Об Ауэзове–фольклористе нaписaно довольно много. Меньше скaзaно о фольклоризме творчествa Aуэзовa, хотя едвa ли не в каждом исследовaнии укaзывается на тесную связь его произведений с кaзaхским устным народным творчеством. Проблемa эта чaще всего истолковывaется несколько упрощенно, в рaмках описaтельно-регистрационного подхода. В лучшем случaе зaдaча исследовaтелей сводится к выявлению фольклорных источников того или иного произведения, a тaкже устaновлению близости отдельных черт стиля писaтеля к стилю определенных произведений нaродного творчествa. Тaким образом, можно зaключить, что до сих проблемa фольклоризмa М. Aуэзовa рaссмaтривaлась лишь в ряду общих проблем поэтики и не являлaсь предметом специального aнaлиза.
Между тем изучение харaктера связей, логики отношений литерaтуры и фольклора, функционирование образов народного творчества в тексте, трансформация элементов фольклорной поэтики в произведениях писателя, выявление типологических параллелей позволяет заглянуть в творческую лабораторию М.О.Aуэзовa и пролить свет на национальное своеобразие его творчества.
В литературоведении под фольклоризмом писателя обычно имеют в виду «использование как в отдельном произведении, так и в творчестве целом, структурно-художественных элементов, восходящих или к сюжетам фольклора, или к его образной системе, или к его поэтике, или к лексике и поэтической фразеологии» [6, с.129].
В более широком смысле фольклоризм трактуется как не только прямое, но чаще опосредованное литературной традицией или художественным методом писателя, усвоение фольклора во всем многообразии форм его использования на всех этапах творчества и на разных уровнях художественной структуры произведения. Такое определение расширяет фольклоризм до явления этнокультурного или социально-этнографического. Другими словами, фольклоризм подразумевает механизм усвоения поэтики устного народного творчества средствами литературы.
Обращение писателя к фольклору может происходить как напрямую, так и опосредованно, усвоение может быть как сознательным, так и не зависящим от воли творца, взаимодействие может выражаться как на уровне цитации, так и на уровне художественных моделей фольклора [4, с.18].
Сознательное обращение к народному искусству предполагает ясно осознанную художественную задачу автора, его целенаправленную и непосредственную работу со сборниками фольклорных текстов, фольклористическими исследованиями, обработку им самим записанных произведений, исполняющихся в народе. Бессознательное же включение фольклорных элементов в произведение во многом определено особенностями психологии творческого процесса, проявляющимися в интуиции авторов, непроизвольном возникновении в их памяти разнообразных культурных ассоциаций, аллюзий, соединяющих архаические формы устной поэзии, освоенные литературной традицией, с более поздними структурами. Связано это и с работой над словом, в результате которой оно, помимо воли и сознания автора, в контексте произведения способно восстанавливать все семантические связи в диахроническом аспекте. Чем ближе автор к народному мировоззрению, к народным основам жизни, тем естествен и органичен бессознательный путь проникновения в его произведения фольклорного материала, который может сочетаться с сознательным обращением к традициям устной поэзии. Часто художник подсознательно интуитивно воплощает в своем произведении ту или иную фольклорную модель, наследованную им «генетически». И чем более скрытным и неосознанным является это наследование, тем важнее его выявление и характеристика.
В свое время А.А. Горелов подробно классифицировал общие типы фольклоризма:
«Первый состоит из цитирования, а второй подразделяется на несколько групп: а) стилизация органическая (в жанре литературного сказа), неорганическая (псевдостилизация) и книжная (по мотивам Библий, летописей); б) поэтический фольклоризм (использование всех элементов фольклорной поэтики в стилистических и других целях); в) песенный фольклоризм (использование особого лирического эмоционального потенциала фольклорной песни, мелодики фольклорного стиха); г) жанровый фольклоризм (обращение к жанрам фольклора); д) мифологический фольклоризм (разработка в форме какого-либо жанра литературы мифологического сюжета, использование мифологической символики, особенностей мифологического мышления); е) мировоззренческий фольклоризм (использование особенностей мировоззрения народа, его взглядов на мироустройство и т.п.» [1, с. 31-48].
