. − М.: Московский клуб, 1992. – 336 с.
- Греймас А.Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка // Семиотика. − М: Радуга, 1983. – С. 483-550.
- Греймас А.Ж., Фонтаний Ж. Семиотика страстей. От состояний вещей к состоянию души. − М.: Издательство ЛКИ, 2007. – 336 с.
- Ломоносов М.В. Краткое руководство к красноречию // Ломоносов М.В. Полн. собр. в 11 т. − Т.7: Труды по филологии. − М., Л., 1952.
- Лосев А.Ф. Бытие – имя – космос. − М.: Наука, 1993. – 958 с.
- Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. − М.: Искусство, 1991. – 588 с.
- Платон. Диалоги. − М.: Мысль, 1986. – 607 с.[schema type=»book» name=»ЭЙДЕТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА РОССИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ: ПЕТР I, А.Д. МЕНШИКОВ, М.В. ЛОМОНОСОВ, ЕКАТЕРИНА II, Е.Р. ДАШКОВА» description=»В статье на материале текстов созданных Петром I, А.Д. Меншиковым, М.В. Ломоносовым, Екатериной II, Е.Р. Дашковой рассматриваются особенности русского литературного языка. На основе проведенного анализа делается вывод о том, что XVIII в. – это период оформления новой этнической идентичности, синтезирующей достижения византийской культурной традиции и европейской цивилизованности. » author=»Халина Наталья Васильевна » publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-02-01″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_31.10.15_10(19)» ebook=»yes» ]