Социальные настроения жителей полиэтничных регионов всегда находятся в поле зрения социальных исследователей, не стал исключением и южный Казахстан. Осенью 2012 года научный центр «История и этнология» Южно-Казахстанского государственного университета имени М.Ауэзова по инициативе Института истории имени Ш.Марджани АН Республики Татарстан провел социологический опрос среди русского населения города Шымкента (Чимкента). Опрос был частью большого проекта татарстанских коллег Л.Сагитовой и З.Махмудова по изучению современного самосознания русских в разных странах, и внимание к мнению русских жителей Казахстана был закономерен.
Нам показалось интересным проанализировать результаты данного опроса на предмет выяснения факторов влияющих на социальное самочувствие русского населения Шымкента и их отношение к некоторым аспектам социально-политической среды вокруг. Кроме того, решено было предпринять попытку интерпретировать некоторые ответы респондентов как результирующую не только влияние структурных факторов, но и воздействие специфической социально-психологической среды.
Массовые опросы населения Казахстана с учетом этнического состава респондентов и с развернутой школой вопросов, ориентированных на анализ разных сфер жизни, были достаточно распространены в Казахстане в период 1990-х – первой половины 2000-х годов [2,3,5,6,7,8,9]. Затем, в силу изменения политической и демографической ситуации такие масштабные исследования потеряли актуальность и количество их заметно сократилось. Конечно, изучение общественного мнения граждан разной этничности Казахстана продолжается, но опросы теперь более локальны по своим задачам (в основном касаются восприятия межэтнических отношений), менее масштабны и не сопровождаются значительными общественными дискуссиями [4].
С тем большим интересом приступили мы к исследованию 2012 года. Объем выборки по Чимкенту был сравнительно небольшим — 130 человек, что примерно соответствует 0,1 % русских жителей города (91 000) по данным на 2011 год. Выборка была квотная по полу и возрасту. Она учитывала повышенное количество пожилых людей, особенно женщин, среди русского населения по сравнению, например, с казахами и узбеками.
Прежде всего, нужно сказать, что лишь 20 % опрошенных не были уроженцами города Шымкента, они приехали в тогда еще Чимкент, в основном, в 1950-1970 годы. Так что перед нами мнения людей, которые считают этот город и страну «своими». Не случайно, что лишь 28 % из них сообщили, что собираются сменить место жительства, 48 % отметили, что никуда уезжать не собираются, свыше пятой части всех опрошенных затруднились с ответом на этот вопрос. Много это или мало, если около трети русских жителей города говорят, что собираются его покинуть? Ответ на этот вопрос не так однозначен и мы отложим его, чтобы познакомиться с другими материалами опроса.
На вопрос «Хотелось бы Вам сменить место жительства?» положительно ответили 57 % респондентов, отрицательно – 28 % при опять-таки значительной доле затруднившихся ответить. На первый взгляд, две трети жителей говорят о своем желании уехать из города, что свидетельствует о катастрофической ситуации с их самоощущением. Однако, авторы, один из которых имеет более чем двадцатилетний опыт проведения подобных опросов, прежде всего, в Казахстане и в России, весьма далеки от такой позиции. Для этого есть два основания. Во-первых, реальное миграционное поведение русских из Казахстана не подтверждает их манифесты по этому поводу. На протяжении многих последних лет из всех областей Казахстана выезжает, прежде всего, в Россию, примерно постоянное число вчерашних русских казахстанцев: порядка 20 тысяч человек в год. А это менее двух процентов русского населения страны, а отнюдь не треть и не две трети. Так что, в данном случае, мы имеем дело с так называемыми проективными ответами. То есть, ответами, в которые респондент вкладывает, скорее, свое отношение к ситуации вокруг себя, а не реальные намерения или стратегии поведения.
