Учение о категориях уходит своими корнями в эпоху античности. Основоположник этого учения, древнегреческий мыслитель Аристотель, обосновал существование целого ряда общих понятий, опираясь на семантический анализ языка. Этими общими понятиями были категории сущности, качества, отношения, места, времени, положения, состояния, действия, страдания, и среди них — категория количества [1]. Каждая категория, по мнению древнегреческого философа, характеризуется необходимыми и достаточными для ее опознания признаками, что ведет к равноправию ее членов, обладающих всегда одним и тем же набором критериальных свойств. Таким образом, утверждается, что границы категорий четко очерчены, принадлежность к категории базируется на принципе «истинно-ложно», члены одной категории имеют равный категориальный статус, а объекты разбиваются на непересекающиеся множества в зависимости от наличия или отсутствия некоторого признака [9, с. 22].
Современная наука, не отрицая значение категорий Аристотеля для научного познания, признает, что обыденное наивное сознание человека классифицирует факты действительности по-другому. Отдавая дань достоинствам классического подхода, учитывая его стройность и четкость, современные ученые приводят ряд критических аргументов, согласно которым не все понятия обладают четким набором характеристик, существуют «лучшие» и «худшие» представители категорий, а также случаи, когда неясно, принадлежит ли объект категории или нет [10, с. 79].
Мир, окружающий человека, гораздо сложнее, чем это казалось Аристотелю. Большинство птиц летает, но не все. Собаки, лошади, птицы входят в класс живых существ, а камни, жидкости, растения не входят. Есть и такие объекты, которые занимают промежуточное положение между животным и «не животным» миром, например, морские звезды и бактерии [12, с. 338]. Более того, понятийные и языковые категории могут не совпадать. Так, например, наивное сознание относит паука к классу насекомых, хотя это — членистоногое существо, ягоду «арбуз» — к классу фруктов, а ягоду «помидор» — к овощам.
Следует учесть и относительность человеческого познания, которая проявляется в том, что каждый новый этап познания действительности одновременно открывает еще нерешенные проблемы, и положительный прогресс в изучении объективного предмета выступает в качестве процесса восхождения от относительных истин низшего порядка к относительной истине высшего порядка. В этом аспекте процесс познания — это открытый процесс [7, с. 121].
В обычных условиях нам не представляет трудности идентифицировать, классифицировать и давать имена бесчисленное множество объектов живой и неживой природы. Однако, это справедливо не для всех объектов. Взять, к примеру, части тела человека или животного (колени, ноги) или части дерева (ствол, ветви). Для нас очевидно, что коленная чашечка относится к колену, а ствол включает часть кроны. Вопрос состоит в том, в каком месте заканчивается колено и начинается бедро, заканчивается ствол и начинается крона. Похожие вопросы возникают с наименованиями ландшафтных характеристик и погодных явлений. Когда, например, долина переходит в склон, а изморозь становится дождем? [11 с. 2].
Здесь мы сталкиваемся с понятием границы. Книги, столы, машины имеют четко очерченные границы. Границы таких понятий, как колено, ствол, долина и изморозь — нечеткие. Несмотря на это, можно с уверенностью сказать, что границы в реальном мире все же существуют. Коленная чашечка не может быть частью бедра, а вершина горы никогда не будет ассоциироваться с долиной. Когда мы сравниваем два таких объекта, мы видим, что они отличаются друг от друга в плане понятийной очерченности. Книги, столы, машины, дома являются чётко очерченными объектами. И наоборот, границы таких объектов, как долина, колено, изморозь, размытые. Размытость озадачивала философов и лингвистов, интересующихся отношением значений слов и экстралингвистической реальностью, что привело к возникновению различных теорий размытости. Стремления развить подход к анализу систем, не поддающихся точному анализу в аристотелевском смысле, послужили стимулом к созданию теории нечетких множеств, одним из разработчиков которой был известный логик и математик Л. Заде. На конкретных примерах Л. Заде наглядно продемонстрировал, что человеческая психика, процесс мышления и познания окружающей действительности действительно не могут быть признаны ясными и точными.
