Сколько бы политки, социологи, экономисты ни утверждали в качестве движущей силы социальной жизни материальное производство, собственность, власть, некие объективные социальные законы, ключевым звеном любой социальной структуры, общества, человечества в целом является все же человек как личность и социальный субъект. Общество, социальные факты и события делают люди, группы, страты. Человек же – это, прежде всего, мировоззрение и индивидуальная система ценностей. Причем, как это ни печально, средний человек, типичный социальный субъект, будучи личностью в социологическом понимании, далеко не всегда реализуется как личность в понимании философском. Иначе говоря, человек, за редким исключением не может вполне самостоятельно сформировать собственную систему ценностей. Элементы этой системы заимствуются им из тех стереотипов, учений, действий, которые конкретизируют господствующие в данный момент в обществе этические парадигмы.
Из всего сказанного следует простой вывод: движущей силой социальной жизни и деятельности индивидуальных и коллективных социальных субъектов, а следовательно качественных изменений социальной системы, ее прогресса или деградации в сущностном и содержательном отношении, является доминирующая идеология или совокупность идеологий.
М.Б. Смолин следующим образом определяет основную социальную функцию идеологии: «Идеология создает в обществе… определенный мировоззренческий порядок. Она не способна к физическому принуждению, но идеология способна к нравственному, идеократическому требованию сообразовываться в своих личных идейных стремлениях с общепризнанными ценностями» [7, с. 2]. Таким образом, идеология как система принципов выступает в качестве социокультурной базы общества, и от того, каково конкретное содержание господствующей в социуме неформальной идеологии, зависит направленность актуализирующихся социальных трансформаций.
В современном российском обществе сложилось традиционно негативное отношение к термину «идеология». Однако, при том, что деидеологизация провозглашается как один из основных конституционных принципов, через СМИ и интернет в массовом порядке продвигаются принципы, которые совершенно однозначно можно охарактеризовать как принадлежащие одной идеологии. Речь идет о либерализме.
Либерализм, не позиционируя себя как идеологию, тем не менее, таковой является. Мало того, идея свободы личности, будучи центральной в этой идеологии, неминуемо превращает либерализм в концептуального агрессора. Это проистекает из понимания идеологии, любой моральной нормы как потенциального фактора принуждения личности, ущемления ее естественной свободы. Поэтому господствующая в современном западном мире философия постмодерна нивелирует онтологию, легализуя понятие деконструкции, а процесс познания превращает в гносеологический хаос постоянного пересоздания содержания понятий, обессмысливание текста (одной из концептуальных основ постмодерна является критика логоцентризма).
Базовым понятием, формирующим данную идеологию, является понятие свободы. Но содержание этого понятия весьма специфично, отличаясь от того смысла, которое вкладывает в данное понятие, например, экзистенциальная философия. Экзистенциалисты также рассматривали личность через призму свободы. В частности, Ж.-П. Сартр был убежден в том, что феноменом свободы выражена сущность человека, который своими «корнями» уходит в метафизическую сферу бытия. Феномен свободы определяет содержание трансцендентального акта «Эго», «Я», делая человека причастным духовности, укорененным в ней.
Философ утверждает, что свобода акта Эго одновременно и в нем, и над ним, поэтому для познающего мышления этот феномен представляет собой яркий свет, свечение которого затемняет его самого как объект познания. Однако, другие объекты, которые человек с помощью трансцендентальной формы мышления стремиться познать, высвечиваются этим феноменом, позволяя реализовать все этапы познавательного процесса: от синтеза чувственных восприятий до их дальнейшего анализа и выражения посредством понятия, а затем и использования этого предмета через знание о нем в своих целях. Иными словами, феномен свободы детерминирует собой сущность человека и спомобствует его деятельности любого характера, но сам по себе он не доступен для познающего акта рефлексии.
Онтологическая двойственность феномена свободы выражается еще и в том, что «быть и являть себя» [6, с. 91] — это, по сути, одно и тоже. Ж.-П. Сартр поясняет: свобода трансцендентального акта «Эго» делает человека причастным бытию, вечности, неизменности, которые характеризуют метафизическую духовную сферу, и в то же время выступает как источник творческой деятельности, запуская механизм активности человека как субъекта. В этой онтологической противоречивости свободы заключается трагичность существования человека в материальной реальности: обладая свободой, он не может научно-теоретически объяснить, откуда этот феномен появился, и, одновременно с этим, не принадлежа физической действительности, он призван ее изменять, преобразовывать, активно действовать.
