ГОСУДАРСТВО И ВЛАСТЬ В РУССКОЙ ПАТРИСТИКЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА

В русской святоотеческой традиции сложилось учение о монархии как наилучшей форме государственной власти. Это было связано с особенностями жизни Русского государства. Его единство и сила традиционно ассоциировались с сильным, но добродетельным князем или царем. Любые династические распри, а тем более попытки коллективного управления, как правило, приводили к тяжелым политическим последствиям. В синодальный период истории Русской Православной Церкви святые отцы напрямую столкнулись с угрозой революций и реформ по западному образцу. Многие последствия для духовной жизни они видели, и обращаясь к жизни европейских стран, и особенно во время многочисленных войн.

Крупнейший проповедник рубежа XIX-XX вв. святой праведный Иоанн Кронштадтский сформировал целое учение о государственной власти. Оно было напрямую связано с его отношением сначала к либеральным реформам императора Александра II, а затем и с активизацией общественно-политической жизни в начале ХХ в. Святой, так же как и большинство его предшественников, учил, что монархия носит священный характер, что царь поставляется и направляется Самим Богом, и, естественно, признавал только самодержавную форму монархической власти.

Святой Иоанн Кронштадтский подчеркивал не только богоустановленность монархической власти, но и ее полезность для государства и общества. Сильную государственную организацию и благополучие народа он напрямую связывал именно с самодержавной монархией: «…единодержавие и самодержавие в Государстве, в союзе с Церковью необходимо и есть величайшее благо для него» [1, с. 40]. Монархическое государство в понимании Святого – гарант не только защиты России от расколов и ересей, но и самого ее существования.

Дал святой Иоанн Кронштадтский свою оценку и революционным событиям 1905-1907 гг. Их виновником он называл интеллигенцию, отпавшую от православного благочестия и монархических взглядов, и призывал ее и народ в целом к покаянию. В то же время Святой предупреждал, что «если не будет покаяния, Бог отнимет кроткого и благочестивого Царя и попустит бич в лице амозваных и жестоких правителей, которые зальют страну кровью и слезами» [2, c. 81].

Святой выступал категорически против левых взглядов, уча, что «демократия в аду, а на Небе Царство». В вопросе о принятии Конституции он видел прямую опасность разделения России на части. Самих либералов святой Иоанн Кронштадтский считал узурпаторами власти: «Умолкните же вы, мечтательные конституционалисты и парламентаристы! «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16, 23), – сказал Господь Петру. Отойдите и вы, противящиеся Божию велению. Не вам распоряжаться престолами царей земных. Прочь, дерзновенные, не умеющие управлять и сами собой, но препирающиеся друг с другом, и ничего существенно полезного для России не сделавшие. От Господа подается власть, сила, мужество и мудрость царю управлять своими подданными» [2, c. 98].

Несмотря на самые пессимистичные оценки революционных событий, святой Иоанн Кронштадтский полагал, что эти выступления рано или поздно закончатся и в стране начнется подлинное национально-монархическое возрождение: «…я предвижу восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях вот таких мучеников, помни, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу, крепкая своей верою во Христа Бога и во Святую Троицу! И будет по завету святого князя Владимира – как единая Церковь! Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня» [3, c. 106].

Один из последних Оптинских старцев, преподобный Анатолий (Потапов), перед назначением князя Н.Д. Жевахова на пост товарища обер-прокурора Святейшего Синода в 1916 г. писал, что именно на власти царя «держится земля Русская и Вера Православная… Судьба Царя – судьба России. Радоваться будет Царь, радоваться будет и Россия. Заплачет Царь, заплачет и Россия… Как человек с отрезанною головою уже не человек, а смердящий труп, так и Россия без Царя будет трупом смердящим» [4].

Святитель-исповедник Тихон (Белавин), Святейший Патриарх Московский и всея России, еще в бытность архиепископом Алеутским и Северо-Американским, очень тепло отзывался о монархии как о государственном строе: «…царь есть батюшка для народа, как трогательно называет его сам народ. Мы же, братия, будем молить Господа, дабы Он и далее сохранил для России царя самодержавного и даровал ему разум и силу судить людей и державу Российскую в тишине и без печали сохранити» [5, c. 8-11]. Во многом это было связано с возможностью сравнить российский монархический и американский республиканский либерально-демократический строй. Святитель увидел явное превосходство российской монархии, несмотря на более высокий уровень жизни в Америке.

