Язык, являясь индикатором социальной подвижности и стабильности, фиксирует в себе все изменения, происходящие в обществе на том или ином этапе исторического развития. В конце XX – начале XXI веков приоритетным направлением становится функциональная прагматика как лингвистического, так и нелингвистического характера. Человек осознаёт себя человеком«говорящим», коммуникативная жизнь общества и конкретного индивидуума все больше усложняется, речевые нагрузки на каждого из членов социума растут. В целом информационная жизнь человека, в сравнении с любым предыдущим периодом исторического развития, несоизмеримо возрастает. По мнению В.П.Антонова и И.В.Пекарской, на первое место в современной риторике выходит формирование языковой личности (антропоцентрическое направление в новой парадигме научных исследований)[2, с.6].
Более того, актуализируется понимание риторики как науки «о способах убеждения, разнообразных формах преимущественно языкового воздействия на аудиторию, оказываемого с учётом особенностей последней и в целях получения желаемого эффекта» [3, с.10].
В этой связи возрастает значимость раздела elocutio – «словесное выражение» – классической риторики, а в нём – подраздела ornamenta – «украшение мыслей», исследующего изобразительные средства языка (тропы и фигуры). Изучение общих и специальных средств усиления изобразительности как раз и составляет основное содержание того раздела риторики, который называют «украшением мыслей».
Классический риторический канон традиционно включает в себя пять этапов: инвенцию (изобретение содержания речи), диспозицию (расположение речевого материала), элокуцию (словесное выражение), меморию (запоминание) и акцию (собственно произнесение речи). Нас, как уже было указано, интересует третье звено – «elocutio», а именно подраздел «ornamenta». В первом случае подразумевается выбор стиля речи, речевого жанра и языковых средств в соответствии с коммуникативными намерениями говорящего (или пищущего), содержанием речи и речевой ситуацией. Во втором речь идет об «украшении мыслей», где особое место занимают тропы и фигуры, а также некоторые другие риторические приемы.
По мнению И.В.Пекарской, с античных времён полной ясности в определении и разграничении таких понятий, как тропы и фигуры, не было. К тропам относились отдельные слова, употребленные необычным образом, к фигурам – сочетания слов. Последние в свою очередь делились на фигуры мысли и фигуры слова. Если с изменением сочетаний слов менялся смысл, то перед нами представала фигура мысли, если нет – фигура слова. Фигуры мысли были средством выделить именно данную излагаемую мысль, фигуры слова – просто привлечь внимание к данному месту речи [12, с. 105, 167].
Этимологию термина «фигура» связывают с названием движений в танцах. Представлялось, что чувства и мысли спрятаны в человеческом теле, недоступны наблюдению и обнаруживаются только через слово, изображающее движение [15, с. 164].
Создателем теории фигур считается Квинтиллиан, знаменитый римский ритор, автор монументального сочинения в 12-ти томах «Риторические наставления», представляющего собой систематизированный труд по ораторскому искусству. Общепринята точка зрения, что ни до, ни после Квинтиллиана не было работ, которые с такой тщательностью подходили бы к ораторскому искусству, учитывая достижения теоретической риторики и опыт классического красноречия.
Выделение фигур мысли и фигур слова, которое привело к двоякому пониманию фигур – узкому и широкому, было весьма характерно для древних риторов. Данный подход, когда вшироком смыслефигурами назывались любые языковые средства, включая тропы (которые рассматривались в группе фигур мысли), придающие речи образность и выразительность, а в узком смысле фигурами определялись синтагматически образуемые средства выразительности, т.е. экспрессивные средства (см. [8, с.422–436], [5, с.556–586] и др.), закрепился на столетия.
Вся довольно сложная номенклатура изобразительно-выразительных средств, разрабатываемая многими поколениями античных риторов, отличается, по замечанию М.Л. Гаспарова, несколькими особенностями. «Во-первых, она очень тонко и наблюдательно отмечает отдельные стилистические «блёстки» (или lumina по выражению Цицерона), выделяющиеся на нейтральном речевом фоне. Во-вторых, она лишь неуверенно и неумело их систематизирует, границы между видами и разновидностями фигур сплошь и рядом оказываются расплывчатыми. В-третьих, она совершенно их не объясняет, т.к. исходное понятие, «естественная речь», для которой эти фигуры служат «украшением», остаётся непроанализированным и ощущается лишь интуитивно. В-четвёртых, она неправильно их применяет, предполагая, что всякое скопление фигур делает речь возвышенной и художественной, между тем как фигуры такого рода изобилуют и в разговорной речи, а неупорядоченное их употребление может произвести лишь комический эффект [5, с.577].