Почему так происходит? Во-вторых, в ситуации, когда человек вынужден отвечать на придуманный не им вопрос, вытекающий не из его повседневных чаяний, а из просьбы внешнего исследователя, он начинает «видеть» и «чувствовать» вокруг себя то, чего раньше обычно не видел и чувствовал. Он пытается посмотреть на ситуацию «со стороны». Ему приходится искать вокруг себя аргументы для того или иного варианта ответа. Поэтому малейшее основание для дискомфорта из окружающей жизни становится главным фактором ответа «Да, хотел бы уехать». Этот феномен известен любому социологу или, шире, социальному исследователю, которые обычно избегают делать далеко идущие выводы лишь на основании таких ответов, пытаясь нащупать условия формирования последних методами социальной антропологии или качественной социологии.
Пойдем по этому пути и мы. Тем более что следующие вопросы дают возможность для некоторого уточнения ситуации. Во-первых, большинство (59 %) из тех, кто высказался о своем желании уехать из Казахстана, заявили, что хотели бы переехать в Россию, 20 % — в другие страны, а 7 % — в другие регионы Казахстана. Это означает, что люди уезжают не по принципу «лишь бы уехать» или «лишь бы в Россию», а имеют свои предпочтения, основанные на собственных представлениях, которые не просто объяснить однозначно.
Больше информации по этому поводу дает ответ на вопрос «Почему Вы хотели бы уехать из Казахстана?». 52 % всех опрошенных в Шымкенте назвали в качестве причины возможного отъезда «языковую и национальную политику РК» (Республики Казахстан), еще 24 % — «ухудшение межэтнических отношений», тогда как «неустойчивое экономическое положение», «невозможность решить жилищную проблему» и «невозможность продолжить образование» указали 13, 7 и 7 %, соответственно. Напомним, опрос проводился осенью 2012 года, а в тот период не было никаких заметных поводов говорить о резком ухудшении межнациональных отношений. Остается предположить, что на ответы на этот вопрос повлияло общее развитие ситуации, и попытаться уточнить, что же имеют в виду респонденты под не устраивающей их «языковой и национальной политикой» и «ухудшением межэтнических отношений» в момент, когда выбирают эти варианты ответов. Материалы опроса дают такую возможность.
Во-первых, легко выясняется, что на это не повлияла реализуемая Россией программа «возвращения соотечественников». Положительные стороны этой программы отметили лишь 8 % опрошенных, тогда как 25 % полагают, что никаких условий создано не было, а 22 % сочли предложенные условия явно недостаточными.
Во-вторых, можно посмотреть, какова ситуация в языковой сфере, которая так сильно влияет на желание русских жителей Шымкента переехать. Прежде всего, менее 5 % опрошенных отметили, что обучались на русском и казахском языках. Все остальные обучались только на русском языке, а казахский язык был лишь одним из учебных предметов. Это и сказалось на уровне знания казахского языка. Лишь 2 % отметили, что «свободно говорят, читают и пишут» на казахском языке, 19 % считают, что «понимают и могут объясняться», 47 % «частично понимают, но не могут объясняться», 33 % «практически не владеют».
Эти цифры вряд ли могут удивить. Они вполне привычны в ряду подобных публикаций. Интересно отметить, что дискомфорт от недостаточного знания казахского языка приходилось испытывать 82 %м респондентов (51 %у — иногда, а 31 %у — часто), и лишь 18 %м никогда не приходилось. Это означает, что среда использования казахского языка, повышающая его востребованность в практической жизни, на юге Казахстана создана.
Не менее важно понять, почему эта среда становится не стимулом изучения казахского языка, а источником дискомфорта для не являющихся его носителем жителей. Отвечая на вопрос о языковых предпочтениях, русские респонденты Шымкента показали, что 86 % из них хотели бы, чтобы их дети знали бы английский и другие европейские языки, 54 % — русский и 53 % — казахский языки. То есть, наглядно продемонстрировали отсутствие предубеждения в отношении казахского языка. Но, очевидно, этого мало для того, чтобы его изучить. Необходима не только воля для его изучения, но и соответствующая инфраструктура — учебники, методика, образовательные учреждения и так далее. Хочется отметить, что, как показали итоги опроса, изменения информационной и языковой среды на юге Казахстана уже обусловили невозможность дальнейшего игнорирования местными жителями своей языковой некомпетентности в большинстве жизненных ситуаций, коль скоро это вызывает чувство дискомфорта. Обществу необходимо проанализировать доводы обеих сторон и сделать необходимые выводы: результаты опроса показывают, что пространство для игнорирования позиции и аргументов друг друга сокращается.