Противоречия между классическим подходом к категоризации и реальным процессом познания нашли отражение в 50-е годы прошлого века в «Философских исследованиях» Л. Витгенштейна, критически отнесшегося к понятию, трактуемому как мыслительное образование с четким объемом и содержанием [3]. Доказывая, что нельзя подвести черту под объемом понятия, ученый ввел в научный обиход термин «понятие с нечеткими, неопределенными краями» (fuzzy concepts). Классической объективацией такого рода понятия является анализируемое Л. Витгенштейном слово «игра». Поскольку «игрой» можно назвать самые разнообразные по своему характеру способы времяпровождения (Олимпийские игры, игры в мяч, в шахматы, карточные игры), ученый пришел к выводу, что понятию «игра вообще» невозможно дать точное определение. «Как же ограничено понятие игры?» — задает вопрос философ. — «Что еще является игрой, а что — уже не есть игра? Можешь ли ты указать границы? Нет. Ты можешь лишь провести их: ведь еще никаких границ не проведено» [3, с. 109]. Подобные понятия, по мнению исследователя, объединяются по принципу «фамильного сходства», с включением новых видов игр, напоминающих уже известные, по аналогии со сходством, которое прослеживается в членах одной и той же семьи — как правило, родственники в определенной степени похожи друг на друга по своим внешним характеристикам, характеру, привычкам, манере поведения и т. д.
На более абстрактном уровне, принцип фамильного сходства можно обозначить следующим образом: AB, BC, CD, DE. У каждой группы есть хотя бы один или несколько элементов общих с элементом другой группы, но практически нет элементов, общих для всех групп. Философ, а вслед за ним и психологи (С.Б.Мервис, Э. Рош) показали, что принцип фамильного сходства представляет альтернативу классическому подходу. Фамильное сходство может объяснить, почему свойства вносят вклад во внутреннюю структуру категории, даже если они не являются общими для всех членов категории, если они не являются необходимыми и существенными признаками по классической модели. Страус является птицей не только потому, что у него есть перья и он кладет яйца, как малиновка. Членство в категории подтверждается тем фактом, что у страуса длинная шея, как у фламинго, и декоративные перья, как у павлина. Для определения места члена категории в категории, необходимо рассматривать любое разумное свойство, предложенное для этого члена. Это – теоретическая основа эмпирических исследований, проводимых Э. Рош и ее коллегами с целью определения категориальной принадлежности объектов [11 с. 25-26].
У. Лабов изучал категоризацию предметов домашней утвари: cups (чашек), mugs (кружек), bowls (мисок), vases (ваз). Результаты его экспериментов показали, что в бытовых ситуациях мы не проводим строгую границу между двумя категориями «X» и «не X», и в переходных случаях для их обозначения используем подходящие наименования соседствующих категорий [5, 1983].
Полученные данные подтверждаются и другими экспериментами. Так, рассматривая принципы категоризации цветового пространства, Б. Берлин и П. Кей продемонстрировали, что, хотя существуют универсальные принципы категоризации цветонаименований, границы референции любого цветообозначения нечетки [8]. Таким образом, возникновение термина «фокус» в значении лучших, наиболее типичных образцов цвета, весьма оправдано.
Идея «нечеткости», «размытости» позволяет современным ученым размышлять о смене мировоззренческой парадигмы в целом, способствует проведению исследований в области вероятностного видения мира и в сфере бессознательного.
В. В. Налимов и Ж. А. Дрогалина говорят о коренной трансформации наших представлений о мироустройстве и о языке, который отражает это мироустройство. Наука прошлого строилась на вере в рационализм, когда несомненно логическим построением виделось само мироздание. Язык, строящийся на логике, заставлял признавать бытие логики в самом мире. В рамках же новой мировоззренческой парадигмы ученые вынуждены по объективным основаниям апеллировать к языку вероятностной логики, позволяющей приходить к умозаключениям на основе размытых, вероятностно взвешенных представлений. «Размытость описания — основное проявление вероятностного языка», — полагают ученые [6, с. 16].