Тем не менее, М.Л. Гаспаров справедливо замечает, что создать номенклатурный список «блёсток» было сложно. Многие явления даже в пору античности не были определены терминологически и характеризовались лишь описательными оборотами. Бывали случаи, когда, напротив, введённый термин не трактовался, а лишь иллюстрировался примером. Поэтому трудно было описать весь комплекс lumina, но ещё более сложно было их систематизировать. «Постепенно античная риторика вообще отказалась от попыток систематизации и предлагала учащимся лишь беспорядочное нагромождение приёмов, каждый со своим названием, кое-как разложенных в три группы: тропы (метафора, метонимия, перифраза и проч.), фигуры слова (антитеза, олицетворение, расчленение, пример и проч.) и фигуры мысли (повторения разного рода, градация, созвучие и проч.)» [5, с.629].
При всем при этом исследователи, занимающиеся орнаментальными средствами языка, подчеркивают, насколько важными были достижения античной риторики, определившей, по большому счету, судьбу риторической науки на сотни лет вперед. Система языковых или речевых изобразительных средств, которая зародилась и достигла своего расцвета в античности, получила современное развитие совсем недавно. Важнейшим наследием античной риторики стал классический риторический канон, прослеживающий путь превращения мысли в слово. Или, как сказано в словаре-справочнике «Культура русской речи», это «процесс создания и произнесения речевого произведения» [10, с. 597].
Суждения о существе и роли тропов и фигур, высказанные античными авторами, по мнению И.В. Пекарской, в последующей учебно-дидактической литературе, посвященной этому вопросу, почти не развиваются. Унаследованные из прошлого суждения расцениваются не как основа для дальнейшего движения, а возводятся в своего рода догмы,преподносимые вне связи с актуальными проблемами языкознания, литературоведения, психологии [12].
В настоящее время в России происходит риторический «бум» при «очередной» смене общественно-политического стиля. По мнению В. И. Аннушкина, создание новой идеологии, морали, нового стиля приходится признать как существующую реальность и необходимость. «Благополучие будущей жизни не может не зависеть от языка. А практическим языком как раз и занимается риторика» [1, с. 38].
Взаимосвязь развития риторики с развитием и оживлением демократических тенденций в жизни общества также подчеркивают В. П. Антонов и И. В. Пекарская. «Когда отпадает необходимость в людях, умеющих говорить, умеющих убеждать с помощью публичной речи, умеющих звать за собой, – риторика становится ненужной, вредной и опасной»[2, с. 4].
Одним из актуальных сегодня подходов или направлений развития риторики является ее элокутивная трактовка (риторика словесного выражения). Сторонниками этого направления являются, например, представители Льежской школы (Ж. Дюбуа, Ф. Эделин, Ж.-М. Клинкенберг и др.). Риторика словесного выражения – это в широком смысле лингвистическая риторика. Она утверждает, что знание самого предмета высказывания – это ещё не речь, это только материал для её создания. Речь создаётся при помощи слова в широком смысле. Всё зависит от того, насколько блестяще, мастерски владеет говорящий искусством слова. Поэтому риторика словесного выражения серьёзное внимание уделяет качествам речи вообще и целесообразному мотивированному словесному украшательству в частности. Специальное внимание уделяется также разработке теории тропов и фигур (Э.М. Береговская; Т.Г. Хазагеров; А.П. Сковородникова и др.) [2, с. 5 – 6; 7].
Постепенно осознавая прямую взаимосвязь мысли и слова при передаче мысли: чем вернее подобрано слово, тем более адекватно и ярко может быть выражена мысль, ученые и практики все активнее включают в свои работы информацию об орнаментальных средствах языка. Более того, по убеждению И.В. Пекарской, в настоящее время уже давно назрела необходимость перейти от стадии «накапливания материала» (модернизации трактовок античного канона, выявления особенностей типологических характеристик отдельных фигур) к стадии системного осмысления этого материала как с точки зрения структуры, так и с точки зрения функциональной нагруженности[12, с. 10].