Что касается «ухудшения межэтнических отношений», то некоторые вопросы используемой анкеты позволяют прояснить ответы респондентов в этой сфере. Например, на вопрос «Приходилось ли Вам лично испытывать ущемление своих прав или возможностей из-за Вашей национальной принадлежности?» 14 % заявили, что часто приходилось, а 57 %, что иногда, и лишь 26 % ответили отрицательно. Отмечу, что на основании этих ответов мы можем судить лишь об ощущениях людей, не имея возможности узнать, что они имеют в виду в каждом случае. Но подобные ответы свидетельствуют о том, что таковые ощущения у них имеются. В ответ на уточняющий вопрос, где ущемление проявлялось конкретно, 34 % ответили, что в госучреждениях, 26 % — в бытовой сфере, 23 % — на работе и 14 % — в сфере образования.
Несколько проясняет ситуацию тот факт, что 66 % положительно ответили на вопрос, влияет ли национальность человека на его возможности устроиться на лучшую работу. Только 23 % отметили, что это «зависит от образования, обстоятельств, профессиональных и личных качеств». Значит, для большинства этничность является существенным социальным ресурсом. Даже если учитывать, что эти ответы отражают лишь субъективные ощущения респондентов, то в условиях, когда публичные дискуссии на подобные темы не только не распространены в СМИ, но, скорее, и не приветствуются, придется исключить влияние на формирование подобных мнений в информационной среде. А это значит, что существуют объективные обстоятельства, при которых у человека возникает уверенность в том, что его этничность является ресурсом в ходе самореализации. В данном случае негативным ресурсом, негласным (нам не известны инструкции работодателей, ограничивающие прием на работу по этническому признаку), но действенным.
В таких условиях и не требуются какие-то одномоментные острые события для формирования чувства беспокойства и неуверенности. Достаточно личных наблюдений и обобщений по поводу ближайшего социального окружения. Ответы на некоторые вопросы подтверждают эти предположения. Так, наибольшее число респондентов (45 % от общего количества опрошенных) отметили, что «внешних признаков [напряженности] нет, но чувствую негативное отношение». 40 % респондентов сталкивались «с советом ехать к себе на историческую родину, если что-то не устраивает», 32 % отмечают «ограничения в получении желаемой работы». Об «оскорблениях и угрозах» говорят лишь 18 % опрошенных, а 12 % отметили «открытое нежелание общаться».
То есть, можно говорить об ощущаемом дискомфорте без значимых внешних поводов, так как с прямыми оскорблениями и угрозами сталкивался лишь каждый пятый. Как представляется, значительную роль в формировании такого самоощущения сыграла постоянно, но незаметно меняющаяся языковая и социально-культурная ситуация. Имеется в виду сокращение в пространстве публичной жизни символов и знаков из прежней советской эпохи с присущей ей независимостью социальных успехов от этничности и языковой компетенции. Раньше, в предшествующие 20 лет казахстанской постсоветской истории, достаточным было просто не форсировать насильственный слом этой среды, и она сохранялась благодаря невмешательству сверху и самому факту использования заметной частью населения русского языка. Теперь эта сфера сокращается вследствие демографической динамики, каждый год выводящей в активную жизнь все больше людей, для которых русский язык и советская жизнь мало что значат. К сходным выводам приходят и другие исследования ситуации в Казахстане в этом аспекте [1].
С учетом изменившихся запросов новых категорий граждан меняется информационная и идеологическая политика: все больше отсылок не к общесоветскому, а к общетюркскому прошлому и к будущему, построенному без использования советского опыта. Это влияет на сокращение привычного для русских уклада публичной жизни. При этом большинство опрошенных (39 %) считают своей родиной Казахстан, а если добавить к этому 6 % отметивших в качестве родины Шымкент, 19 % — «место, где родился» и 2 % — «место, где живу», их доля еще возрастет. Лишь 11 % назвали родиной СССР, 13 % — Россию и 2 % — СНГ. Это значит, что три четверти опрошенных твердо ассоциируют себя с Казахстаном и признают решающую роль страны в своей судьбе.
