Русская Православная Церковь с 988 по 1589 годы входила в состав константинопольского патриархата в качестве метрополии. Каноническое основание зависимости русских от Константинополя обосновывалось решением IV Вселенского Собора, который предоставил епископу константинопольскому Понт, Азию, Фракию (фракийский диэцез включал народы Восточной Европы). Русская церковь зависела не только от константинопольского патриарха, но и от византийского императора. Все вопросы, касающиеся деятельности русской церкви разрешались императорскими распоряжениями (императорские хризовулы).
Высшая константинопольская церковная власть регулировала деятельность Русской Православной Церкви. Во-первых, она имела право изменения русского церковного устройства. В силу этого, в Константинополе издавались грамоты об учреждении новых митрополичьих кафедр на Руси с определением границ митрополий, о перенесении кафедры митрополита из одного города в другой, о возведении епископов в архиепископы. Кроме того, патриарх назначал и посвящал митрополитов в русскую церковь. Митрополит, присылаемый из Константинополя, рассматривался как экзарх или легат, уполномоченный от константинопольской власти, представляющий пославшего его патриарха, который, имея «попечение обо всех христианах, по всей вселенной находящихся, не может обходить лично все города и веси, а посылает своих представителей в разные части вселенной, в том числе и в русскую землю» [9, c. 34]. Из общего правила о замещении русской митрополичьей кафедры из Константинополя, до середины XV века, было несколько исключений, объяснявшихся разными историческими обстоятельствами, а не отказом Константинополя от своих прав. Например, Илларион в 1054 году был возведен в сан митрополита по решению князя Ярослава Владимировича, несмотря на то, что был русским. Подобная ситуация повторилась в 1147 году, когда Климент, также являясь русским, получил сан митрополита по указу князя Изяслава Мстиславича. Несколько другая ситуация произошла с митрополитами Кириллом II, Петром и Алексием, которые, являясь русскими, назначались по воле князя, но посвящались в Константинополе.
Патриархат осуществлял высший надзор за русской церковью и следил за положением церковных дел на Руси. Например, в патриаршей грамоте от 1354 года было отражено требование, согласно которому русский митрополит каждый год обязывался являться лично в Константинополь или присылать от своего имени уполномоченных [1, л. 7].
Во-вторых, патриарх разрешал различные церковные споры: религиозно-обрядовые – например, спор о посте в среду и в пятницу, если в этот день случится великий праздник; судебные – держать высший суд над заблуждающимися вместе с правом руководственных посланий, суд над русскими митрополитами по жалобам и обвинениям против них, а также по их спорам с епископами и князьями, и право суда над самими князьями (например, патриарх Филофей поддержал решение митрополита Алексия об отлучении от церкви тверского князя Михаила, поддержавшего литовского князя Ольгерда против московского князя Дмитрия Ивановича). Это право осуществлялось или непосредственно императором и патриархом, которые вызывали митрополита в Константинополь, или посредством специально уполномоченных экзархов. Двенадцатилетняя смута при великом князе Дмитрии Донском по поводу занятия кафедры митрополита доставила в особенности обильный материал для высшего константинопольского суда [7, c. 41].
В-третьих, за исключением права на получение денежных средств с митрополита, который в свою очередь собирал их с архиереев, а те, со своих епархий, за патриархом признавалось право ставропигии. Помимо этого, митрополит никогда не вел переговоры с папой римским или его представителями о соединении церквей, предоставляя им вступить в прямые сношения с Константинополем.
Таким образом, особенностью данного периода является то, что константинопольский патриархат, контролируя русскую митрополию, практически не регулировал миссионерскую деятельность русской православной церкви, которая постоянно осуществлялась как внутри, так и за пределами Русского государства по инициативе отдельных представителей церкви.
Новый этап в развитии законодательства, регулирующего миссионерскую деятельность Русской Православной Церкви в России, связан со следующим периодом в истории русской церкви – периодом патриаршества (1589-1721). В это время основными направлениями распространения православия стали Грузия, Казань, Сибирь и Карелия.
Грузия стала первым государством, где миссионерская деятельность Русской Православной Церкви приобрела правовые очертания. В 1589 г по просьбе самих грузин, к ним было отправлено четыре священнослужителя из Троице-Сергиева монастыря. Деятельность этих миссионеров на территории Грузии регулировало «Учительное послание патриархом Иовом написанное к грузинскому царю и к грузинскому митрополиту Николаю» [2, л. 1]. В этом нормативном правовом акте говорилось, что деятельность миссионеров должна ограничиваться изложением Символа Веры.