Отдельные работы подобного рода появлялись в разные годы, предвосхищая собой естественный ход развития, обновления элокутивного материала классической риторики: В.И. Корольков (1972 г.), В.П. Ковалёв (1981 г.), Т.Г. Хазагеров, Л.С. Ширина (1994 г.), Д.Э. Розенталь, Е.В. Джанджакова, Н.П. Кабанова (1998 г.)[9],[8], [15], [6].
Более того, В.И. Корольков не без основания утверждал, что «учение о тропах и фигурах в том виде, в каком оно изложено в огромном количестве учебников и пособий, предназначавшихся для средней и высшей школы, сейчас представляет собой прежде всего историческую ценность» [9, с. 67].
Среди причин, которые объясняли бы как отсутствие инвентаризации существующего набора тропов и фигур, так и попыток системного подхода к описанию орнаментальных средств, можно назвать достаточно сильное давление традиционной античной теории фигур на исследователей разных эпох, в том числе и наших современников. И.В. Пекарская утверждает, что «практически все авторы, в большей или меньшей степени, но обязательно стремятся следовать ей, корректируя отдельные её моменты без стремления найти иные основополагающие принципы системной классификации» [12, с. 153].
Лишает возможности системного осмысления материала элокутивного раздела риторики и семантическая неопределённость или двусмысленность тех или иных терминов в рамках их функционирования. Отсутствие частной и общей терминосистемы изобразительных и выразительных средств приводит к их путанице, смешению понятий, связанных с речевой прагматикой, и в целом – к некорректности их использования. Например, это происходит с важнейшими в языке категориями выразительности и изобразительности, которые очень часто употребляются в существующей филологической научной и научно-популярной литературе либо как полные синонимы (без специального определения сущности как изобразительности, так и выразительности; как само собой разумеющееся – известное), либо в составе сложного термина – «изобразительно-выразительные средства».
Мы поддерживаем позицию И.В. Пекарской, что вряд ли с этой точкой зрения следует соглашаться, так как подобное объединение категорий изобразительности и выразительности в единое целое нарушает, во-первых, те принципы, которые в языке являются очень важными, а именно принципы экономии и целесообразности. Во-вторых, оно неминуемо приводит к серьезной терминологической путанице вследствие неразличения сущности самих определяемых понятий, что, в свою очередь, не позволяет с точностью выявить средства, усиливающие изобразительность и выразительность речи [12, с. 31].
Этот факт фиксирует, например, Л.Г. Барлас: «И все же выразительность и изобразительность – хотя и соприкасающиеся, но разные понятия, т.к. выделяются на разных основаниях: выразительность связана с отношением «производитель речи – адресат речи», а изобразительность – с отношением «речь – объект речи»; в последнем случае адресат лишь подразумевается и акцент делается на характере языковых средств. Можно считать, что наличие в речи изобразительных средств способствует ее выразительности, т.е. усиливает воздействующий момент. Вместе с тем выразительность речи может обойтись без собственно изобразительных средств»[4, с.76].
И.В. Пекарская добавляет, что в понятиях «изобразить», «изобразительность» основным компонентом является воспроизведение образа, вообще показ чего-нибудь как такового, представление чего-нибудь.
«Образность присуща и категории изобразительности, и категории выразительности. И разница между образностью изобразительной и выразительной (не только в художественном произведении, но и в речи вообще), – продолжает исследователь, – заключается в том, что первая создаёт образ, конкретное представление в нашем сознании, а вторая за счёт комплекса сменяющихся образов удерживает внимание адресата речи» [12, с. 72].
Впервые чётко разграничил категории изобразительности и выразительности Т.Г. Хазагеров, на основе данного разграничения И.В. Пекарская предложила принциповое системное описание элокутивов с делением их на усилители изобразительности и усилители выразительности речи.
Определив изобразительность как способность речи создавать конкретные представления, а выразительность – как способность речи удерживать внимание собеседника на всём её протяжении, в разряд усилителей изобразительности мы, вслед за названными учёными, включаем тропы, нетекстовые фигуры, контаминацию тропов и нетекстовых фигур. В разряд усилителей выразительности – текстовые фигуры, контаминацию текстовых фигур, конвергенцию фигур, конвергенцию тропов[см. об этом 11, 12].
