Российско-польские связи в правление наследников Петра I строились не только на современной международной ситуации. Значительную роль в дипломатических сношениях обоих государств играли взаимные претензии. Часть из них уходила корнями в прошлое столетие, в эпоху распространения унии и заключения Вечного мира (1686). Другие возникли совсем недавно, в период Великой Северной войны. Интересующий нас сюжет, литовские имения А. Д. Меншикова, не является открытием для исторической литературы, посвященной российско-польским отношениям XVIII в. [9, с. 86-87], однако до сих пор не становился предметом специального исследования.
В 1706–1708 и 1717–1719 гг. светлейший князь А. Д. Меншиков стал обладателем нескольких имений на территории Великого княжества Литовского, получивших в политической переписке XVIII в. название «меншиковых маетностей». То, каким образом были приобретены эти имения, вызывало возмущение польской стороны еще в начале 1720-х гг., однако, пока Меншиков находился у власти, королевские споры и судебные тяжбы далеко не заходили. После его свержения Верховный тайный совет столкнулся с чрезвычайно запутанной ситуацией вокруг реквизированных в пользу императорского двора территорий, о юридическом статусе которых в России не имели ни малейшего понятия. Состав, бывших владельцев, претензии и доходность имений знали лишь два доверенных лица Меншикова – смоленский шляхтич Николай Потемкин и генерал-поручик Кшиштоф Урбанович, находившиеся у управления маетностями соответственно с 1720 по июнь/июль 1728 и с августа 1728 по сентябрь 1731 г.
Даже перечень маетностей определился не сразу. В документах встречаются следующие населенные пункты в Оршанском повете и Мстиславском воеводстве Великого княжества Литовского: графство Горецкое, включавшее в себя маетность Горы Горки; маетность Ула; графство Дубровинское с городом Дубровной; маетность Полункевичи, или Полуйкевичи; двор Польезерье, или Полузерье; усадьба Краснополье; маетности Полонное и Межиречье; деревни Гали, Кледневичи, Шишово (Шишково), Шаваровка и Мекадиновский фольварк, из которых последние четыре, видимо, входили в состав графства Горецкого. Посол Речи Посполитой С. Хоментовский в 1720 г. упоминает восемь имений, изначально принадлежавших королевской Могилевской экономии [8, л. 202 об.]. Идентифицировать все маетности пока не удается.
Маетности Полонное (ныне, возможно, Полонное Заболотье Брестской области) и Межиречье, местечко Овруцкого повета (ныне деревня Мижерычи, центр Тулавского сельсовета Зельвенского р-на Гродненской области), принадлежали князьям Любомирским. В 1706 г., когда подкоморий коронный Ежи Любомирский перешел на сторону Лещинского, Август II после битвы при Калише пожаловал Полонное и Межиречье Меншикову [12, VI, с. 378]. Однако, по словам Меншикова, в 1711 г. Петр сам передал Межиречье Любомирскому [3, л. 163 об.], которому, тем не менее, пришлось заплатить за построенные прежним владельцем укрепления. Полонное осталось за Меншиковым, и наследники Любомирского добивались его возвращения [2, л. 167].
Усадьба Краснополье Почепского уезда Мстиславского воеводства (ныне пгт Краснополье Могилевской области), расположенная примерно в 70 км от деревни Лесной, возле которой в 1708 г. произошла знаменитая битва с корпусом генерала А. Л. Левенгаупта, была куплена Меншиковым в том же 1708 г. у шляхтича Захария Волчацкого, которому, по сообщению Урбановича, Меншиков не только не доплатил 1000 р., но и причинил ущерб на 17200 польских злотых [6, л. 15]. Краснополье было приобретено Кантемирами (от их имени усадьбой управлял Филипп Бачманов). 5 января 1732 г. оно было пожаловано подстолию литовскому А. М. Потоцкому: «Благородному Антонию Михаилу Потоцкому Великого княжества Литовского подстолию сего числа власть и вольность дается сие от нас законным образом ему пожалованные милости, а именно Краснополье по своему позволению располагать, раздавать… подарить и продать или своим правом уступить, кому он захочет, еже мы для вящего уверения сего нашего Грамотою и дипломом за собственноручным подписанием и приложением печати подтверждаем» [10]. Из-за Кантемиров Потоцкий смог вступить во владение Краснопольем позднее, чем другими маетностями.