Что касается когнитивных категорий, то самый простой способ узнать об их содержании – это обратиться к словарной статье.
Эти словарные статьи предоставляют два типа информации. Во-первых, они дают имя категории (например, птица). В свою очередь имя категории говорит нам о тех свойствах, которые характерны для птиц: у них есть перья, две ноги, два крыла, клюв и они откладывают яйца. Основная часть словарной статьи содержит характеристики, которые специфичны для каждого вида птицы. Например, малиновку характеризует небольшой размер, коричневатое оперение и красная грудка. Эти свойства четко отличают малиновку от других членов категории «птица». Таким образом, существуют как характеристики, которые объединяют малиновку, попугая и страуса в общую категорию, так и свойства, отличающие их друг от друга. Наличие общих и отличительных свойств служит верным способом для описания внутренней структуры категорий.
Однако следует иметь в виду, что словарные определения составлены для практических целей, а не для систематического лингвистического и когнитивного анализа. Лексикографы могут позволить себе опустить некоторые свойства, являющиеся само собой разумеющимися. Говоря о свойствах, упоминающихся в словарных статьях, достаточно понять их в самом общем смысле. В связи с этим возникает вопрос: являются ли свойства обязательными и необходимыми. Ответ на вопрос был впервые предложен упоминавшимся выше Аристотелем, который различал «существенное» и «случайное». Понятие существенного привело к развитию логического подхода (категорийного или классического в разных источниках), согласно которому категория определяется ограниченным набором необходимых и достаточных условий. Эти условия обладают четко очерченными и существенными признаками, которые могут либо быть, либо не быть в наличии. В случае с обсуждаемой категорией, птицей может быть только существо, у которого есть два крыла, две ноги, клюв, перья и которое откладывает яйца (это необходимые условия). С другой стороны, если у какого-то существа присутствуют данные свойства, то этого достаточно, чтобы классифицировать его как птицу.
Такой строгий подход к характеристикам и категоризации наталкивается на определенные трудности, если его применить к когнитивным категориям, состоящим из «удачных» и «неудачных» представителей, а также нечеткими границами, о которых уже говорилось. Поэтому следует применять более дифференцированный подход к определению прототипических категорий, чем предлагается логическим подходом.
Каким же образом происходит систематизация предметов в пределах «нечетких», «размытых» категорий, на основании чего человек классифицирует вещи, каким образом сводит он безграничное разнообразие своих ощущений и объективное многообразие форм материи и форм ее движения в определенные рубрики, т. е. объединяет их в классы, разряды, группировки и множества? Ответ на эти вопросы дает психолог Э. Рош, обосновавшая «прототипический подход» к категориям. Было доказано, что элементы, формирующие категорию в качестве составляющих, равняются на прототип как лучший ее образец, в котором сосредоточены наиболее очевидные признаки категории. Оперируя понятием «категория» как иерархически структурированной группой слов, Э. Рош и работающая под ее руководством группа психологов выдвинули тезис о том, что любой категории присуща внутренняя структура с центром и периферией. В сознании человека члены категории группируются таким образом, что одни из них оказываются психологически более выделенными, чем другие, в силу объективных причин (онтологических отношений, не зависящих от нашего сознания). Тем не менее, структурированность категорий не имеет жесткой формы выражения. В расчет берутся не только объективно значимые признаки, но и субъективные знания индивидов о внешнем мире. Внутренняя структура когнитивных категорий, по мнению Э. Рош, состоит из «семейных отношений», о которых говорил Л. Витгенштейн.
С другой стороны, А. Вежбицкая считает, что опираться на прототип в каждом конкретном случае нецелесообразно. С ее точки зрения, в условиях реальной жизни вполне можно дать исчерпывающее определение и слову «чашка», и слову «игра». Необходимо найти компромисс между «классическим подходом» и «прототипическим» и говорить о необходимости синтеза двух традиций, а не об их противопоставлении друг другу [2, с. 226].