Важным направлением дальнейшего системного осмысления современной теории фигур, которую И. В. Пекарская называет теорией элокуции [13, с. 301 – 311; 14, с. 110 – 114] должно стать методическое подкрепление выявляемых закономерностей системой практических упражнений, направленных на развитие и адекватное применение востребованных сегодня языковых и речевых компетенций. В этом направлении также существует огромный простор для работы, начиная с анализа существующего методического материала и заканчивая разработкой системы риторических упражнений для разных категорий обучающихся, направленных на прочное усвоение элокутивных средств языка. В круг этих средств сегодня включаются не только тропы, семантические и грамматические фигуры, но и фигуры всех других языковых ярусов (фонетические, лексические, фразеологические, стилистические, текстовые) [см. об этом: 12].
Литература:
- Аннушкин, В.И. История русской риторики: Хрестоматия: Учеб. пособие для студентов гуманитарных факультетов вузов. – М.: Академия, 1998. – 413 с.
- Антонов, В.П., Пекарская, И.В. Риторика как наука и предмет обучения (проблемы определения в ретроспективе и перспективе) // Актуальные проблемы языка и литературы на рубеже веков: Материалы Всероссийской конференции (Абакан, 25 – 27 сентября 2001 г.). – Абакан: изд-во ХГУ, 2001. – С. 3 – 8.
- Античные теории…1936: Античные теории языка и стиля/ Под ред. О.М. Фрейденберга. – ОГИЗ, М-Л.: Гос. соц.-эконом. Изд-во, 1936. – 341 с.
- Барлас Л.Г. О категории выразительных и изобразительных средств языка // Русский язык в школе. – 1989. – №1. – С. 75–80.
- Гаспаров, М.Л. Избранные труды. Т. I. О поэтах. – М.: “Языки русской культуры”, 1997. – 664с.
- Розенталь Д.Э., Джанджакова Е.В., Кабанова Н.П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. – М.: ЧеРо, 1998. – 400с.
- Береговская Э.М. Экспрессивный синтаксис. Учебное пособие по спецкурсу. – Смоленск: СГПИ, 1984. – 92с.
- Ковалёв, В.П. Языковые средства русской художественной прозы. – Киев: Вища школа, 1981. – С.184.
- Корольков, В.И. К теории фигур//Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М. Тореза. Вып. 78 / Отв. ред. Д.С. Светлышев. – М.: 1973 / 1974. – С. 60–93.
- Культура… 2003: Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник/ Под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. – М.: Флинта: Наука, 2003. – 840 с.
- Николаев, С.Г., Хазагеров, Т.Г. Экспрессивные средства и методика анализа художественных текстов // Риторика и синтаксические структуры. Краевая научно-практическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. 1–3 февраля 1989 г. – Красноярск: Ин-т Русского языка АН СССР, КрГУ 1988. – 205с.
- Пекарская, И.В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка. Абакан, изд-во ХГУ – Ч. 1., 2000. – 248 с.
- Пекарская И.В. Теория элокуции на современном этапе: актуальная проблематика и перспективы разработки (Статья) // Русское слово в мировой культуре. Русский язык и русская речь сегодня: старое-новое-заимствованное. X Конгресс МАПРЯЛ. – СПб, 2003. –С.301-311.
- Пекарская И.В. Теория фигур и теория элокуции: к соотношению понятий (ретроспективный очерк (Статья) // Риторика и культура речи в современном обществе и образовании: сборник материалов X Международной конференции по риторике. Выпуск 2 / Науч. ред.-сост. В.И. Аннушкин. – М.: Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина, 2006. – С.110-114.
- Хазагеров, Т.Г., Ширина, Л.С. Общая риторика. Курс лекций и словарь риторических фигур. – Ростов-на-Дону: РГУ, 1994. – 192с.[schema type=»book» name=»ЭВОЛЮЦИЯ РИТОРИКИ СЛОВЕСНОГО ВЫРАЖЕНИЯ: ОТ АНТИЧНОГО «УКРАШЕНИЯ МЫСЛЕЙ» ДО СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРИИ ЭЛОКУЦИИ» description=»В статье рассматривается актуализация орнаментальных средств русского языка на современном этапе развития риторики словесного выражения, а также уточняется содержание важнейших в языке категорий «изобразительности» и «выразительности». » author=»Колесникова Ольга Дмитриевна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-03-20″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_30.05.2015_05(14)» ebook=»yes» ]