В качестве выводов можно отметить, что в социальной сфере присутствуют неудовлетворенность и неуверенность в перспективах своей жизни в Казахстане, связанные с зависимостью своего статуса от этнической принадлежности и языковой квалификации. При этом нет свидетельств усиливающейся миграции и открытых очагов межгрупповой напряженности. На наш взгляд, такая ситуация свидетельствует о некотором дисбалансе в урегулировании сферы межэтнических отношений.
В каждой стране управление этническими различиями заключается в решении двух основных задач:
— учет этих различий в локальных сферах, где это необходимо для удовлетворения специфических культурных запросов отдельных групп и категорий населения (языковая, образовательная, культурная политика);
— нивелирование таких различий в общеполитическом и общесоциальном пространстве государства: предупреждение их влияния на правовой и социальный статус граждан, недопущение формирования этнической мобилизации.
Как представляется, мероприятия общественных и государственных институтов Казахстана все еще, по традиции, тяготеют к решению первой задачи, в чем и преуспели. Тогда как включение этнических различий в ткань повседневных взаимодействий людей и сообществ и их влияние на локальные стратегии группового и индивидуального поведения все еще остаются вне фокуса специальных мероприятий.
Список литературы:
- Бейсембаев С.Н. Межэтническое согласие в Казахстане: миф или реальность? Доклад на XII международном семинаре «Этничность и власть: коллективная память и технологии конструирования идентичности», 20-25 мая 2013 года, г.Ялта, Украина// Центр политических и социальных исследований «Стратегия», 2013. Электр. ресурс. https://www.ofstrategy.kz/images/%D0%A1%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D1%80.pdf (Дата обращения 10.06.2015).
- Губогло М.Н. Этнополитическая ситуация в Казахстане в восприятиях его граждан // Казахстан. Реальность и перспективы независимого развития. М., 1995. — С. 84-290.
- Гусев П., Лавренов А., Савин И. Результаты анкетного опроса населения на тему «Мнение жителей г. Шымкента о проблемах миграции». Шымкент,1993.- 26 с.
- Королев А. Индикатор этнического самочувствия// Газета «Литер» 4 октября 2014. Электр. Ресурс. (Дата обращения 13.07.2015).
- Курганская В.Д. Дунаев В.Ю. Казахстанская модель межэтнической интеграции. Алматы: Центр гуманитарных исследований, 2002. — 399 с.
- Савин И.С. Этническая идентификация городского населения республики Казахстан 1992-2005 (на примере казахов и русских Южно-Казахстанской области)// Автореф. дисс. на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Центр по изучению и урегулированию конфликтов Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. РАН. –М., 2006.-33 с.
- Чернышев Ю.Г. О роли этнических стереотипов во взаимоотношениях русских и казахов в Республике Казахстан// Алтайская школа политических исследований. Электр. ресурс. (дата обращения 18.07.2015).
- Эшмент, Б. Проблемы русских Казахстана — этничность или политика? // Диаспоры. — М., 1999. — N 2/3. — С. 169-187.
- Laitin D. Identity in Formation: The Russian Speaking Populationin the Near Abroad. Ithaca, N.Y., Cornell, University Press, 1998. – 460 p.[schema type=»book» name=»Факторы социального самочувствия в полиэтничном регионе. По материалам опроса русского населения города Шымкента» description=»целью статьи является выяснение факторов влияющих на социальное самочувствие русского населения Шымкента через их восприятие некоторых аспектов социально-политической среды вокруг. Базой анализа стали материалы социологического опроса жителей города. Среди главных факторов, влияющих на самовосприятие русского населения Шымкента выявлены изменение языковой среды, специфическая ситуация в кадровой сфере и мероприятия органов власти.» author=»Джнунсбаев Серик Мутанович, Савин Игорь Сергеевич» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-02-23″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_25.07.15_07(16)» ebook=»yes» ]