Несколько позже У.Б. Далгат, раскрывая литературно-фольклорные взаимодействия, выделила такие типы фольклоризма как генетическая связь, оппозиция, созвучная и обратная связь [2, с.33-50].
Все эти типы находят отражение на разных этапах творчества М. Ауэзова и взаимопроникают. Скажем, для раннего периода характерна генетическая связь, когда писатель берет в основу своих произведений готовые фольклорные сюжеты и вдыхает в них новую жизнь, подчиняя своему авторскому замыслу. Такова его первая пьеса «Енлик — Кебек», а также последующие драматические произведения «Айман – Шолпан», «Кара кипчак Кобланды», «Бекет». Заимствуя фольклорные сюжеты, Ауэзов облекает схематизированные образы и ситуации «в плоть и кровь», придает им психологическую убедительность и достоверность. При этом «художественные образы остаются столь же крупными, в известной степени обобщенными, словно в фольклоре, но автор предельно развивает и расширяет поэтику фольклора, и фольклорная традиция возводится на новую ступень постижения действительности: материал, разомкнутый в иную атмосферу художественной реальности, глубоко вскрывает социально-историческое содержание» [5, с.124].
Драма «Енлик – Кебек» являет собой и пример оппозиционной связи с фольклором, когда писатель отступает от принципов народнопоэтической эстетики и переосмысливает идейно-эмоциональное содержание оригинала. Так, если изначально в самом предании звучали нотки осуждения несчастных влюбленных, дерзнувших нарушить законы предков и соединившихся вопреки обычаям, то под пером Ауэзова эта история превращается в гимн влюбленным, отстаивающим свое право на счастье.
В пьесе «Айман – Шолпан» иронически переосмысливается образ стареющего батыра Котибара, претендующего на молодых и прекрасных сестер. Его рассуждения «о доблестях, о почестях и славе» батыра, уместные в бранное время, в условиях мирной жизни контрастирует с героическим пафосом и содержанием подобных монологов. В фольклоре же ирония по отношению к батыру как к идеальному образу не допускалась.
Наиболее концентрировано и естественно фольклоризм Ауэзова выразился в эпопее «Путь Абая». Многообразная и органичная связь с народной поэзией была отмечена критикой сразу же по выходе в свете ее первой части – романа «Абай». Уже в заглавиях статей и отзывов, в попытках определить жанровую природу указывалось на его кровную связь с народным искусством. «Роман-песня», «роман-предание», «эпический дастан», «эпос о казахской степи» – так на разные лады именовалось это произведение.
Как известно, эпопея щедро инкрустирована песнями, преданиями, легендами, притчами, пословицами и поговорками, в ней обнаруживаются прямые параллели с популярными фольклорными образами и мотивами, даются описания старинных обычаев и обрядов.
О том, каковы главные функции устного народного творчества в «Пути Абая» в свое время отмечала Н.С. Смирнова:
«Романист многопланово использует фольклор для создания характеров. Фольклор нужен ему для лепки характера, для придания индивидуальности образу-персонажу. Фольклор помогает романисту найти для каждого действующего лица индивидуально-речевую манеру» [3, с. 442]
Проникновение фольклорно-этнографического материала в художественную ткань романа происходит двояким способом – в формах открытых и закрытых. В первом случае связь с народной культурой является очевидной и открыто воплощается в непосредственном содержании произведения. Здесь мы имеем дело с сознательным обращением Ауэзова к стихии фольклора, его целенаправленной и непосредственной работой с изустными источниками, связанной с тщательной обработкой фольклорных записей в соответствии с авторским замыслом.
Во втором случае, при закрытых формах связи, речь идет о таких явлениях фольклоризма в романе, которые на первый взгляд, остаются незаметными, ничем себя не проявляют. Они продиктованы бессознательными (или подсознательными) привлечением фольклорного фонда, подсказаны ассоциативными связями с ним, интуицией художника и психологией творческого процесса. Речь идет о таких случаях, когда в произведении встречаются такие эпизоды и моменты, которые, казалось бы, внешне не имеют никакой связи с фольклором, но читатель тем не менее чувствует «что-то», напоминающее о фольклорном произведении.
