УДК 81-22
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ И ИХ РОЛЬ В НАЦИОНАЛЬНО-СПЕЦИФИЧЕСКОМ ОТРАЖЕНИИ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА
Цаголова Татьяна Тамбиевна
Канд. фил. наук, доцент кафедры иностранных языков Горского Государственного Аграрного Университета, г. Владикавказ
АННОТАЦИЯ
В статье выявляется национальный характера фразеологии, её неповторимость в каждом языке, не исключающей, однако же, явных и многочисленных сходств, имеющих существенное значение не только для самой фразеологии, но и для общей и частной культурологии во французском и русском языках. Материалом исследования послужили фразеологические единицы русского и французского языков, содержащие компонент со значением цвета (белый, чёрный, красный). Исследование проводилось в синхронно-сопоставительном плане на материале фразеологических оборотов двух языков, которые отмечены существенными различиями как собственно языковой, так и культурно-исторической природы.
Ключевые слова: фразеология; фразеологический оборот; семантическая структура; схождения и различия; культурология; лингвокультура; окружающий мир.
ABSTRACT
The article reveals the national character of phraseology, its uniqueness in every language, nevertheless comprising obvious and numerous similarities that are essential not only for phraseology itself but also for general and particular culture studies in French and Russian languages. The research material was presented by phraseological units of the Russian, French and Ossetian languages , containing a component of a color signification (white, black, red). The study was conducted in a synchronous and comparative way based on the material of the phraseological locutions of the three languages, that are marked by significant differences of both actual linguistic and cultural-historical nature.
Keywords: phraseology; semantic structure; convergence and differences; cultural studies; linguoculture; the world.
Задачей данной статьи является изучение фразеологических образований с триадой (белый, чёрный, красный) цветообозначений французского языка в их проекции на те формально-смысловые аналоги, которые существуют в русской лингвокультуре. Особое внимание обращается на рассмотрение процессов моделирования окружающего мира при помощи фразеообразований.
Известно, что основателем особого направления, согласно которому язык формирует у каждого народа своё особое видение мира, является В. Гумбольдт. Неогумбольдтианцы, развивая идеи В. Гумбольдта, утверждали, что языки, различающиеся по словарному составу и грамматическому строю, являют собой своеобразный образ картины мира, слепок с мировоззрения говорящего на каком-либо языке народа. Любой язык – это процесс вербализации мира, осуществляемый тем или иным этническим коллективом, говорящим на этом языке. Разделяя это теоретическое положение, а также ряд других: 1) язык – это форма человеческого сознания, 2) язык – это непременное условие формирования и существования человеческого общества, его культуры и истории, хотелось бы, однако, отнестись с известной долей сомнения к тому, что язык является творцом действительности. Нет ли в этом утверждении явного преувеличения? Более рациональным видится мнение Б.А. Серебренникова, убеждённого в том, что язык является производным от коллективного сознания и действительности [13, с. 115]. Если воспринимать действительность, как это предлагает известный логик A.A. Уёмов, в виде мира вещей, их свойств и отношений (а в мир вещей включается и сам человек) [14], тогда тем более очевидной станет идея преувеличения, которая была только что отмечена. Язык не творит действительность – она объективна: он её отражает, познаёт, служит способом её моделирования коллективным сознанием. Сопоставительное изучение фразеологии допустимо строить на нескольких основаниях: 1) лексико-семантических, выявляющих лексический состав фразеологизмов и позволяющих вскрыть смысловое наполнение её единиц, 2) функционально-стилистических, определяющих сферу употребления фразеологических оборотов, 3) структурно-синтаксических, высвечивающих синтаксическое построение фразеологических образований. Нет, очевидно, сомнений в том, что самыми существенными параметрами оказываются первые два, которые и послужат основным ориентиром при описании конкретного материала. Из всех общеизвестных ныне понятий, принятых в изучении межъязыкового аспекта фразеологии – соответствия, подобия, аналоги, адекваты, параллели – мы выбираем в качестве наиболее нейтрального и обобщённого – понятие фразеологических параллелей, так как оно соотносится с остальными как целое и его части.