Особое внимание для распространения православного вероучения уделялось Казани, где проживало большое количество мусульман. С 1593 года миссионерская деятельность в Казани становиться организованной, а деятельность миссионеров регулирует «Приказ от 18 июля 1593 года царя Федора Ивановича казанскому воеводе» [3, л. 2], в котором воевода обязывался составить список всего православного населения Казани, с указанием лиц, не соблюдающих церковные предписания, а миссионеры должны были обратить их в веру. По «Приказу» в Казани создавалась церковь, которую обязаны были посещать все православные жители Казани. Митрополит Гермоген должен был лично контролировать их посещение и отмечать присутствующих, а отказывающиеся посещать богослужение без уважительной причины, подвергались епитимии и заключались в темницу. Также в «Приказе» указывается, что одной из функций направленных в Казань миссионеров было наблюдение за исполнением распоряжения о запрете строительства в Казани новых мечетей и закрытии всех существующих [3, л. 8].
Правовое регулирование в этот период получила, также, миссионерская деятельность в Сибири. Впервые права и обязанности миссионеров определяются «Царской грамотой Федора Ивановича об основании Тобольска от 3 июня 1587 г» [6, л. 4], где направленные из Москвы священнослужители должны были утверждать население города в православии, а на выделенные царским воеводой Чулковым средства построить храм, и крестить всех желающих сибирцев в православие. В 1602 г, по «Указу царя Бориса Федоровича об отправлении из Москвы в город Верхотурье девяти иноков», миссионеры обязывались обращать в православие местное население, записывать их на царскую службу приравнивая их к стрельцам, и выплачивать им денежное и хлебное жалование [6, л. 30].
Миссионерская деятельность в Карелии была осложнена тем, что последняя в рассматриваемый период входила в состав Швеции, где православие притеснялось. Царь Федор Иванович в 1591 году выступил против шведов, и отвоевал города Ям, Копорье, Ивангород. По «Указу царя Федора Ивановича от 18 апреля 1591 года об проповеди православия» [4, л. 21] в отвоеванные города отправлялось по три инока, которые должны были обратить местных лютеран в православие и построить церковь в каждом из городов. А в 1598 году при царе Борисе Федоровиче на этой территории была образована карельская епархия.
Дополнительной сложностью в распространении православия на новых территориях являлась недостаточная подготовленность миссионеров к проповеди религии. Кроме того, некоторые священнослужители, понимая, что отдаленность от центра влечет за собой ослабление контроля над их деятельностью, допускали «крайнюю невнимательность и пренебрежение к церковному богослужению» [13, c. 230]. Патриарх Гермоген получал жалобы, где описывались нарушения миссионеров. Ответом на них стало «Послание казательно ко всем людям, паче же священником и диаконам, исповедующим святую веру» [5, л. 8]. Данный документ стал руководящим в дальнейшей деятельности по распространению православия.
Важным документом, определившим основные элементы миссионерской деятельности в России, стал закон «О веротерпимости» 1689 года [10, с. 26]. В первой статье закона говорится, о возможности свободно выбирать себе веру и перейти в другое вероисповедание. Законом гарантировалась свобода проповеди, с оговоркой, что она не может осуществляться посредством обмана или насилия. По особому решению правительства данный закон мог терять силу и быть заменен специальным наказом, который предписывал воеводам следить за исполнением православным населением всех религиозных требований, а также за его переходом в другие религии на территориях, где православное население составляло абсолютное меньшинство [10, с. 27].
Законом оговаривались особые правила относительно новообращенных в православную веру. Священнослужители, осуществляющие миссионерскую деятельность, должны были следить, чтобы они посещали храм и, не реже одного раза в год, исповедоваться и причащаться. В случаях уклонения от исполнения этого постановления, им предписывалось сообщать вышестоящему духовному начальству, которое определяло наказание в соответствии с правилами церкви.
На присоединенных территориях миссионеры обращали в православие как отдельных лиц, так и целые семьи. В последнем случае, проповедники должны были исполнять статью 19 закона «О веротерпимости», которая предписывала родителям приводить на исповедь не реже четырех раз в год своих детей, достигших семилетнего возраста. Не исполнявшие этого требования подвергались «внушению от духовного и гражданского начальства» [10, с. 28]. Также на семье лежала ответственность за погребение умершего христианина, которого должны были хоронить, соблюдая все православные обряды (даже в случае, если остальные члены семьи не являлись православными). Наказание за несоблюдение статьи закона – арест на три месяца.
Важной составляющей закона являлось то, что по нему православное вероисповедание признавалось господствующим, все же остальные допускались только в случае их соответствия постановлению «О расколе и ересях» [10, с. 29]. В нем выделялось три группы религиозных организаций, подвергающихся действию закона: «организации обыкновенные, просто раскольники; опасные секты; запрещенные организации, благодаря их приверженности к изуверству и безнравственным действиям» [10, с. 30]. Приверженцы этих учений, согласно постановлению, подвергались ссылке на поселение [10, с. 31]. Указанные общества, опасаясь преследования, как правило, действовали на окраинах государства, миссионерам, сталкивающимся с ними, необходимо было незамедлительно сообщать о них вышестоящему духовному начальству. В случае промедления, священнослужитель наказывался денежным штрафом в размере 300 рублей [10, с. 34].