Однако, наиболее полно, на наш взгляд, творческое, созидательное начало, определенное феноменом свободы, раскрыл в своей концепции русский философ Н.А. Бердяев. Онисходил из того, что сущностью мироздания является не Бог, а свобода, которая представляет собой первооснову и метафизической сферы, и материально-природного сущего. Для характеристики свободы философ использует заимствованное у Я. Беме понятие «Ungrund», которое в переводе означает «то, что не имеет основы». Свобода, как изначальный источник всего, определяет также и существование Бога, который не может разорвать свою связь с ней, в силу чего Он обречен быть свободным, а значит обречен быть Творцом. В свою очередь, человек, как результат божьего творения, также детерминирован свободой и призван изменять материальный мир, который дан ему Богом, для реализации как собственной независимости от этого мира, так и для восстановления связи и с Богом, а через Него — с первоосновной свободой. По мысли Н.А. Бердяева, «подлинная свобода есть выражение космического (в противоположность хаотическому) состояния вселенной, ее иерархической гармонии, внутренней соединенности всех ее частей» [1, с. 135].
Свобода, будучи источником творческой энергии человека, реализуется и в такой особой форме его созидания, как хозяйственно-экономическая деятельность. Обладая свободой, человек в творческом процессе изменения формально принадлежащей ему части мира, привязывается к ней сердцем, развивает в своем внутреннем мире состояние любви, которое по сути своей тождественно любви Бога к мирозданию в целом. Можно сказать, что в состоянии любви феноменальная свобода находит свое воплощение, перетекает в него и определяет содержание сознания человека в качестве человечной личности.
Таким образом, свобода в экзистенциализме понимается, прежде всего, как свобода внутренняя, свобода личности. Либерализм же трактует свободу человека как внешнюю, как свободу деятельности, что в формально-нормативном смысле выражается в понятии «права человека». Свобода духа и творчества заменяется совокупностью материальных «свобод». Таким образом, свобода трансформируется из сущностно-человеческого феномена в моральный принцип, который становится основой идеологии.
Почему либерализм, возникший первоначально как идеология свободного общества, общества для личности, как идеология развития, позиционирован нами в заглавии настоящей статьи как идеология социально деструктивная? Ответ на этот вопрос несложен. Все философские, этические, идеологические системы содержат в себе две взаимоисключающие тенденции. Одна из них – тенденция к устареванию. Социальные отношения, социальные вызовы требуют немедленной реакции метафизики, возникновения новых концептуальных систем, объясняющих, прогнеозирующих, оправдывающих реальные или предполагаемые социальные процессы. Однако метафизические системы инерционны. Если же они выступают как господствующие в обществе, научной и философской мысли, то в отношении новых идей и веяний становятся попросту ретроградными, ибо носители данных идеологий по-прежнему считают себя обладателями новейших и актуальных идеологических и философских концептов.
Вторая тенденция – тенденция к абсолютизации идеологической системы. Нет ни одной существующей или когда-либо существовавшей концепции, которая не позиционировала бы себя как наиболее истинную. В максимуме концепция должна уничтожить все остальные не согласующиеся с ней системы и подчинить себе объективную социальную реальность. Проще говоря, любая идеологическая система по своей направленности тоталитарна.
Либерализм не является исключением. Инерционность его определяется полным отсутствием идеальной цели, присутствующей в других идеологиях. Концепция свободы личности, пропагандируемая либералами, таковым идеалом считаться не может, поскольку свобода в понимании либералов в рамках общества не может быть реализована: либо будет ограничиваться личность, либо произойдет разрушение общества. Поэтому практический либерализм сводится к постоянной борьбе за все большую свободу личности, доходящей до абсурда.