Французский и русский языки демонстрируют удивительную картину фразеологических совпадений, когда не только образ, но и лексическое наполнение и даже синтаксические структуры фразеологических речений максимально сближены или же их различия минимальны. Причём, нередко совпадают даже процессы переосмысления, формирующие тот или иной образ.
Это могут быть процессы сравнения и метафоризации. Приведём некоторые примеры упомянутых совпадений. Начнём конкретный разбор с адекватов. Такие сочетания, как mélancolie noire / чёрная меланхолия; magie blanche (noire) / белая (чёрная) магия; liste noire / чёрный список; marché noir / чёрный рынок; chauffer à blanc / довести до белого каления; hisser le drapeau blanc / выбросить белый флаг, то есть сдаться; misère noire / чёрная нужда; respecter les cheveux blancs / уважать, чтить седины; cousu de fil blanc / шито белыми нитками и т.д., отмечены: 1) совпадением структуры, 2) единством лексического состава, 3) создаваемым образом. В число полных адекватов можно включить выражения donner (laisser) carte blanche / дать карт бланш (в значении «предоставить полную свободу действий»), chemises noires / чернорубашечники, которые являются бесспорными кальками. Достаточно частотными оказываются во французском и русском языках фразеологические единицы, построенные, как сравнительные обороты: blanc comme neige / белый, как снег; blanc comme un cygne / белый, как лебедь. Фразеологические структуры blanc comme neige и blanc comme cygne требуют, однако, некоторых комментариев. Приведённые фразеологизмы французского языка располагают двумя значениями: 1) белый, как снег и 2) невиновный, с незапятнанной репутацией. В свете данной информации, становится очевидным, что русский аналог белый, как снег соотносится лишь с ближайшими значениями французских выражений, тогда как для их второго смысла более подходящими станут сочетание чист, как слеза; невиновен, как голубь. Следует упомянуть также и те структуры французского и русского языков, которые запечатлевают хотя и незначительные, но всё-таки ощутимые различия в восприятии двумя этносами неких реалий окружающей действительности. Человек без кровинки в лице видится французу белым, а русскому – бледным: blanc comme un mort / бледный как смерть: хотя образ сравнения – идентичен. Если же лицо такого человека сравнивается со стеной (чаще всего они выкрашены в белый цвет), тканью (полотном) или же саваном (он тоже из белого полотна), то фразеологические единицы французского и русского языков полностью совпадают по структуре, лексическому составу, образности и смыслу: blanc comme un mur / белый, как стена; blanc comme linge / белый, как полотно; blanc comme un linceul / белый, как саван .
Характерно, что во французской языковой культуре степень белизны чего-либо определяется также сопоставлением с воском или слоновой костью (хотя ни воск, ни слоновая кость не имеют собственно белого цвета) : blanc comme de la cire, comme l’ivoire. Эти выражения переводятся на русский язык композитом белоснежный, так как соответствующего фразеологизма того же лексического состава и той же структуры и образности в данном языке попросту не имеется. В речевой реализации русского языка, не имеющего соответствующих фразеологизмов, приведённые сочетания могут быть переведены в индивидуальном стиле бледный как воск, цвета слоновой кости Естественно, в индивидуальном речетворчестве системы естественных языков выражение любого цветообозначения может отражать все особенности личностного восприятия окружающей действительности. Например, у И. Бунина встречаем такое сравнение: «лицо у неё белое как кафель» [2, с. 200].