После Октябрьской революции, начала гонений на Православную Церковь и убийства императора Николая II Патриарх Тихон выступил с публичным осуждением произошедшего, подчеркнув, что всякий, кто не осуждает убийства императора, является своего рода соучастником этого преступления. Обращаясь к Совету Народных Комиссаров по случаю первой годовщины Октябрьской революции, он обвинил большевиков в начале гонений и призвал прекратить их. При этом Предстоятель ничего не сказал о монархической государственности [6]. То есть в 1918 г. святитель Тихон готов был уже признать любую форму государственной власти, которая обеспечит достойную жизнь страны, народа и Православной Церкви. Это прямо говорит о том, что Православная Церковь (а Патриарх в официальных документах обращается от имени всей ее полноты) чужда идеи догматизации отношения Церкви к той или иной государственно-политической системе. Когда русские святые и церковные писатели говорили о монархии как о лучшей, а может быть, и единственно допустимой форме правления, они указывали на полезность в деле спасения, считая государство инструментом в достижении его, но ни в коем случае не включали идею монархии в вероучение Православной Церкви.

Начавшиеся в 1917 г. гонения на Церковь породили огромное количество случаев принятия мученической кончины православных людей за веру во Христа. В России появился целый сонм святых, пострадавших за веру вплоть до самой смерти. Некоторые из них также имели свои взгляды на церковное учение о государственной власти.

Священномученик Иоанн (Восторгов), уроженец Ставропольской губернии, перед революцией служивший в храме Святого Василия Блаженного (в Москве) и расстрелянный вместе с некоторыми царскими генералами и министрами в 1918 г., был, подобно святому Иоанну Кронштадтскому, монархистом. Православное монархическое государство он называл союзом, подобным «идеальной христианской семье, не мыслящей разделения, не допускающей иных отношений кроме взаимной любви, преданности, самоотвержения и заботливости» [7, c. 119]. В монархическом государстве он видел серьезный инструмент достижения Царства Божия целым народом. Государство и Церковь в соединении дают возможность людям достичь нравственной высоты, любви и спасения.

Священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский, убитый большевиками в 1918 г., сравнивал власть монарха с властью республиканского лидера, предпочитая, несомненно, первую: «…монарх посвящается на власть Богом, президент получает власть от гордыни народной; монарх силен исполнением заповедей Божиих, президент держится у власти угождением толпе; монарх ведет верноподданных к Богу, президент отводит избравших его от Бога» [8, c. 14]. Он основывал свое утверждение, в первую очередь, исходя их анализа принципов либеральной избирательной системы, при которой кандидат, чтобы быть избранным или переизбранным, вынужден постоянно потакать страстям народа, используя лишь так называемые «популярные» меры, что далеко не всегда полезно для государства и самого народа. При этом священникам он прямо запрещал иметь либеральные общественно-политические воззрения: «…священник-республиканец всегда маловер… Священник не-монархист не достоин стоять пред Святым Престолом» [9, c. 21], что, несомненно, было уже перегибом.

Священномученик Андроник (Никольский), архиепископ Пермский и Соликамский, писал о важности монархических воззрений в жизни верующего христианина. Он отмечал, что «тот или иной строй, те или иные порядки жизни могут содействовать или препятствовать делу спасения», а «царское Самодержавие и обеспечивало, и может обеспечить ее (достояние веры Христовой) в будущем по самому существу своему» [10, c. 17, 23], причем монархизм верующего человека сравнивал даже с подвигом священномученика Гермогена, Патриарха Московского и всея России, а саму российскую самодержавную монархию – с теократией.

В 1923-1925 гг. Святейший Патриарх Тихон (Белавин), поддержанный двумя своими ближайшими помощниками, прославленными в лике священномучеников, – митрополитом Петром (Полянским) и архиепископом Иларионом (Троицким), взял курс на гражданскую лояльность Православной Церкви к советской власти. Святители вернулись к ранней святоотеческой традиции учения о государственной власти, существовавшей в эпоху древнеримских гонений. Они понимали, что вся страна физически не сможет взять на себя подвиг исповедничества и мученичества за веру, поэтому надеялись хотя бы сохранить легальную церковную структуру в безбожном СССР для окормления миллионов советских граждан. Эту линию поддержал затем заместитель Местоблюстителя Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский), а также последующие первосвятители Русской Православной Церкви вплоть до крушения СССР, обеспечив верующим возможность легально жить церковной жизнью в советском государстве.

Известный церковный писатель, почитаемый как местночтимый подвижник благочестия в г. Полтаве и в ряде заграничных приходов, святитель Феофан (Быстров), находясь в эмиграции и неся подвиг затворника, писал о предстоящем возрождении веры в России, причем он это прямо связывал с реставрацией монархии [11, c. 113-114]: «Православие в ней возродится и восторжествует. Но того Православия, что прежде было, уже не будет. Самим Богом будет поставлен сильный Царь на Престоле» [12, c. 513].

