В данной статье рассмотрены ведущие типы героинь петербургского текста и текстов русской литературы. Анализ различных типов женских образов осуществлен на материале художественных произведений А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, И.А.Гончарова, Н.А.Некрасова, А.П.Чехова[11;2;5;6;7;14;15;16;17;18]. Каждая из героинь сверхтекста, какой бы величавой или ничтожной ни казалась, заслуживает сочувствия и сострадания, поскольку соответствующие им образы, пронизаны единым мироощущением и учат читателей вниманию и любви к ближнему, призывают находить в себе силы преодолевать страшную, серую петербургскую действительность, обретая душевный покой.
Практически в любом жанре репрезентаций имеются свои собственные правила конструирования мира, так что жанр в целом есть не что иное как способ описания различных образов этого мира. Наши же представления о реальности мира воссоздаются через образы, возникающие в сознании. Следовательно, в любом жанре репрезентации, в любом образе присутствует ценностный момент нашего отношения к воссоздаваемому образу и явлению. Литературные произведения больше говорят нам о людях их сотворивших, нежели об отраженной в них жизненной реальности, какой бы достоверной она ни была. Многообразие жизни в репрезентациях подводится под известные стереотипы, являющиеся символами в жизненном пространстве. Своих героинь и героев литературные тексты и очерки делают значимым достоянием для общественного сознания. Мощное внедрение в сознание человека репрезентации может быть принятым и за истину и за реальность жизни. Поэтому очень важно критически анализировать образы и классифицировать их.
Люди, общаясь друг с другом, одновременно передают навыки и культурные ценности, осмысливают свою жизнь именно посредством репрезентаций (подобно языку). В центр репрезентаций в русской культуре и литературе женщина стала выдвигаться, начиная XVIII века. Это можно наблюдать в мемуарах XVIII века, в которых женские образы являются символами времени: образы императриц, знаменитые портреты смолянок- воспитанниц Смольного института, выполненные Д.Г.Левицким. В портретах художник выразил свое восхищение женским существом, наделенным душевной красотой и темпераментом. В те времена не только красота души, но и красота женского тела являлись символами новизны, веянием европейкости в русской культуре. Главные черты, характерные для литературных женских образов XVIII-начала XIX века, были это: умение чувствовать, любить, страдать и сострадать, а также вдохновлять. Примером может быть величественная русская девушка-героиня, символизирующая путь в революцию, из прозы И.С.Тургенева «Порог» – для одних она сумасшедшая, а для других – святая [17].
В канонических произведениях сочувствие автора почти всегда на стороне женщины, тогда как мужской герой не оправдывает его надежд по каким либо причинам и вызывает авторское сожаление. На протяжении всего XIX века работает эта сюжетная схема в русских текстах, начиная с «Бедной Лизы» Н.М.Карамзина[8]. Лиза, крестьянская девушка, представлена как существо чувствительное, нежное, бескорыстное и доброе. Девушка дарит свою любовь Эрасту, но этот светский человек уж слишком зависим от своих привычек и от общественного положения. Эраст понимает, что слаб, и поэтому отказывается от Лизы, несмотря на то, что любит ее. В этом смысле слаб и Онегин, слаб и Рудин, и конечно, Обломов, которого так и не смогла оторвать от его любимого дивана Ольга Ильинская[3]. Можно заметить, что большинство женских героинь литературных произведений «петербургского текста», связывают свою возможность человеческой реализации со служением мужскому образу, и зачастую отнюдь не героическому. Девушек того времени вполне привлекает традиционная роль жены, не гнушаются они даже роли незаконной подруги, которая осуждается современным обществом того времени, но вот только мужчина-герой не способен совершить подобный шаг, взяв на себя ответственность за судьбу женщины. В русской классике любовные сюжеты воспринимались и читателями и критикой как готовые сценарии изменения жизненного уклада в целом, поэтому женский образ, взывающий о любви, нуждающийся в заботе и защите, становится символом в русском и «петербургском тексте» России.