Маетность Полуйкевичи, или Полункевичи (нынешнее название и местонахождение пока неизвестно), принадлежавшая изначально Могилевской королевской экономии. О Полуйкевичах Меншиков имел спор с жмудским кастеляном Ежи Иеронимом Крышпин-Киршенштейном (возможно, прежним владельцем), который пытался решить миром незадолго до своей опалы [2, л. 173]. Как и прочие меншиковы маетности, Полуйкевичи находились под управлением Н. Потемкина, затем К. Урбановича. В инструкции Урбановичу от 31 августа 1730 г. [5, л. 46] говорилось, что имение можно передать зятю виленского воеводы К. Д. Огинского, мечнику великому литовскому Игнацыю Аницете Завише, герба «Лебедь». Что и было выполнено в конце осени того же года, несмотря на протесты Крышпина.
Местечко Ула, или Улы, Лепельского повета (ныне поселок Улла в Бешенковичском р-не Витебской области), пристань на Западной Двине. В 1577 г. получило магдебургское право. К сер. XVIII в. Ула насчитывала около 600 жителей. Принадлежала домам Лукомских и Пшисецких, у которых Меншиков и приобрел ее за 30000 битых талеров [12, XII, с. 789], либо, по словам самого Меншикова, за 20000 ефимков [3, л. 163]. В 1731 г. Ула пожалована Потоцкому, о чем ему дана подтверждающая грамота от 5 января 1732 г.
Двор Польезерье, или Полузерье, Лепельского повета (ныне деревня Полуозерье Улльского сельсовета Бешенковичского р-на Витебской области) – был приобретен Меншиковым вместе с Улой и пожалован Потоцкому в 1732 г
Маетность Горы Горки и графство Горецкое, Оршанского повета (ныне город Горки и Горецкий р-н Могилевской области). Как село Горки известны с XVI в., в начале XVII в. получили малое магдебургское право и статус города. К концу века Горки насчитывали более 500 домов, три рынка. Меншиков приобрел графство Горецкое у старосты мерецкого Антония Казимира Сапеги. По версии Сапеги, Меншиков насильно захватил принадлежащее ему графство Горецкое, из доходов которого и выплачивал мерецкому старосте его стоимость [4, л. 453]. При этом, на момент опалы Меншикова Сапега недополучил за Горы Горки и Улу 14833 ефимка [6, л. 52 об.]. В распоряжении российского правительства находилась грамота старосты мерецкого, выданная им Меншикову, свидетельствовавшая о продаже графства со всеми прилежащими землями [1, л. 235]. Дело о претензиях старосты мерецкого и некоторых других шляхтичей на Горы Горки должно было рассматриваться в Виленском трибунале, для чего управляющие меншиковыми маетностями Я. Швайковский и К. Урбанович в 1729–1730 гг. требовали из Москвы оригиналы документов. Однако в сентябре 1731 г. Урбанович утонул в Москве-реке, а графство было продано Потоцкому, на которого и легло бремя судебных тяжб с Сапегами.
Графство Дубровинское и город Дубровна (ныне Дубровно, райцентр в Витебской области). Как город Дубровна известна с XVI в. Меншиков купил графство у Поцея (видимо, Людвига Поцея, великого гетмана литовского) [3, л. 163 об.] в 1719 г. за 150000 р. [9, с. 86], не зная, что Дубровна – предмет тяжбы Поцеев с их главными недругами, Сапегами. В 1723 г. графство «по неправедному суду польскому» было присуждено Сапегам и отнято у Меншикова [3, л. 163]. Урбанович, защищавший интересы Меншикова в Великом княжестве Литовском, пытался добиться миром или в суде возвращения Сапегами уплаченных денег или передачи графства светлейшему князю [1, л. 254]. Однако после опалы Меншикова главный интерес Верховного тайного совета и правительства Анны Иоанновны состоял в том, чтобы не оттолкнуть Сапег от России: наряду с Радзивиллами и Вишнёвецкими Сапеги были наиболее последовательными сторонниками союза с Россией и противниками Августа II.
