Эволюция лингвистического знания предопределяется не только развитием естественного языка, точнее множества этнических языков, но и эволюцией философской систематики, которая в конце второго тысячелетия обрела вид парадигмальных установок постмодернизма, во многих аспектах продолжающих и завершающих традиции модернизма.
Первоначально термин «постмодернизм» был введен в 30-е годы для обозначения течений в искусстве, пришедших на смену модернизму 10-20-х гг. В языковедении этот период отмечен расцветом Пражского лингвистического кружка, идейным предшественником которого является Ф. де Соссюр, оформившем представление о языке как частном случае семиотических систем. Многие положения Пражского лингвистического кружка были связаны с собственно чешской лингвистической традицией и высказывались до опубликования «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра [7]. С наибольшей последовательностью структурно-функциональная концепция Пражской лингвистической школы, как отмечает Т.В.Булыгина, воплощена в исследованиях звуковой стороны языка; понятия и методы разработанные на фонологическом материале были применены представителями этой школы к другим областям лингвистического исследования [4].
Центральное место в фонологической концепции Пражской лингвистической школы, систематизированной в работе Н.С.Трубецкого «Основы фонологии» (1939) [9], занимает понятие оппозиции, которое предполагает разложимость членов оппозиции на частично общие, частично различные элементы. «Оппозиционная» систематизация фонологического материала продолжила стандартную метафизическую бинарную практику объяснения реальности, декларирующую в качестве основополагающего принцип асимметрии. Категория симметрии-асимметрии позволяет выявить и охарактеризовать качественно-количественные сдвиги, являющиеся признаком изменения системы [11]. В случае фонологической концепции Пражской лингвистической школы выявляются изменения естественного языка, или в систематизации К.Бюлера [5], дескриптивной функции языка, функции характеризующей язык человеческий, идеальным прообразом которого признается структурно-семантическое множество «индоевропейский языковой союз».
Идея языкового союза была впервые выдвинута Н.С.Трубецким в работе «Мысли об индоевропейской проблеме»: признается целесообразным отказаться от понятия праязыка и заменить учение о семье индоевропейских языков, образовавшихся в результате распада общеиндоевропейского языка, учением об индоевропейском языковом союзе [10]. По общим для индоевропейских языков словам восстанавливается гипотетическая пракультура индоевропейцев. Уникальность научного результата заключалась в том, что, как считает английский ученый Норманн Дэвис, общие – «индоевропейские» — компоненты в языках различных этносов стали формально-семантическим основанием для реконструирования некой культурной общности [6]. Все языки, принадлежащие к группе индоевропейских, утверждает ученый, восходят к общему языку (протоиндоевропейскому), на котором говорили в одном из районов Евразии пять тысяч лет назад. В. Пизани [13], исследуя языковой феномен «индоевропейства», приходит к убеждению, что индоевропейское единство явилось результатом языкового союза, в который входили как туземные языки восточной и средней Европы, а возможно также и примыкающей сюда части Азии, так и язык, прямым продолжением которого является санскрит и который я соответственно называю «протосанскрит».
Данный язык играл роль доминирующго языка в формировании вышеуказанного единства индоевропейских языков, что возможно сравнить с ролью латинского языка в формировании народной латыни. Скорее всего то был процесс колонизации со стороны завоевателей, которые принесли с собой новый жизненный уклад, новую технику и новый культурный тип и которые постепенно расселялись за пределами своей первоначальной области (как я полагаю, вблизи Черного моря и Кавказа), ассимилируя в культурном и языковом отношении автохтонные народности и предпринимая новые завоевательные походы с этими «санкритизированными народностями» [13, p. 138].
Теория-идея индоевропейского союза, подкрепленная фонологической концепцией Пражской лингвистической школы, восстановила недостающий, в силу объективных обстоятельств, сегмент в греко-римской лингвистической традиции, если ее сравнивать с индийской и арабской лингвистическими традициями. Импульсом к развитию индийского и арабского языкознания было обнаружение расхождения между языком священных текстов (Вед) и живыми разговорными языками, в первом случае, и между языком священной книги мусульман (Кораном) и современными живыми языками, а также диалектами арабского языка. И.А.Бодуэн де Куртене, соединяя в целостный дискурс культуры, оказавшие влияние на развитие лингвистики, предшествующую «грекам» культуру обозначает как «?» [3]. При анализе греко-римской языковедческой традиции обычно отмечают ее роль в развитии языковой культуры и языкового поведения этносов Европы и Евразии (системы письма, риторика, поэтика, стилистика, грамматика – праматерь всех европейских грамматик).
