Site icon Евразийский Союз Ученых — публикация научных статей в ежемесячном научном журнале

ПОЗИЦИЯ ГЕРМАНИИ ПО ЯДЕРНОЙ ПРОГРАММЕ ИРАНА

euroasia

Стратегическая значимость региона Ближнего Востока и Северной Африки (MENA) предопределяет повышенное внимание немецкого правительства к происходящим там политическим изменениям. Уже десятилетие Германия вовлечена в разрешение иранского кризиса. Учитывая стремление Германии диверсифицировать поставщиков энергоресурсов, стабилизировать мировой нефтяной рынок, а значит, не допустить роста цен на нефть, а также реализовать проекты по внедрению технологий добычи возобновляемых источников энергии, высокая степень ангажированности Германии в наиболее значимые политические процессы региона MENA становится очевидной.

Существенные опасения относительно неподконтрольного распространения оружия массового уничтожения в регионе Ближнего и Среднего Востока сконцентрировались в начале XXI века вокруг ядерной программы Ирана. Иран настаивает на праве использования ядерной энергии в мирных целях, прежде всего для покрытия своих энергетических потребностей. Мировое сообщество восприняло данное известие с большой долей сомнения, учитывая огромные запасы углеводородов, а также сокрытие длительное время ядерной программы в тайне, и стало настаивать на сворачивании и ядерной программы.

После обнародования в 2002 г. информации о планах создания мощностей по обогащению урана, это событие приобрело глобальный масштаб. Была организована группа международных посредников в составе пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии, которая стремилась разрешить иранский кризис дипломатическим путем. Переговоры с Ираном особенно приветствовались европейскими членами группы (Германией, Францией и Великобританией).  В целом до 2006 г. политика ЕС по ядерной программе Ирана строилась на принципе «мягкой силы». После европейская политика стала двигаться в фарватере американской стратегии в отношении Ирана, основанной на принципе «жесткой силы». Причиной тому стала агрессивная риторика иранского правительства, которое угрожало Израилю применением силы и отказывалось признать Холокост. Германия как страна, чья ближневосточная политика строится в соответствии с «особым характером отношений с Израилем», безопасность которого немецкое правительство признает главной целью своей политики, не могла остаться безучастной. Несмотря на тесное сотрудничество с Ираном в экономической сфере, политический фактор был первостепенным, в связи с чем Германии пришлось отказаться от выгодных торговых отношений и присоединиться к политике санкций.

Некоторые эксперты оценивают изменение позиции Германии в отношении Ирана в 2006 г.  как пренебрежение своими интересами ради трансатлантических обязательств. Как отмечает немецкий исследователь из Института глобальных и региональных исследований (German Institute of Global and Area Studies, GIGA) Мартин Бек, «ЕС уступил США в их стремлении сохранить однополярную систему международных отношений в противовес многополярной, которая начинает выстраиваться и за счет усиления региональных держав, в том числе и Ирана» [4].

Иран всячески сопротивляется политике санкций США и стран ЕС. В своей борьбе он использует энергетические ресурсы. Показательно в этом смысле то, что две трети своих нефтяного и газового экспорта Иран рассчитывает в евро, и одну пятую – в иене. При этом в мире господствует долларовый стандарт расчетов на мировых нефтяных рынках, что является центральным властным ресурсом США и спасает американскую валюту от обесценивания.

Хозяйственные отношения между ФРГ и Ираном носят в последние годы переменчивый характер, удерживаясь в пределах 4,2-4,7 млрд евро товарооборота в год в 2010-2011 с тенденцией к значительному уменьшению. При этом Германия по-прежнему остается одним из наиболее важных западных торговых партнеров Ирана. Она поставляет Ирану товаров больше, чем ОАЭ, Китай и Южная Корея. Признано, что «две трети иранской промышленности зависит от импорта немецкой продукции» [4]. Режим санкций в отношении Ирана приводит к тому, что все меньшему числу немецких компаний хочется сотрудничать с Ираном. Так из бизнеса вышел концерн Daimler в марте 2011 г., так как поставляемые в Иран грузовики подходили под продукцию, которая могла бы быть использована в военных нуждах. Как констатирует Михаэль Токусс, управляющий директор Германо-иранской торгово-промышленной палаты, которая представляет в ИРИ около 130 немецких компаний, «страх потерять отношения с США оказался сильнее, чем прибыльный рынок Ирана» [7].