Прокомментируем фразеологизм talon rouge, которому в русском языке соответствуют метонимические обозначения а) красный каблучок, придворный в королевской Франции; б) человек, претендующий на хорошие манеры, франт. Метонимический перенос, обусловленный конкретным историческим фактом, дал французской языковой культуре целую совокупность других фразеологизмов, основанных на ключевом образе talon rouge: a) être talon rouge (быть изысканным в одежде, в манерах; быть повесой, распутником) и б) faire le talon rouge (строить из себя важного вельможу; подчёркнуто изысканно одеваться). Нетрудно заметить, что в русской языковой культуре отсутствуют соответствующие фразеологизмы. Сочетание красный каблук (красные каблуки) совершенно неизвестно носителю русского языка (имеется в виду фразеологическое, а не свободное сочетание: красный каблук, стоптанный, высокий, тонкий, красивый каблук и т.д.). И, хотя это выражение встречается в поэзии A.C. Пушкина (у поэта оно фразеологическое, некий фразеологический галлицизм), оно не стало достоянием русского языка и русской культуры.
Количество адекватных фразеологизмов французского и русского языков, построенных на триаде белый, чёрный, красный, сравнительно невелико. Относительно многочисленными представляются аналоги, за которые принимаются образования, отмеченные частичным несовпадением структуры, лексического состава, незначительными расхождениями в образности и отнесённостью к стилевому регистру: la boule noire lui tombe toujours / на него все шишки валятся. Различия коснулись, как видим, существительного boule, переводимого как шар, но ставшего в русском варианте шишкой и нейтрального по речевому регистру глагола tomber, обретающего в русском переводе просторечно-фамильярный оттенок валиться. Несовпадение стилистической отнесённости французских фразеологизмов и их русских аналогов — достаточно распространённое явление, ещё раз свидетельствующее о том, что два этноса по-разному членят и воспринимают мир в аспекте оценочных ориентиров в процессе его моделирования коллективным языковым сознанием. Например, фразеологизм n’être pas blanc, не сопровождаемый в словаре никакой пометой, переводится на русский язык двумя вариантами: один – с пометой «разг.» (иметь рыльце в пушку), другой – как арготический (влипнуть в историю, попасть в переделку, попасть в передрягу).
Целый ряд поэтических эвфемизмов французского и русского языков являют собой образчики фразеологических аналогов: passer l’onde noire / перейти в царство теней; le noir trajet / кончина; le noir rivage, les sombres rivages, les rivages sombres, le rivage blême, les sombres bords / берег Стикса, царство смерти; le noir séjour, le séjour infernal / царство смерти (ад); l’onde noire /река смерти, берег Стикса и т. д.
Отношения фразеологической аналогии слагаются также в оборотах merle blanc / белая ворона; regarder dans le blanc des yeux / смотреть прямо в глаза; faire la vie dure à qn / держать в чёрном теле; mettre des gants blancs / действовать с большой осторожностью, предусмотрительностью.
Хотелось бы обратить особое внимание на аналитическое сочетание nuit blanche, бытующее во французском языке в двух грамматических вариантах (в ед. и во мн. числе), обусловливающих два автономных содержания: 1) nuit blanche (ед. ч.) формирует смысл бессонная ночь, 2) nuits blanches (мн. ч.) соответствует известному нам понятию «белые ночи». Общеизвестно, что выражение белые ночи (чаще всего во мн. ч.) имеет хождение и в русском языке, соответствуя смыслу «светлые ночи в начале лета, когда вечерняя заря сходится с утренней, и всю ночь длятся сумерки». Следовательно, русское словосочетание становится аналогом французского аналитизма лишь в варианте его второго значения. Однако и первый вариант французского аналитизма имеет свой аналог в русском языке при условии, если в этом последнем выражение белые ночи подвергается вторичному переосмыслению, получая информативное содержание бессонная ночь. При этом следует уточнить, что употребление аналитизма белые ночи в значении бессонная ночь является результатом индивидуального речетворчества, сложившегося под очевидным влиянием французской языковой культуры. Вспомним, что в переводе на русский язык романа Дж. Лондона «Маленькая хозяйка большого дома» фигурирует выражение белая ночь (в ед. ч.), символизирующее бессонную ночь его главного персонажа [8, с. 104, 105].