Особо отмечается, что в философских греко-римских трактатах оформляется философия языка, которая в других традициях, прежде всего в индийской и китайской, связывается с теорией именования: за именем признается магический, творящий, орудийный характер; имя предстает не просто как условное название предмета, а как то, что содержит правила обращения с предметом. Однако не обращается внимание на наличие некой асимметричности между исходными обстоятельствами, мотивировавшими «восточный» и «европейский» тип описания языка. В составе исходного «положения дел» греко-римской языковедческой традиции отсутствует «дом бытия» языка – текст: текст как сакральная секвенция (Веды), текст как священная Книга (Коран).
Приближение к исходной данности компонентного состава античной лингвистической традиции осуществляется для греко-римского языкознания (в отсутствии оппозиции «сакральный текст – профанная реальность») поэтапно: 1) происходит постижение на основе схемы «риторика-поэтика-стилистика» существа формообразующих процессов, четко отличающих все живое от всего неживого; реальные механизмы функционирования в живом формообразующих процессов обеспечиваются когерентными логиками [1]; 2) признается единство (когерентность) сознательного отношения к творчеству, воплощенного в теоретической рефлексии, и ориентации на стабильные правила, теоретически кодифицированные [2]; 3) декларируется в качестве оптимально приемлемого принцип грамматического описания и истолкования природы человеческого языка; 4) признается существование более, чем одного формообразующего процесса: наравне с формообразующим процессом, кодифицируемым латинским языком, выделяется формообразующий процесс, регулируемый санскритом, как следствие, констатируется факт существования «санскритизированных народностей», реальность которых моделируется языковой системой текста; 5) оформляется самостоятельный раздел языкознания «индоевропеистика»; 6) создается фонологическая концепция Пражской лингвистической школы, доминирующим мотивом которой становится принцип асимметрии (Н.С.Трубецкой); 7) формулируется идея индоевропейского языкового союза (Н.С.Трубецкой), единство (когерентность) которого конституируется сетью изоглосс (В.Пизани).
Принципиально значимой семиологической концепцией идеократического и геополитического толка, развивающей «поворотные» постулаты концепции Ф. де Соссюра, становится социально-философское учение «феноменологически обостренного восприятия времени» [8] – учение о России-Евразии как особом географическом и культурно-историческом мире (Н.С.Трубецкой, Г.В.Флоровский, П.Савицкий). В соответствии с позициями евразийства народы Евразии в процессе экспансии восточно-славянской культуры обретают целостность, геополитическое самосознание и государственность. Принципиально значимой аксиологической надстройкой евразийского базиса представляется формирование идеи о перспективном этнопсихологическом евразийском типе.
Семиологическая евразийская концепция по экспансионистскому мотиву является идеологическим продолжением процесса латинизации мира (отождествляемой и с модернизаций, и с унификацией), по мотиву этнопсихологического типа повторяет позицию немецкой романтической школы ХIХ в., выделившей арийский психотип. Концепция индоевропейского языкового союза становится для Н.С.Трубецкого, одного из идеологов евразийства и пропагандиста принципа асимметрии в развитии естественного языка как живого организма, логическим завершением целостного учения о тектонике человеческого общества как сообщества языкового.
Организующими моментами этой социолингвистической теории общества следует признать: 1) признаки изменения языковой системы, качественно-количественные сдвиги могут быть выявлены с помощью категории симметрии-асимметрии. Признание подобной категории в качестве интерпретирующей влечет за собой признание того, что преобразования системы могут происходить во времени и пространстве, сопровождаясь изменениями «мотива»; 2) по степени совмещения объектов по отношению к заданному классу преобразований все явления симметрии подразделяемы на цветной (асимметрия) и нецветной (симметрия) типы. Если для языковой системы признается цветной тип, то для геополитической – нецветной. Нецветная симметрия, связанная с парными образами и парными сценами, сопряженными по сходству, в концепции Н.С.Трубецкого представлена парным эйдосом «Россия – Евразия»; 3) единство индоевропейского языкового союза обеспечивается сетевой структурой его самого и «санкритизированных народностей», внутренней формой санскрита, содержащей основные черты мыслящей материи индоевропейского союза, и кириллической графической системой, моделирующей пропорции взаимодействия в слове сакрального (истины) и профанного (повседневной реальности).