Но в русской литературе появляются и образы сильной женщины. Это образы властных старух, матрон, вдов, подобно предприимчивой и самостоятельной Одинцовой из романа И.С.Тургенева «Отцы и дети»[16]. Замужние женщины, вроде Анны Карениной[14], встречаются в «петербургском тексте» XVIII-XIX века крайне редко. Так в роли сильной женщины у Ф.М.Достоевского выступают «инфернальницы», дамы полусвета, такие как Настасья Филипповна из романа «Идиот»[6] или Грушенька из «Братьев Карамазовых»[5]. Подавляющее большинство сильных женщин рассматриваемого временного отрезка, связывают свою реализацию как женщины только со служением мужчине, с любовью к нему, с жертвой для него и для семьи, как крестьянка Матрена Тимофеевна из поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» [10]. В русской культуре, по словам А.И.Герцена, женщина в «загнана в любовь», поэтому у многих классиков-творцов литературных произведений прослеживается рефлексия по поводу трудной судьбы и участи русской женщины, а так же сочувствие и сострадание к ее несладкой женской доле. Так Н.А.Некрасов образно передает тему горечи судьбы русской женщины в поэме «Кому на Руси жить хорошо»[8] обращением странников к Матрене Тимофеевне: «Пьешь водку, Тимофеевна?» – на что она отвечает афоризмом: «Замужней, да не пить?» …
Весьма распространенным представляется и образ женщины-грешницы. В русской классике часто женские образы центральных героинь без вины виноватые или невиноватые. Об этом писатель нередко спорит в своем произведении со своими героями-мужчинами, которые по своему легкомыслию и слабости винят именно женщин в их участи. Это уверенная позиция автора. В «Бедной Лизе» Н.М.Карамзина автор художественно оправдывает свою пасторальную героиню уже самим названием повести, оправдывается и преступившая правила нравственности и морали Анна Каренина у Л.Н.Толстого, и демоническая безумная Настасья Филипповна, и торгующая собой Соня Мармеладова Ф.М.Достоевского [7]. Образ проститутки в русской классике – это всегда образ женщины, торгующая прежде всего своей душой, что и является живым упреком мужчине. Упреком ему, герою-мужчине, высвечен и центральный образ героини в скандальной повести Л.Н.Толстого «Крейцерова соната»[9], ставшей жертвой, развратившей ее мужской похоти и эгоизма.
Таким образом, в русских литературных текстах XIX века постепенно сложился своеобразный миф женщины как символа, как идеального объекта мужской заботы и попечительства. Образ женщины «ваяет» мужчина, наделяя ее характерными качествами желательными для него, он учит ее говорить и чувствовать. А.С.Пушкин в Татьяне Лариной создал «милый идеал»[11], так что школьницы десятилетиями наизусть учили «Письмо Татьяны к Онегину», а мальчики соответственно «Письмо Онегина к Татьяне».
Объектность большинства героинь женских русской классики выражена в текстах в загадочности, красоте, привлекательности. В романе Л.Н.Толстого «Война и мир»[13] княжна Марья при внешней некрасивости является обладательницей великолепных «лучистых глаз», что свидетельствует о ее внутренней красоте и совершенстве, к тому же она еще и умна. Л.Н.Толстой отмечает в романе, что если бы княжна Марья была мужчиной, то это был бы мужчина «среднего ума», но она женщина, и для женщины такой ум очень даже большой.
На изображение эротичности и сексуальности в идеальном женском образе русская классика накладывает определенные ограничения. В образах много любви, духовно-жертвенной практики, но сексуальности нет почти совсем, во всяком случае, она словесно не артикулируется. Секс и соблазн считался грехопадением в русской культуре XVIII-XIX века. В единичных случаях, как в романе Н.А.Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», секс описан как наслаждение, но и в нем сексуальное наслаждение сопряжено с грехом и преступлением. Женщины «легкого поведения», проститутки в русской классике описываются как бестелесные. В. Ерофееву принадлежит это наблюдение в русских текстах, он высказал сомнение в профессиональной пригодности Сони Мармеладовой: чем, дескать, она, почти прозрачная, торгует.
Галерею прекраснейших женских образов, находящуюся в центре целого мира художественных произведений классической русской литературы, нарушает особая линия периферийных образов женщин. Именно в них, мы видим гораздо больше разнообразия и в изображении, и в оценке.
В «петербургском тексте» Н.В.Гоголя [2], в литературных произведениях А.Н.Островского, с Л.Н.Толстого, Н.С.Лескова периферийный женский образ выступает через образы ведьм, «самодурш», нигилисток и т.д. Всех этих опасных и злых героинь объединяет то, что они наделены автором властью, реальной или символической. А власть дело далеко не женское, она трансформирует женское начало.
Положительной оценки из периферийных героинь удостаиваются тетушки-нянюшки, сияющие добротой и сердечным умом такие как, няня Татьяны Лариной, Арина Родионовна, крепостная няня из «Детства» Л.Н.Толстого Наталья Савишна.