Уместно вспомнить также и популярную повесть Ф.М. Достоевского «Белые ночи», название которой являет собой аналитическое сочетание. Причём, лексический смысл данного аналитизма слагается лишь на фоне всего содержания упомянутой повести: автор явно контаминирует оба переосмысления данного словосочетания, ведя речь одновременно о белых ночах Петербурга и о бессонных ночах влюблённого юноши. Приведённые примеры двух литературных произведений, воспроизводящих аналитизм белой ночи, свидетельствует о том существенном влиянии, которое оказывает французская языковая культура на другие этно- и лингвокультуры.
Материал французского и русского языков как предмет сопоставительного анализа подводит нас к убеждению, что в его интерпретации проявляются своего рода натяжки, неоправданно сближающие многие фразеологические образования. Например, аналогом французского оборота manger son pain blanc le premier считается русское речение сегодня густо, а завтра пусто. По всей вероятности, здесь наблюдается уже не аналогия, а простое подобие смысла, которое вписывается в обобщённое понятие параллелей. Вполне очевидно, что смысловая близость этих понятий (аналогия, подобие) уже a priori предполагает возможность субъективных восприятий и, следовательно, классификационных ошибок.
В качестве рабочей гипотезы примем следующее установление. Фразеологические аналоги должны обладать:
- единством структуры,
- узуальной частотностью,
- стереотипной комбинацией элементов, формирующих образность.
Подчеркнём, что сама образность может быть различной, так как она может строиться на неодинаковых реалиях, но комбинация элементов, участвующих в её формировании, должна быть тождественной в сопоставляемых языках. Так, например, синтаксические синтагмы «существительное плюс прилагательное» (merle blanc / белая ворона; loup blanc / матёрый волк); или же компаративные построения типа blanc comme un linge / белый как полотно с достаточной полнотой соответствуют перечисленным признакам, допускающим усматривать между французскими и русскими фразеологическими сочетаниями отношения аналогии. И если французу белый цвет видится романтичным, то русскому человеку столь же романтичным и благостным представляется розовый цвет. Учитывая единство структуры в таких, например, фразеологических построениях voir tout en blanc / видеть всё в розовом свете, мы вправе включить их в состав аналогов. Фразеологические обороты rougir jusqu’au blanc des yeux / покраснеть до корней волос; se regarder dans le blanc des yeux / смотреть друг другу прямо в глаза аналогичны во всех существенных признаках (структурная организация, общий смысл, значение взаимности во втором фразеологизме), кроме одного — реалий, формирующих образность: глаза / корни волос — в первом обороте и глаза / белки глаз — во втором. Но способ построения образности, комбинация слов — реалий в её образовании — одинаковы. Следовательно, есть все основания считать эти пары фразеологическими аналогами.
Бесспорными аналогами допустимо считать выражения с’est bonnet blanc et blanc bonnet / что в лоб, что по лбу, хотя трудно было бы увидеть между ними единство структурного порядка. Но настолько аналогичным представляется здесь способ порождения образности, что оба выражения производят впечатление подлинных аналогов. Явными аналогиями (в соответствии с упомянутыми условными критериями) отмечены фразеологизмы: dire blanc et noir / говорить то одно, то другое; passer du blanc au noir / бросаться из одной крайности в другую.
Многие фразеологизмы двух изучаемых языков не имеют своих аналогов в другой языковой системе, являясь достоянием какой-либо одной национальной культуры: dire tantôt blanc tantôt noir / быть непоследовательным; marquer d’un caillou blanc (или d’une pierre blanche) / отметить как радостное событие, отметить белым камнем; soldat de fer blanc / арго трусливый солдат, «дрейфун»; de but en blanc (врасплох, без подготовки); boule rouge (посредственная оценка на экзамене); красные дети (единственные сын и дочь); а жена не рукавица, — с белой ручки не стряхнёшь, да за пояс не заткнёшь; рубаха черна, да совесть бела; сказка про белого бычка.