Примером подобного социального абсурда может служить современное леволиберальное движение на Западе. «Сила, успех, уверенность, рациональность, инициатива — все это жесточайшие враги западного либерала, — пишет Е. Рублев. — Феминистки никогда не фокусируются на женщинах, добившихся успеха. Они никогда не будут приводить в пример Маргарет Тэтчер. Им нужны женщины-жертвы. Борцы с расизмом будут с пеной у рта защищать убитых при задержании чернокожих преступников, но полностью ингорировать успехи чернокожих в финансовых или социальных областях. Ведь им нужно постоянное доказательство неискоренимого расизма. И удивительным образом, расизма в США (да и в Европе) действительно становится все больше и больше. Обострение расовых противоречий, игра на постоянное преувеличение проблем национальных меньшинств, анти-белая риторика и политика (например, стимулирование массовой и неквалифицированной миграции из стран третьего мира), постоянное расширение определения расизма (равно как и сексизма) действительно разделяет и поляризует население» [5].
Абсолютизация либерализма как идеологии также имеет место быть. Этот процесс в современной социологической науке даже обозначен специальным термином – «либеральный тоталитаризм». З. Видоевич, характеризуя содержание процесса либеральной экспансии, отмечает буквально следующее: «После краха реал-социализма, вместе с превращением США в ничем не ограниченную, доминантную военную силу в мире, либеральный тоталитаризм начинает все больше приобретать черты завершенных системных, политических и идеологических качеств. Виновным становится каждый, кто оказывается на глобальном пути Америки и западного блока в целом…. Либеральный тоталитаризм сегодня стремится… к введению Одного, планетаризации цивилизации западного типа в его американском варианте, «изображая» толерантность, разнообразие и пестроту… Для современного либерального тоталитаризма характерно идеологическое самоискажение собственной сущности: он направлен на борьбу с тоталитаризмом, а по существу стремится к тотальному покорению, даже к уничтожению других» [2, с. 47].
Могут возразить, что процесс вестернизации есть благо, реализация мечты о едином человечестве. Но если допустить, что этот процесс дойдет до своей конечной цели, логически завершится, и когда-нибудь человечество превратится в единую цивилизацию западного типа, это ничуть не отменит опасности его гибели. Напротив, гибель человечества станет неминуемой. Причина в том, что либеральные ценности, рассматриваемые и реализуемые в их последовательном предельном содержании, попросту заставят общество уничтожить само себя. Чтобы не быть голословными, рассмотрим основные принципы либерализма и те последствия, к которым приведет их последовательное применение.
При ближайшем рассмотрении можно выделить пять базовых идеологических принципов либерализма: индивидуализм, конкурентность, экспансионизм, псевдогуманизм, прагматизм и рационализм.
Индивидуализм, как принцип существования личности свое последовательное выражение получил в так называемой модели экономического человека». Указанная модель трактует человека как разумное социальное животное, основной целью которого является «максимизация удовлетворения индивидуальных потребностей, носящих полностью торгуемый характер». Таким образом, будучи последовательно воплощенным, индивидуализм превращает общность из единого организма в простую совокупность субъектов, отстаивающих личные интересы и соединяющихся только для получения выгоды.
Из индивидуализма логически вытекает другой принцип либерализма — социальная конкуренция. Этот принцип отражает суть любого социального взаимодействия. Конкуренция в социальном смысле есть борьба за выживание в обществе. В этом плане понятие конкуренции тесно связывается с понятием прогресса. Г. Спенсер, в частности, критиковал позицию, согласно которой содержание социального прогресса определяется как экстенсивное; его «видят в производстве большего количества и большего разнообразия предметов, служащих для удовлетворения человеческих потребностей, в большем ограждении личности и собственности, в расширении свободы действий» [8, с. 22]. Указанная позиция до сих пор имеет место, в частности, это связано с содержанием понятия «цивилизация». Понятно, что свобода действий, как основополагающий принцип либерализма, есть необходимое условие для конкуренции, поскольку тот же Г.Спенсер полагает основной причиной прогресса наличие социальной «разнородности», дифференциации социальных субъектов [8, с. 69]. Несвободному субъекту крайне сложно дифференцироваться самостоятельно. Общество, основанное на традиции (на «несвободе» индивида) просто органически неспособно породить конкурентные отношения, а значит, не делает борьбу за существование двигателем социального прогресса.