Образ женщины-матери в русской классике не является однозначным. У Л.Н.Толстого этот образ всегда положительный, это идеал, к которому должна стремиться любая женщина. Но надо отметить, что этот идеал чаще в текстах художественно более бледен, чем сама женщина, не вполне соответствующая ему. Конечно же, Долли Облонская, которая всецело поглощена материнством, выглядит гораздо бледнее «плохой матери» Анны Карениной. У М.Е.Салтыкова-Щедрина образ матери является же воплощением ненавистной патриархальной власти, как и Арина Петровна из «Господ Головлевых»[12], власть сама, безусловно, виновата в своем конечном одиночестве и заброшенности. Здесь, за женщиной, со статусом главы семейства, признается ответственность, и Салтыков-Щедрина всецело наделяет ее человеческими качествами головлевской помещицы.
Совсем иначе видит идеал женщины Н.А.Некрасов, создавая его в «петербургской» поэме “Мороз, Красный нос»[8]. В образе Дарьи он раскрывает свое понимание народного идеала, воспевая русскую крестьянку, характер которой выкристаллизовывался веками, приобретая удивительные черты «величавой славянки». « В игре ее конный не словит, в беде — не сробеет, — спасет… и голод и холод выносит, всегда терпелива, ровна…». Сама матушка русская природа воплощена в образе Дарьи, русская поэзия, лучшие черты народа, долга, материнства и великое ощущение собственного достоинства.
Развитое чувство долга прослеживается в поэме Н.А.Некрасова, в которой прекрасные дворянки, жены декабристов Трубецкого и Волконского, принявшие решение следовать за мужьями в Сибирь. Сильные духом женщины-героини «петербургского текста», верные чувству долга, готовы пренебречь абсолютно всем, что для них свято и дорого ради любимых отвергнутых обществом, мужей.
Второстепенные героини русской классической литературы демонстрируют нам законы конструирования и репрезентации женщины в русской культуре. Положительный смысл репрезентации женского образа в том, что признается ее подчиненная роль мужскому самоосуществлению. Напротив, героиня рассказа А.П.Чехова «Попрыгунья»[18], позиционируется автором как недалекая эгоистка, о чем свидетельствует неоднозначная авторская оценка в заглавие литературного текста. Значительно лучше образ простушки Оленьки Племянниковой из чеховского рассказа «Душечка»[18], несмотря на гротескный символ женской вторичности, и живущей мыслями и чувствами мужчин, встречающихся на ее жизненном пути. Она является героиней-«мамой», не требующей ничего для себя, вечно ждущей в своем провинциальном гнездышке, хлопочущей за своего обожаемого антрепренера, торговца лесом, ветеринара, воспитанника-гимназиста.
Появление образа женщины-гавани в произведениях А.П.Чехова свидетельствует об определенной усталости и автора и его мужских героев от идеального женского образа для соответствия которому необходимо что-то предпринимать и совершать определенные усилия. К образу женщины- гавани можно отнести и героиню романа И.А.Гончарова «Обломов»[3], вдову Агафью Пшеницыну, в окружении которой Илья Ильич и обрел желанный покой. Агафья любила Обломова только за то, что он позволял ей выражать и осуществлять свою «женскую суть» в служении мужчине, барину, напоминающему инфантильного ребенка. У мужского героя русской классики XVIII-XIX века в душе присутствовало два женских идеала: высокий — к которому надо идти, но лучше не приближаться, и земной – «мама», которая обо всем бескорыстно позаботиться и пожалеет (по-русски полюбит).
К началу XIX века в русском обществе сформировался определенный идеал женского характера, основными чертами которого являются самоотверженность, верность, покорность, нежность, доброта. При этом канон поведения женщины в семье – это полная растворенность в судьбе мужа, погруженность в быт и заботу о семье (таковы Фенечка из «Отцов и детей», Кити и Долли из «Анны Карениной»). Такой набор исключительно положительных качеств зарубежные критики даже называют «невыносимым совершенством». Конечно, может показаться, что подобные образы являются нежизнеспособными.
Но жизнь внесла свои коррективы, благодаря общественному воздействию женский характер изменился: женщина стала менее зависимой от мужа и семьи, более самостоятельной. Эти изменения почти сразу же нашли свое отражение в литературе XIX века, которая зафиксировала девальвацию ценностей брака и семьи в глазах женщин, поэтому и произошла трансформация моделей женских характеров.