В интересах государства, было привлечение возможно большего числа лиц к православной вере, отсюда отдельная статья закона, определяющая наказание за препятствие в присоединении к православной церкви. Законом ответственность квалифицируется в зависимости от степени вмешательства в миссионерскую деятельность: угрозы в адрес проповедника, караются тюрьмой от 2 до 4 месяцев; насилие – от 1,5 до 2 лет [8, с. 53].
Закон подразделяет все существующие в России вероисповедания на три группы: православные, христианские, нехристианские. Каждая группа религий получает определенные ограничения в миссионерской деятельности. Из этого следует, например, что православные проповедники не имеют право, без письменного разрешения епархиального архиерея, обращать иноверцев в православие. При получении разрешения миссионеры должны действовать исключительно методом убеждения [8, с. 91]. Относительно остальных религий разрешенных в России (католицизм, ислам) проповедь среди населения не разрешалась, так как переход из православия в другую религию был запрещен, и допускался в исключительных случаях, по особому разрешению царя [8, с.99].
Закон «О веротерпимости» регулировал миссионерскую деятельность не только православной церкви, но и других религий. В общих положениях закона содержится определение понятия совращение – склонение к перемене религии при помощи активной деятельности, нравственного воздействия [8, с. 127]. Выделяется три вида совращения христианина: в нехристианскую религию, в христианское вероисповедование, в раскол. Причем большему наказанию подвергается не совратитель, а совращенный. Так при переходе из православия в нехристианскую религию, переходящий наказывается каторгой от 8 до 10 лет, в христианскую религию – ссылкой на поселение, в раскол – каторга от 12 до 15 лет, в то время как проповедник во всех случаях подвергается исправительному аресту до 12 месяцев [8, с. 143].
С конца XVII века в правовых источниках все больше уделяется внимание наказаниям, как в гражданских делах, так и в делах церковных, в том числе, им подвергались и участники миссионерской деятельности. В связи с тем, что верховная государственная власть близка в этот период с интересами православной церкви, то уклонение от исполнения церковных правил, карались государственными законами. Стоит отметить еще одно явление этого времени, объясняющее также указанным отношением государственной власти к церкви, царская власть выступала против нарушения церковного порядка не только со своими государственно-карательными мерами, но зачастую использовала церковные наказания. Церковь, со своей стороны, в большинстве случаев, практиковала применение светских наказаний.
Миссионерская деятельность регламентировалась наравне с другими сферами деятельности Русской Православной Церкви. К проповедникам и другим участникам распространения православия, новообращенным, в случае нарушения законов, применяли санкции. Преобладающее значение получили денежные взыскания. Они применялись за «специальное преступление, именно за блудодеяние» [12, c. 63], а также при отклонении от исповеди и причастия новообращенного. Штраф, налагаемый на уличенного – двойной подушный оклад.
Следующей применяемой санкцией стали телесные наказания. Сфера их распространения была в миссионерской среде достаточно специфичной, а именно, применялась к женам священнослужителей – миссионеров, в качестве крайней меры. Например, в предписании новгородского митрополита Макария, указывались случаи ее действия – «во время св. пения жены их учнут говорить и смеяться, в белилах ходить» – последствием такого поведения зачастую становилось «битье кнутом или палицами, чтобы на то смотря и другим чинить таких дерзостей было неповадно» [12, c. 153].
Крайне редко к проповедникам применялись наказания, которые могут быть названы, в собственном смысле, церковными – отлучение и анафема с одной стороны и церковное покаяние с другой стороны. Правовые акты различают определения понятий отлучение и анафема по сфере их применения. Анафема – церковное наказание, которое исключает верующего из среды членов церкви. Она распространяется только к определенной категории лиц – еретикам. Эта санкция предполагала специальный судебный акт. В то время как отлучение – церковное наказание, которое исключает виновного в несоблюдении церковных заповедей самим фактом недопущения в церковь. Отличительным являлся тот фактор, что имена преданых анафеме вносились в специальный список для провозглашения над виновными проклятия во время богослужения, преимущественно в неделю православия. В правоприменительной практике анафеме миссионеры не подвергались, в то время как отлучение являлось достаточно частой мерой. Случаем их действия являлись ситуации, когда священнослужители женились без церковного благословления. Виновных на время удаляли от церкви до их исправления и публичного покаяния [12, c. 172]. Существовало также понятие – малое отлучение – запрет в участии в общих церковных молитвах. Санкция применялась для смирения виновного.