В целом, согласно донесению Потемкина, маетности обошлись Меншикову в 328547 ефимков [6, л. 56 об.].
Проблема маетностей встала перед Верховным тайным советом в конце 1727 г., когда в Речи Посполитой осознали, что Меншиков более не представляет опасности. В панике видя, как к Горам Горкам подтягиваются литовские войска (отряды, преданные Поцею, получившему право управления маетностями, на которые король наложил секвестр), Потемкин добился присылки на подмогу 300 драгун во главе с капитаном Пасынковым из Смоленска, которые 7 января 1728 г. с большим трудом прибыли в Горки. 9 января литовцы, возглавляемые полковником Пашковским, выбили Потемкина из Горок, которые он все же сумел через некоторое время отвоевать. Литовский отряд занял и разорил Улы и Полуйкевичи, а из Горок были украдены 908 бочек соли и все деньги (кроме 2005 ефимков, увезенных Потемкин) [2, л. 43 об.]. Согласно польской версии, изложенной впервые в хранящемся среди бумаг Коллегии иностранных дел письме «неизвестного к неизвестному» от 20 января [2, л. 100], русский майор с тысячей человек приехал в Горки, выбил оттуда польского полковника Пашковского, требовал управителя Пестрицкого, бил нещадно поручика Ятку. Затем послал в Улу 300 человек для занятия этого местечка и, невзирая на прочие разорения, обнародовал оршанскому повету, что российский двор, сохраняя договоры, ничего противозаконного делать не намерен.
Верховный тайный совет с одной стороны и примас Т. Потоцкий от имени короля и Речи Посполитой с другой обменялись протестами. Только к апрелю стали выясняться основания столь странной, с точки зрения российских властей, позиции польского двора: Меншиков, не будучи шляхтичем Речи Посполитой, не имел права владеть маетностями на ее территории, которые были ему пожалованы королем только в пожизненное пользование и ради симпатий к России [2, л. 167 об.]. Очевидно, о пожаловании речь могла идти только по отношению к Полонному, но великий подскарбий коронный Я. Е. Пшебендовский, высказавший данную претензию от имени короля, этого не уточнял. Кабинет-министр Августа Э. Х. фон Мантейфель в своем письме к саксонскому посланнику Ж. Лефорту от 10 февраля [2, л. 173] и примас в беседе с российским послом М. П. Бестужевым-Рюминым [2, л. 185 об.] также обращали особое внимание на Полонное, с которого Меншиков за десять лет собрал «несчетные богатства», вывезя из Польши «миллионы». Частные владения Поцеев, Сапегов и прочих соперничавших магнатских домов их интересовали мало.
Таким образом, уже после опалы Меншикова к проблеме принадлежности маетностей прибавилась еще более острая: постоянная угроза набегов литовцев вынуждала Верховный тайный совет, а затем и правительство Анны Иоанновны, содержать в Горах Горках российские «войска» – 300 смоленских драгун. В условиях мирного времени это воспринималось Речью Посполитой как чрезвычайно недружественное поведение.
Успокоению страстей весной-летом 1728 г. способствовал К. Урбанович, пользовавшийся чрезвычайным уважением в Польше и Литве. 9/20 апреля он переслал Верховному тайному совету письмо Л. Поцею от примаса Потоцкого, негодующего на гетмана за самовольное нападение на имения, повлекшее конфликт с российским двором, который теперь королю придется улаживать самому [2, л. 190]. Вероятно, Урбанович, находившийся в то время в Литве, ознакомил с содержанием письма и своих соотечественников, что несколько остудило пыл и лишило поляков возможности придавать самоуправству Поцея характер санкционированной Речью Посполитой акции. 8 июля канцлер Г. Головкин написал примасу письмо, разъясняя действия российского управляющего и планы России вернуть маетности Речи Посполитой сразу по получении уплаченных за них Меншиковым денег [3, л. 14]. Инцидент был исчерпан, но исключать повторения набегов было нельзя. Поэтому в августе вместо Потемкина в полное управление маетностями вступает Урбанович. Это была наиболее подходящая фигура. В качестве бывшего адъютанта и поверенного Меншикова он хорошо знал ситуацию с литовскими имениями. Через семью жены Урбанович, литовский шляхтич из Ошмянского повета, был в свойстве с Завишами [11, с. 2]. Несмотря на это ему удалось объединить литовских магнатов в пророссийской партии и на протяжении нескольких лет быть активнейшим агентом Москвы в Речи Посполитой. Он сам был очень уважаем поляками как преданный сторонник и близкий друг Станислава Лещинского (о чем, разумеется, в России и не подозревали).