Так, повествование об обретении юным Абаем поэтического дара с вручением ему домбры от маститого акына отдаленно напоминает легенды о призвании поэта, популярные на Востоке; история любви Абая и Тогжан (а также целого ряда степных Ромео и Джульетт) нечто иное как обработка преданий любви о несчастных влюбленных; а центральный конфликт героя со своим отцом архетипически восходит к фольклорному мотиву «поединок отца с сыном»; самый же образ Абая-просветителя имеет архетипом культурного героя мифов подобного Прометею, несущему людям свет знаний.
Говоря словами А.С. Пушкина, можно сказать, что народная фантазия и мировоззрение свободно и «без насилия входят в раму обширнейшую повествования исторического». Каждый фольклорный элемент, будь то целая картина, деталь, образ или простое упоминание названия сказки или эпоса, имени фольклорного персонажа, выполняет в структуре романа определенную художественную функцию и несет на себе смысловую нагрузку. Фольклор и этнокультура в поэтической системе эпопеи составляют эмоционально-лирический фон основных событий и одновременно присутствуют на правах идейно- и стилеобразующего фактора, становятся художественно-оплодотворяющим началом, неустанно будившим творческую мысль автора.
Содержание фольклорного мира романа отнюдь не исчерпывается теми народнопоэтическими реалиями, которые непосредственно присутствуют в тексте, – имеются в виду народные песни, пословицы и поговорки в речи героев и др. Все это так называемые факты явного, «чистого» фольклоризма, без учета которых невозможно понять ни смысл авторской позиции, ни сущность многих ее образов. Этот аспект фольклоризма достаточно обстоятельно и глубоко исследован в литературоведении.
Однако в романе есть факты внутреннего, «скрытого» фольклоризма, обнаруживающие себя не только в собственно фольклорных реалиях, но и самом стиле повествования, его сюжетно-композиционных приемах, складе мышления героев – и, в конечном счете, в авторском историческом мироощущении, авторском видении мира. Следовательно, в «Пути Абая» фольклорные образы и мотивы, очевидно, нужно воспринимать не только как компоненты произведения, а как народнопоэтическую стихию, пропитавшую весь текст.
Действительно, «Путь Абая» вся именно пропитана народно-образной стихией художественного творчества. Везде отчетливо слышатся фольклорные интонации, носящие былинно-песенный характер, легендарный оттенок. Причем достигается это Ауэзовым не за счет приемов внешней стилизации, но в результате стремления выразить глубинные качества народного национального мышления через характерные особенности синтаксического, ритмико-интонационного и образного строя народной речи.
Список литературы:
- Горелов А.А. К истолкованию понятия «фольклоризм литературы» //Русский фольклор. – Л., 1979. – Т.12. – 31-48с.
- Далгат У.Б. Литература и фольклор. Теоретические аспекты. М.: Просвещение, 1981. – 78с.
- История казахской литературы в3-х тт. –Т.1.– Алма-Ата,1968.
- Лазарев, А.И. Проблема изучения фольклоризма русской литературы. 1870-1890. – Северодвинск, 1985. – С.18-19.
- Нурланова К.Ш. Эстетика художественной культуры казахского народа. Алма-Ата: Наука, 1987.– 176с.
- Оссовецкий И.А. Язык современной русской поэзии и традиционный фольклор. В кн. Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М.: Наука, 1977.– С. 128-185.[schema type=»book» name=»ТИПОЛОГИЯ ФОЛЬКЛОРИЗМA М. О. АУЭЗОВA» author=»Джaмбаева Жанар Абинсериковна, Демежанов Тулеубек Мухaмедиевич, Толемысова Курaлай Муратовна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-05-17″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 28.02.2015_02(11)» ebook=»yes» ]