Ю.М.Лотман[9] пишет о том, что конец романтической эпохи создал три литературно-бытовых стереотипа женских характеров: девушка-ангел, демонический характер и женщина-героиня, героизм которой противопоставляется слабости мужчины. Традиционные женщины заботятся о домашнем очаге, воспитывают детей, берут на себя все бремя домашних забот. Любовь, долготерпение и самоотверженность – вот главные черты таких героинь. По нашему мнению, в их числе: Татьяна Ларина А.С.Пушкина, Соня Мармеладова Ф.М.Достоевского, Катюша Маслова Л.Н.Толстого, Грушенька из «Братьев Карамазовых», Лиза Калитина и Елена Стахова И.С. Тургенева, Лизавета Александровна И.А. Гончарова. Женщины-героини проявляют себя на поприщах, издавна считающихся мужскими — это и женщина-воительница, и женщина-ученый.
Таким образом, обзор работ о типологии женских образов показывает, что при попытках классификации женских литературных образов исследователи отталкиваются от одного из двух критериев: способ реализации героини (в семье или в общественной деятельности) и степень соответствия героинь нравственно-религиозным канонам. В целом в произведениях русской литературы замечается существенная эволюция женских образов: если раньше они выполняли вспомогательную функцию, то во второй половине XIX века именно женские образы становятся центральными, являются выражением авторского идеала, а писатели обогащают женский образ этической, философской и социальной проблематикой.
Список литературы
- Анциферов Н.П. Душа Петербурга:– Л.: Дет. лит., 1990.–256с.
- Гоголь Н.В. Сочинения в двух томах.– М., Гос.Изд.Худ. Литературы, 1959.–708с.
- Гончаров И.А. Собрание сочинений в восьми томах. Т.IV. Обломов/И.А. Гончаров.– М. Худ. Литература,1979.–536с.
- Гончаров И.А. Собрание сочинений в восьми томах. Т1. Обыкновенная история/ И.А.Гончаров.– М. Худ. Литература,1977.–528с.
- Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. Роман в четырех частях с эпилогом/ Ф.М. Достоевский.– М.: Худ. Литература, 1985.–580с.
- Достоевский Ф.М. Идиот. Роман в четырех частях/ Ф.М.Достоевский.– Л. Лениздат, 1987.–639с.
- Достоевский Ф.М. Преступление и наказание.– М.,: Художественная литература, 1983–272с.
- Карамзин Н.М. Бедная Лиза.– М.:Эксмо,2007.–639с.
- Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII- начало XIX века).– СПб.: Искусство- СПб.,1996.-399с.
- Некрасов Н.А. Избранное./ Н.А. Некрасов.– М.: Современнитк,1971.–231с.
- Пушкин А.С. Евгений Онегин. Драматические произведения/ А.С.Пушкин.– М.: Наука, 1978.–528с.
- Салтыков- Щедрин М.Е. Избранное. Господа Головлевы/М.Е. Салтыков- Щедрин.– М.:Эксмо-Пресс,1998.–862с.
- Толстой Л.Н. Война и мир. Т1-2/Л.Н.Толстой.–М.: Эксмо, 2005.– 734с.
- Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Анна Каренина/ Л.Н.Толстой. – М.: Худ. Литература, 1981.– 799с.
- Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Крейцерова соната/ Л.Н.Толстой. – М.: Худ. Литература,1975.– 432с.
- Тургенев И.С. Отцы и дети. Роман / И.С.Тургенев.– М.: Астрель: АСТ,2004.–267с.
- Тургенев И.С. Рассказы. Повести. Стихотворения в прозе/И.С. Тургенев.– М.: Астрель: АСТ,2004–236с.
- Чехов А.П. Рассказы. Повести. Пьесы/Чехов А.П.– М.: АСТ. Астрель, 2004.–431с.[schema type=»book» name=»ТИПОЛОГИЯ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ В «ПЕТЕРБУРГСКОМ ТЕКСТЕ» КОНЦА XVIII – НАЧАЛА XX вв. » description=»В статье рассмотрены ведущие типы героинь русской литературы XIX-начала XX века на примерах петербургского текста- феномена русской литературы и культуры, родоначальника определенного типа женских образов. В центре художественных произведений А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, Н.А.Некрасова представлена целая галерея женских героинь, наделенных уникальными чертами характера, происхождение которых связано с историко-культурным феноменом появления Петербурга.» author=»Заугарова Е.П.» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-04-03″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_30.04.2015_04(13)» ebook=»yes» ]