Третий принцип либерализма — экспансионизм. Внешняя экспансия жизненно необходима либеральному обществу, поскольку такое общество по своей сути конфликтно. Вспомним известную фразу М.А. Бакунина: «Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого». Индивидуалист трансформирует этот принцип с точностью до наоборот: учитывая интересы другого, я вынужден ограничивать самого себя. Чтобы решить эту проблему, надо всего лишь найти объект, интересы которого можно не учитывать. Таким объектом становится другое общество, его представители. Иными словами, либеральному обществу для того, чтобы не погубить самого себя, необходим внешний враг, уничтожив или покорив которого, можно пополнить дефицит ресурсов для удовлетворения своих нужд. В современном мире такая экспансия либеральных обществ обычно прикрывается идеей защиты прав человека и общечеловеческих ценностей. Экономическая и военная экспансия сопровождается экспансией идеологической, прекрасной иллюстрацией которой служит приведенный нами ранее термин «либеральный тоталитаризм».
Еще один либеральный принцип — псевдогуманизм. Современные либералы обвиняют Россию в дискриминации ЛГБТ-сообществ, совершенно не задумываясь о том, что подобные отношения негативно влияют не только на нравственность в обществе, но и на социальную стабильность, и на состояние демографии. От признания гомосексуализма до признания зоофилии и педофилии — один шаг. Таким образом, такой псевдогуманистический подход к пониманию прав человека, по существу, превращает человека в мыслящее животное.
Пятый принцип — прагматизм. Согласно этой концепции, любое действие должно быть обусловлено выгодой. Подобный подход оправдывает практически любой поступок: убил, потому что было выгодно, предал, потому что выгоднее жить предателем, чем умереть за Родину, и т.д. Прагматизм, таким образом, другая сторона индивидуализма. Он связывает индивидуализм и конкуренцию, определяя основным критерием права на существование материальный успех. Как отмечает Ю.В. Курицкая, в философии прагматизма «успех является категорией «социально-утилитарной». Успех, прежде всего, связывался с феноменом денег, богатства, благосостояния» [4, с. 1072]. Прагматизм предполагает полное отсутствие каких-либо абсолютных ценностей. У. Джеймсу, одному из «отцов» прагматизма приписывается известное изречение: «То, во что для нас лучше верить — истинно».
Итак, если последовательно воплощать вышеперечисленные либеральные ценности и принципы в жизнь и социальную практику, человечество, будучи нравственно незрелым, очень быстро деградирует и самоуничтожится. Это произойдет с неизбежностью, поскольку вышеуказанные принципы позволяют либеральному обществу прогрессировать только «вширь», но не «вглубь», не устраняют внутренних разногласий и не формируют какой либо общезначимой социальной цели, без которой невозможно качественное социальное развитие. Например, либерально ориентированная практика приводит к перекосу в сфере производства (производство товаров начинает заменяться производством услуг, причем таких, которые не выступают стимуляторами реального развития — индустрии моды, шоу-бизнеса и т. п.). Вместо реального прогресса либерализм, взятый в качестве идеологической основы социальной практики, формирует иллюзию прогресса, усложняя и разнообразя виды деятельности, совершенно нефункциональные в социальном смысле. Таким образом, либерализм как идеология в своем последовательном воплощении в рамках современных обществ, неизбежно ведет к социальной деградации.
Список литературы.
- Бердяев Н.А. Смысл творчества. Харьков: ФОЛИО, М.: АСТ. 2002.
- Видоевич З. Либеральный тоталитаризм. // Социологические исследования. — 2007. — № 12. — С. 39-49.
- Воложанин В.В., Петров В.П. Основы теории новой Российской Империи. М.: Кислород. 2012. 288 с.
- Курицкая Ю.В. Социально-философская концепция феномена успеха. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. — Т. 14. — 2012. — № 2 (4). — С. 1072-1074.
- Рублев Е. США или Всемирная Культурная Революция. Часть 6. Политкорректность. // Электронный ресурс. – URL: .
- Сартр Ж.-П. Трансцендентность Эго. // Логос. – 2003.– №2 (37). – С. 86–121.
- Смолин М.Б. Институционализация идеологии в России. // Имперское возрождение. — 2008. — № 5. — С. 2-5.
- Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. Минск: Современный литератор. 1999. 1408 с.[schema type=»book» name=»ЛИБЕРАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ КАК ДЕСТРУКТИВНЫЙ ФАКТОР СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ» description=» В статье рассматриваются основные принципы либеральной идеологии, последовательная реализация которых в социальной практике ведет к дестабилизации социальных систем.» author=»Ковалева Светлана Викторовна, Мастеров Дмитрий Владимирович» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-01-10″ edition=»euroasia-science.ru_29-30.12.2015_12(21)» ebook=»yes» ]