С другой стороны, немецкие эксперты считают режим санкций эффективным только в том случае, если к нему присоединится все мировое сообщество. В этом случае Иран не сможет компенсировать свои потери за счет переориентации на азиатские рынки (на долю которых приходится 61% иранского экспорта) или путем отправки необходимых товаров в Иран не напрямую, а через третьи страны. Так популярным перевалочным пунктом являются ОАЭ. Поэтому запрет на импорт нефти странами ЕС — лишь частичное решение проблемы, своего рода политический демарш, по степени устрашения такой же несущественный, как и угроза Ирана перекрыть Ормузский пролив, учитывая, что поблизости находится три американских авианосца.

В 2012 г. доля Германии от общего объема экспортных углеводородов Ирана составляла 1%, в целом на ЕС приходилось 14%. Учитывая эти данные, Германия не особенно пострадает от запрета на импорт нефти из Ирана. Однако не в этом заключаются основные опасения немецкого правительства. Озабоченность вызывают воздействие углубления иранского кризиса на рост цен на нефть, а также провал идеи использовать потенциал Ирана для диверсификации поставщиков энергоресурсов, особенно в газовой сфере. Основная проблема состоит в высоких амбициях шахского режима и его антизападной риторике. Полностью изоляционистский курс Ирана сомнителен, ведь в таких условиях Иран бы не смог развивать свои планы по созданию ядерного оружия. Немецкие эксперты видят основной источник проблем в позициях Китая и России.

Так, по мнению немецкого эксперта Франка Умбаха, постоянного члена научного сообщества Немецкого общественного исследовательского института внешней политики в Берлине (DGAP), ответственного за сектор международной энергетической безопасности, «Ирану позволяют сохранить альтернативный и изоляционистский внутриполитический курс энергетические интересы Китая, Индии и России. Именно поэтому американская политика жестких санкций и европейская политика мягких санкций терпит провал. Более того, Россия заинтересована в неразрешенности иранского кризиса, так как это тормозит сотрудничество Ирана и ЕС, а значит и диверсификацию поставщиков энергоресурсов как главную задачу европейских стран» [8].

Помимо России, в политике двойных стандартов обвиняется также Китай. Обе страны ведут с Ираном продуктивный политический диалог, приглашая на саммиты Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС), выводя Иран из международной изоляции и провозглашая тесное энерго-политическое сотрудничество между Пекином, Тегераном и Москвой. Нежелание Ирана идти на компромиссы с Европой во многом объясняется партнерскими отношениями с Россией и Китаем.

Такая оценка ситуации немецким экспертным сообществом имеет право на существование. Однако необходимо учесть аргументы, которые говорят о несколько ином положении дел.

Во-первых, касательно России, нельзя говорить о ее нежелании разрешить иранский кризис по стратегическим соображениям. Угроза из Ирана является удобным поводом для США обеспечивать свое военное присутствие на Аравийском полуострове и развивать систему противоракетной обороны в Восточной Европе. Второе замечание напрямую касается России, которая испытывает угрозу своей безопасности в связи с нахождением в непосредственной близости ядерных установок. Разрешение иранского кризиса устранило бы основания для ПВО в Чехии и Польше. Также России не выгодно ухудшать отношения с европейскими странами. Специально затягивать иранский кризис России не выгодно так же, как и разрешать его на условиях США.

Во-вторых, «политика устрашения» приостановлением экспорта нефти противоречит уязвимости Ирана, который 80% своих доходов получает от экспорта нефти. Учитывая, что экспорт иранской нефти осуществляется по морю, Тегеран не допустит военного противостояния с США, в случае которого транспортировка нефти будет приостановлена. Немаловажно отметить, что экономика Ирана завязана на потреблении углеводородного топлива. В связи с ограниченными возможностями переработки сырой нефти и газа, Иран на 60% зависит от импорта бензина. Данные замечания дают основания считать, что в случае военного конфликта Иран пострадает больше, чем страны, зависящие от газового и нефтяного экспорта из Ирана.

В определенной степени последнюю проблему, как стало известно в мае 2014 г., поможет решить сотрудничество с Германией. По данным агентства Российского Информационного Агентства Iran.ru «между НИИ нефтяной промышленности по вопросам технологий и международным делам Ирана и одной компанией из Германии подписан меморандум о взаимопонимании по поводу сотрудничества в области производства топлива из сверхтяжелой нефти и нефтяных отходов» [2].