Оформление концепции индоевропейского языкового союза совпадает по времени с воскрешением в 60-е годы ХХ в. американским литературоведом И.Хассаном термина «постмодернизм» для описания некоторых новых веяний в американской литературе: в прозе – У.Берроуз, Дж.Барт, Т.Пинчон, в художественной критике — Н.О.Браун, С.Зонтаг, Дж.Кейдж. Концепции постмодернизма в некоторых ее вариантах сближается с концепциями постиндустриального общества. Ф.Джеймисон, классифицируя позиции завязавшегося в 70-е годы ХХ в. спора о постмодернизме, исходил из того, что этот термин обозначает эпоху истории западной цивилизации, идущей на смену так называемому «новому времени». Таким образом, в 60-70-е гг. ХХ в. на смену логике языкового рационализма «нового времени» приходит логика языкового союза, или логика сетевой культуры ментальной коммуникации, на смену нарративу Просвещения и нарративу духу — господствующих нарраций модернизма — приходят стратегии «деконструкции».
Координирующая языковедческая дихотомия – бинарная оппозиция – «диахрония – синхрония» становится неактуальной, поскольку а) реальность признается не реальностью бытия, а результатом определенных философских практик; б) история мыслится как логическая схема, прилагаемая к реальности «задним числом»; в) любой предмет воспринимается как «продукт времени и случая»; г) центральными оказываются понятия изменения, ситуативности, сингулярности единичного явления. Господствующей формой власти в современных западных обществах, по утверждению М.Фуко, является биовласть [12]. Биовласть функционирует посредством исповедальных и дисциплинарных практик, посредством которых человек «очеловечивается». Подобные практики вводят в коммуникативный обиход общества сакральный текст (книгу), а текстологическая версия постмодернистской философии становится одной из доминирущих, оперируя такими постмодернистскими концептами, как «письмо» и «текст».
Список литературы:
- Акчурин И.А. Причины телеономические и формообразующие: первые шаги в рациональном понимании // Причинность и телеономизм в современной научно-естественной парадигме. М., 2002. С.39-51.
- Античная поэтика. М.; Наука, 1991. − 256 с.
- Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. − М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. — 391 с.
- Булыгина Т.В. Пражская лингвистическая школа // Основы структурализма. – М.: Наука. − С.46-127.
- Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М. Прогресс, 1993 – 501 с.
- Дэвис Н. История Европы.– М.: ООО «Издательство АСТ»; ООО «Транзит книга», 2004. – 944 с.
- Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.
- Степун А.Ф. Миросозерцание Достоевского // О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов.– М.: Книга, 1990. − С.332-351.
- Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М.: Издательство иностранной литературы, 1960. – 372 с.
- Трубецкой Н.С.. Мысли об индоевропейской проблеме // Трубецкой Н. С. Избранные труды по филологии. − М. Прогресс, 1987. − С. 44-59.
- Узоры симметрии; ред. Сенешаль, М.; Флек, Дж.; Изд-во: М.: Мир, 1980. −272 с.
- Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. — СПб.: A-cad, 1994. – 405 с.
- Pisani V/ Entstehung von Einzelsprachen aus Sprachbunden. «Kratylos», XI, H. 1966. Цит. По: Макаев Э.А. Общая теория сравнительного языкознания. М. ; Едиториал УРСС, − 224 с.[schema type=»book» name=»ИДЕИ ЕВРАЗИЙСТВА В СВЕТЕ ЯЗЫКОВЕДЧЕСКОЙ ТЕОРИИ» description=»В статье идеи евразийства соотносятся с языковедческими концепциями: фонологической концепцией Пражской лингвистической школы, учение об индоевропейском языковом союзе, греко-римская лингвистическая традиция, семиологическая евразийская концепция, стратегия «деконструкции».» author=»Халина Наталья Васильевна» publisher=»Басаранович Екатерина» pubdate=»2017-03-20″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_30.05.2015_05(14)» ebook=»yes» ]