Важным этапом в изучении категорий стало выделение базисного уровня категоризации. Было доказано, что при выборе названия для какой-либо вещи люди из целого ряда возможных имен выбирают именно то, которое помещает эту вещь в категорию, используемую наиболее часто и пригодную для описания многих ситуаций. Таким образом утверждается существование уровня референции, предпочитаемого для наименования [4, с. 14].
В ходе ряда экспериментов Э. Рош продемонстрировала наличие этого базового уровня, определив его местоположение между самым высоким (суперординантным) и самым нижним (субординантным) уровнями в иерархии категорий. Было также показано, что при решении многих задач человек пользуется базовыми категориями, основанными на целостном (гештальтном) представлении объектов окружающего мира.
Термины «суперординантные» и «субординантные» уровни свойственны и полевому подходу к категориям, основывающемся на выявлении в категориальном поле инварианта и вариантов, который, наряду с классическим аристотелевским и прототипическим подходами, по мнению ученых-когнитологов, имеет свое право на существование.
Завершая обзор исследований, посвященных организации и устройству категорий с когнитивной точки зрения, еще раз подчеркнем ту важную роль, которую категоризация играет в познании окружающей действительности и в процессе мышления человека, в актах «опредмечивания» мира с помощью языковых средств. «В самом общем плане исследование языка можно определить как исследование категорий в языке, — пишет У. Лабов. — Главные усилия лингвистов направлены на выявление подобных категорий, их определение и построение правил, устанавливающих принадлежность языковых единиц к тем или иным категориям» [5, с. 133].
В заключении отметим, что классическая модель категоризации имеет большую историю. Согласно этой модели, категории – это однородные блоки с четко очерченными границами и все их члены характеризуются конечным набором существенных характеристик (необходимых и достаточных условий). Эта простая модель часто сопровождается философскими размышлениями о том, что такой тип категории отражает и даже предопределяет состав организмов и объектов в реальном мире. Но эта точка зрения расходится с данными, собранными физиологами и психологами.
Прототипическая модель категоризации утверждает, что категории не однородны, что у них есть прототип, хорошие и плохие представители и у них размытые границы. Члены категорий не разделяют абсолютно все характеристики, а связаны фамильным сходством. В случае с цветами и формами прототипическая теория подтверждается физиологическими и психологическими результатами тестов.
Эти размышления помогают нам понять когнитивный подход к категоризации, того, что лежит в основе ментальных процессов понимания и порождения речи. Этот подход помогает глубже исследовать основные элементы прототипической гипотезы: прототип, членство категории и ее типичность, характеристики, фамильное сходство.
Список литературы
- Аристотель. Категории. М.: Гос. Социально-Эконом. изд-во, 1939. – 84 с.
- Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. –416 с.
- Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс. 1985. Вып. XVI. С. 79-128.
- Краткий Словарь Когнитивных Терминов / Под ред. Е.С. Кубряковой, В.З. Демьянкова, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузиной. М.: Филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 1996. – 248 с.
- Лабов У. Структура денотативных значений // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс. 1983. Вып. XIV. С. 133-176.
- Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Реальность нереального. М.: АО АКРОН, 1995. – 432 с.
- Шульце Д. Теория нечетких множеств и многозначная логика // Философские науки. 1983. № 6. С. 121-127.
- Berlin B, Kay P. Basic Color Terms. Their universality and evolution. University of California Press, Berkeley and Los Angeles, 1969. – 316 p.
- Kleiber G. La Semantique du Prototype: Categories et le Sens Lexical. Paris, 1990. – 199 p.
- The Blackwell Dictionary of Cognitive Psychology / Ed. by Michael W. Eysenck, Basil Blackwell Ltd, 1994. – 390 p.
- Ungerer F., Schmid H.J. An Introduction to Cognitive Linguistics. London-New York: Longman. – 306 p.
- Zadeh L. Fuzzy Sets // Information and control. 1965. Vol. 8. № 1. 338-353.[schema type=»book» name=»ТРАДИЦИОННЫЙ И СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА КАТЕГОРИИ» author=»Живокина Майя Александровна, Власов Дмитрий Романович, Власов Никита Алексеевич, Захаров Александр Александрович » publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-05-25″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.01.2015_01(10)» ebook=»yes» ]