В Иране с каждым годом увеличивается число месторождений с тяжелой нефтью, процессы переработки которой не так широко распространены в Исламской Республике. Тем самым, подобное сотрудничество с Германией позволит Тегерану освоить и внедрить технологии получения топлива из сверхтяжелой нефти и нефтяных отходов, которые имеют большое значение для развития ТЭК.

Стоит отметить, что ФРГ, предлагая сотрудничество в нефтеперерабатывающей отрасли, стремится отвлечь внимание ИРИ от атомной энергетики и акцентировать его на доселе неразвитую переработку сверхтяжелой нефти в топливо, от нехватки которого энергетическая безопасность Ирана оказывается под угрозой.

В-третьих, конфронтационная риторика Ирана крайне невыгодна Китаю, ведь в случае войны Ирана с Израилем поставки иранской нефти и газа в Китай приостановятся, будет перекрыт Ормузский пролив. Дипломатическое решение иранского кризиса выгодно Китаю, также как и европейским странам, ведь он заинтересован в стабильности поставок энергоресурсов.

Единственное, что на самом деле должно учитываться Германией при проведении энергетической дипломатии, что возможные проблемы иранского экспорта – из-за санкций или военного противостояния в Ормузском проливе могут вызвать новый виток роста нефтяных котировок. Чтобы компенсировать возможные перебои поставок из Ирана, нефтяному картелю ОПЕК придется использовать резервные мощности нефтедобычи, чего он обеспечить не может.

В ноябре 2013 г. наметилось возобновление переговорного процесса по иранской ядерной программе между Ираном и «шестеркой». По результатам переговоров 24 ноября 2013 г. Иран на полгода «заморозил» свою ядерную программу и приостановил сооружение реактора в Араке. Страны Запада в свою очередь смягчили экономические санкции в отношении Тегерана. В течение периода до следующей встречи Ирана с «шестеркой» международных посредников продолжались переговоры об окончательных условиях и параметрах, необходимых Ирану для мирной ядерной деятельности, прежде всего для производства топлива для атомных электростанций.

Летом 2014 последний срок по переговорам был отодвинут до ноября 2014. Однако на встрече 24 ноября 2014 г. не удалось достичь прогресса в согласовании всеобъемлющего соглашения по урегулированию иранской ядерной проблемы, так как мнения сторон разошлись по вопросу ракетной программы Ирана. Министр иностранных дел Ирана Джавад Зариф неоднократно подчеркивал, что развитие ракетной программы страны является «красной линией», а не предметом дискуссий [6]. Другим камнем преткновения стал срок необходимой заморозки ядерной программы. США требовали не годового, а десятилетнего периода. Спустя год после начала переговоров план по реализации сворачивания ядерный программы был отодвинут до лета 2015, а сроки переговоров были снова отодвинуты – до марта 2015.

В 2014 г. Германия активно выступала за смягчение санкций в Иране в виду ситуации на Украине и политики санкций в отношении России, что привело к сокращению объемов немецкого экспорта в российском направлении. Последнее как раз могло быть компенсировано открытием рынка в Иране, нуждающегося в оборудовании и технологиях для развития своей экономики. По прогнозам немецкой Торгово-промышленной палаты, после ослабления санкций в отношении Тегерана ежегодный экспорт Германии в Иран достигнет €10 млрд, тогда как в 2013 году он составил лишь €1,85 млрд. По словам же Штефани Спиннер-Кенигиз немецкой компании Spinner GmbH, производящей компоненты для высокотехнологичного оборудования, «как только санкции в отношении Ирана будут сняты, рынок взорвется» [2].

Однако несовпадение позиций всех участников переговорного процесса по ядерной программе Ирана блокирует достижение всеобъемлющего решения в условиях неготовности ни одной из сторон идти на уступки. Германия понимает, что укрепление сотрудничества между Россией и Ираном, переживающих схожие трудности, а именно режим санкций и международную изоляцию, позволяет Тегерану придерживаться более жесткой позиции и делать выбор в пользу уже не раз доказавшего свою лояльность северного соседа.

В итоге высокая заинтересованность Германии и Ирана во взаимовыгодном сотрудничестве, обеспечивающем Ирану освоение новых технологий и развитие перерабатывающей промышленности, а Германии рост экспорта готовой продукции, технологий, внедрение немецких специалистов в производство Ирана и доступ к богатым энергоресурсам, сталкивается с детерминантами внешней политики ФРГ, выражающихся в приверженности идеям атлантизма и «особом характере отношений с Израилем».

Список литературы:

404: Not Found404: Not Found