Как и ранее Потемкин (с 1724 г.), Урбанович получил меншиковы маетности в аренду. Несмотря на все его хлопоты у литовских вельмож и в трибуналах, дело о признании прав за Меншиковым и Россией не продвинулось ни на шаг. Но тем не менее, вплоть до преждевременной смерти, Урбановичу удавалось избегать конфликтов, подобных нападению Поцея. Понимая, что, если не право, то общественное мнение Литвы не на российской стороне, Урбанович неоднократно предупреждал Верховный тайный совет, что маетности рано или поздно придется отдать [2, л. 215; 3, л. 214], и предлагал сделать это с наибольшей пользой для российских интересов.
После смерти Урбановича ситуация с маетностями словно вернулась в начало 1728 г. Управление было поручено вдове генерал-поручика; в помощь ей назначен Потемкин, который снова безраздельно завладел горецким хозяйством, но оказался не в состоянии защитить имения от новых массовых нападений литовцев уже в конце сентября 1731 г. [6, л. 183]. Россия и Речь Посполитая оказались на грани нового вооруженного конфликта. Правительство Анны Иоанновны в этом, как и в других спорных вопросах, оказалось более гибким, чем прежние власти. Потемкин был срочно отозван в Москву. Полуйкевичи были отданы И. Завише, а Краснополье и Горы Горки со всеми прилегающими землями уступлены за 70000 ефимков А. М. Потоцкому [7, л. 52], который взял на себя обязательство решения всех претензий со стороны других магнатов. Это позволило вывести российские войска со всех территорий Великого княжества Литовского. С точки зрения российской польской политики это было единственно верным решением: литовские вельможи, сепаратистски настроенная и наиболее оппозиционная по отношению к королю часть магнатерия, служили для России важным инструментом для противодействия укреплению саксонского дома. Накануне бескоролевья вывод войск из Литвы разрешил одно из наиболее острых российско-польских противоречий последней четверти века.
Список литературы
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 43, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1727 года вторая половина с 1 июля по 31 декабря.
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 44, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1728 года первая половина с 1 генваря по 30 июня.
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 45, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1728 года вторая половина с 1 июля по 31 декабря.
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 48, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1730 года первая половина с 1 генваря по 30 июня.
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 49, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1730 года вторая половина с 1 июля по 31 декабря.
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 51, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1731 года вторая половина с 1 июля по 31 декабря.
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 58, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1720 года первая половина с 1 генваря по 30 июня.
- Архив СПб ИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. № 58, Дневной записки Государственной коллегии иностранных дел 1720 года первая половина с 1 генваря по 30 июня.
- Герье В. Борьба за польский престол в 1733 г. М., 1864. – 657 с.
- Лабаноускi Л. А., Краснапольская хронiка // Сайт г.п. Краснополья. URL :
- Przezdziecki A., Krzysztof Urbanowicz, starosta hubski, «Biblioteka Warszawska», t. III, 1856, s. 1-16.
- Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich, T. I-XV, Warszawa 1880-1914.[schema type=»book» name=»«МЕНШИКОВЫ МАЕТНОСТИ» В РОССИЙСКО-ПОЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЯХ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVIII ВЕКА» author=»Сидякина Анна Борисовна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-03-14″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_30.05.2015_05(14)» ebook=»yes» ]