Правовые источники изучаемого периода указывают на существование особых меры наказания для миссионеров – монастырское подначальство. Эта мере наказания схожа, по сути, с открытым церковным покаянием, с той лишь особенностью, что кающийся становился под контроль духовного лица «старца доброго» и на период исправления отправлялся в монастырь, где должен был «отработыть» свои проступки [11, c. 102]. Применялась санкция в случаях, когда священнослужитель отказывался отправляться на вверенную ему территорию для осуществления миссионерской деятельности.
Рассматривая государственное регулирование миссионерской деятельности Русской Православной Церкви в России, стоит отдельно отметить внутрицерковные правила как совокупность дисциплинарных мер против лиц, принадлежащих к клиру. В период патриаршества они начинают касаться и проповедников православия, к которым стала применяться практика временного запрещения (удаление от должности). Свидетельства о применении этого наказания можно встретить в постановлениях соборов русской поместной церкви, в грамотах русских патриархов [11, c. 124]. Данная карательная мера сводилась к запрету проведения священником богослужения и его участия в таинстве причастия.
Временное запрещение, в отношении лиц занимавшихся миссионерской деятельностью, редко встречалось в своем чистом, не смешанном с другими наказаниями виде, так как определялось, как правило, не только церковным, но и государственным регулированием. Оно назначалось епархиальной властью и, по сути, являлось исправительной мерой наказания, так как не лишало виновного духовного сана, а лишь понижало его. Данная мера наказания налагалась в случае, когда священнослужитель был в первый раз уличен в нетрезвом виде при выполнении своих миссионерских обязанностей. В случаях повторения этого правонарушения к виновному применялась более строгая дисциплинарная мера – удаление от должности (особого положения внутри церковной миссионерской структуры, например должность миссионерского старосты, либо перевод из одного места служения в другое, с худшими условиями пребывания). В случае неисправления миссионера, после вынесения ему более строго приговора, он предавался гражданскому суду и вследствие судебного приговора исключался из клира, что являло собой высшую меру наказания [11, c. 133].
Таким образом, правовое регулирование миссионерской деятельности началось в патриарший период. Оно было вызвано тем, что на данном этапе к России были присоединены обширные территории с многочисленным населением, исповедовавшим другие религии. С целью соблюдения интересов государства и во избежание злоупотреблений и нарушений со стороны миссионеров, их деятельность ставится под контроль и четко регламентируется. Недостатком большинства правовых источников митрополичьего периода являлось то, что они были созданы в рукописном виде, где изложение законов велось с авторскими вставками и могло не совпадать с оригинальным текстом. Произошедшие с 1589 по 1721 гг. изменения исправили этот недостаток патриаршим постановлением, который обязывал печатать все нормативные документы.
Список литературы:
1.Российский государственный исторический архив (РГИА). Фонд 797. Канцелярия Синода. Опись 16. Дело. 3.
2.РГИА. Ф. 797. Оп. 12. Д. 1.
3.РГИА. Ф. 797. Оп. 20. Д. 3.
4.РГИА. Ф. 797. Оп. 21. Д. 1.
5.РГИА. Ф. 797. Оп. 22. Д. 1.
6.РГИА. Ф. 797. Оп. 24. Д. 8.
7.Александров Н. Сборник церковно – гражданских постановлений в России, относящихся до лиц православного духовенства. – СПб: Типография штаба военно-учебных заведений, 1860. – 240 с.
8.Белогриц — Котляревский Л.П. Преступления против религии в важнейших государствах Запада. – Ярославль: Типография Г. Фолько, 1886. – 348 с.
9.Венизелос Е. Отношения государства и церкви. – М.: Новое издательство, 2008. – 172 с.
10.Горчаков М.И. Церковное право. – СПб.: Типо-Литография Бусселя, 1892. – 94 с.
- Суворов Н.С. О церковных наказаниях. Опыт исследования по церковному праву. – СПб.: Типография и хромолитография А. Траншеля, 1876. – 338 с.
12.Чернявский А. Религиозные преступления (из лекции Н.С. Таганцева). – СПб.: Типография Ю.А. Мансфельф, 1905. – 248 с.
13.Штутц У. Церковное право. – Ярославль: Типография Губерноского Правления, 1905. — 257 с.[schema type=»book» name=»СТАНОВЛЕНИЕ ОСНОВ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ МИССИОНЕРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В МИТРОПОЛИЧИЙ И ПАТРИАРШИЙ ПЕРИОДЫ» author=»Осьмакова Ольга Николаевна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-05-18″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 28.02.2015_02(11)» ebook=»yes» ]