Епископ Серпуховской Арсений (Жадановский) сравнивал царскую власть и положение монарха в государстве с местом отца в православной семье. Он писал, что в семье, где есть живой добродетельный отец, всегда достаток, порядок и благочестие. Потеря отца приводит к неустройству. Так же и в государстве отказ от монархии означает разруху в стране, а поскольку наличие нескольких отцов в семье невозможно, неестественно и коллегиальное управление государством [13, c. 85].

Зарубежный русский святитель Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский, а позднее Западно-Американский и Сан-Францисский, находясь в структуре Русской Православной Церкви Заграницей и стремясь сохранить евхаристическое единство с Московским Патриархатом, всегда оставался человеком монархических взглядов. Он указывал, что русский царь традиционно являлся покровителем православных христиан и, подобно многим русским святым, подчеркивал, что в России монархия никогда не была народным установлением, а только Божественным: «…никогда русские Государи не были Царями волею народа, а всегда оставались Самодержцами – Божиею Милостию, Государями – по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению» [14, c. 101]. Неурядицы в стране Святитель связывал с пренебрежением монархии и национального единства, которые были выработаны, по его словам, еще собирателями Руси, а благополучие – со стремление к законной царской власти. Возношение молитв за власть он называл заботой «не только о нынешних царях, но и о будущих православных царях, ибо, по толкованию святого Иоанна Златоуста, православные цари будут держать власть до пришествия антихриста, удерживая распространение зла» [14, c. 107].

Таким образом, в первой половине ХХ в. сформировалось уникальное русское церковное учение о государственной власти, построенное как на традициях монархического мировосприятия, так и на осмыслении реалий революционных событий первой четверти ХХ в. Многие церковные писатели увидели и даже прочувствовали, к чему привело крушение монархии. В то же время священноначалие Русской Православной Церкви вернулось к традиционному учению периода гонений в Римской империи. Церковь всегда учила о необходимости гражданской лояльности христиан по отношению к любой государственной власти, но в спокойные периоды жизни святые отцы могли позволить себе выработку учения о более высоких и полезных для христианина формах государственной власти.

Список источников и литературы:

1. Иоанн Кронштадтский, св. прав. Новые слова, произнесенные в 1902 г. Кронштадт, 1903.
2. Святой Праведный Иоанн Кронштадтский. Творения. Дневники. М.: Отчий дом, 2006. Т. 5.
3. Новыя грозныя слова отца Иоанна Кронштадтскаго. Репринт. М., 1993.
4. Полное житие преподобного Анатолия (Потапова) старца Оптинского // Оптина пустынь. Официальный сайт Введенского ставропигиального мужского монастыря. URL: https://www.optina.ru/starets/ anatoliy2_life_full/.
5. Слово в день годовщины священного коронования 14 мая 1905 года, произнесенное св. Патриархом Тихоном, в бытность его архиепископом Алеутским и Северо-Американским, в Нью-Йоркском соборе // Православная жизнь. Ежемесячное приложение к журналу «Православная Русь». Jordanville, 2001. №7(618).
6. Послание Святейшего Патриарха Тихона Совету Народных Комиссаров по случаю первой годовщины октябрьской революции от 13/26 октября 1918 года // Православный приходской листок. Издание русского Свято-Николаевского кафедрального собора в Нью-Йорке. №9. 1919, сентябрь. 4 с.
7. Восторгов И., прот. Полное собрание сочинений. Репринт. СПб., 1995. Т. 5.
8. Владимир (Богоявленский), митр. Слово против социализма. СПб., 1913.
9. Владимир (Богоявленский), митр. Вечерние собеседования между крестьянином, рабочим и священником: современные религиозные вопросы. Сергиев Посад, 1908.
10. Андроник (Никольский), еп. Тихвинский. Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или Основания и смысл Царского Самодержавия. Старая Русса, 1909.
11. Бэттс Р. (Фома), Марченко В. Духовник Царской семьи святитель Феофан Полтавский (1874-1940). М.: Братство прп. Германа Аляскинского – Российское отделение Валаамского общества Америки, 1994.
12. Святитель Феофан Полтавский, Новый Затворник. Творения. СПб.: Общество свт. Василия Великого, 1997. 766 с.
13. Свете тихий. Жизнеописание и труды епископа Серпуховского Арсения (Жадановского): В 3-х т. Т. 1. М., 1996.
14. Иоанн (Максимович), свт., архиеп. Шанхайский и Сан-Францисский. Святая Русь – русская земля. М., 1997.[schema type=»book» name=»ГОСУДАРСТВО И ВЛАСТЬ В РУССКОЙ ПАТРИСТИКЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА» author=»Гриценко Алексей Николаевич» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-06-16″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.12.2014_12(09)» ebook=»yes» ]