Гораздо более обильными являются, как показывает обработанный материал, тот класс фразеологизмов, которые условно именуются параллельными. Параллельными фразеологизмами как достоянием двух языковых систем и неодинаковых этнических культур будем считать такие образования, которые отражают какую-либо одну ситуацию или же её отдельные звенья и обретают, таким образом, определённую степень информативного подобия. Все остальные существенные признаки сопоставляемых фразеологизмов (структурная организация, лексический состав, образность) не совпадают: nuit blanche / бессонная ночь; armé à blanc / вооружённый с головы до ног; machins noirs /мрачные измышления, страсти-мордасти; il fait noir comme dans un four / ни зги не видно; avoir des idées noires / быть в меланхолии. Характерно, что в русских образованиях, выступающих смысловыми параллелями французских речений, отсутствуют лексемы цветообозначений.
Хотелось бы обратить особое внимание на возможности обыгрывания фразеологических оборотов. Под обыгрыванием понимается в данном случае процесс умышленного разрушения «неразложимого по смыслу словосочетания или его неожиданное переосмысление» [17]. В подтверждение этой мысли учёный приводит такие примеры: в прозе А.П. Чехова обыгрывается фразеологизм «махнуть рукой», приобретающий существенно другую форму: «На свою неволю, он уже давно махнул лапкой». В сущности, обыгрывание фразеологизмов имеет нечто общее с некоторыми видами лексического перифразирования. Следовало бы при этом учесть, что многие фразеологизмы нередко в процессах обыгрывания утрачивают свой фразеологический характер (образность, устойчивость лексических компонентов, фиксированный порядок их следования, известную степень переосмысления) и вновь становятся свободными сочетаниями. Вспомним «Вассу Железнову» М. Горького, где автор с горечью описывает дикие нравы, царившие в купеческих семьях: юная Васса (ей было 19 лет и она была на девятом месяце беременности) должна было целовать ноги (пятки) своему мужу и даже облизывать его сапоги, если он, будучи пьяным, случайно их чем- либо обливал. Аналогичную ситуацию – распада фразеологизма – находим у A.M. Ремизова. [12, с. 39].
Две языковые системы (французская и русская), два типа мышления, анализирующие и синтезирующие мир в процессе его познания порождают такое переплетение фразеологических структур и присущей им образности, такой причудливый спектр сочетаемости их лексических составляющих и их результирующей многозначности, что создаётся целая сеть взаимных фразеологических переходов, сближающих или, напротив, дифференцирующих два языка. Приведём пример французского фразеологизма, уходящего корнями в устное народное творчество, но обработанного и введённого в речевой обиход Лафонтеном: montrer patte blanche со значением показывать пропуск, приглашение. И совсем уже в наши дни (конец XX века) в русском языке появилось фразеологическое выражение того же информативного смысла, но другого лексического состава и иной образности: дать белого барашка в бумажке (т.е. дать взятку). Во французской традиции blаnс ассоциируется чаще всего с другими реалиями, порождающими чисто галльские фразеологизмы, не имеющие ни многочисленных адекватов, ни аналогов в русском языке. В качестве образца своего рода дифференциаций французского и русского языков можно привести целый ряд выражений, подвергающихся осмыслению всего лишь как параллели: être réduit à blanc estoc / разориться дотла; réduire qn au blanc / довести до нищеты, пустить по миру; froid noir / собачий холод; avoir des foies blancs / сердце в пятки yшлo. Многие фразеологизмы французского языка не только лишены даже параллельных образований в русском языке, в основе которых лежала бы единая ситуация, по нередко их смысл передаётся на русский язык одним словом, но не фразеологической единицей: fils de la poule blanche / счастливчик; bête noire / пугало; habit noir / фрак, обыватель, мещанин, лжец, лгун; trait noir / вероломство.
Итак, фразеологические параллели между двумя языками проявляются там, где запечатлеваются единые для их носителей реалии быта, трудовой и эстетической активности людей, их психологических и, следовательно, поведенческих реакций. Сопоставление фразеологического состава с цветообозначениями (белый, чёрный, красный) французского и русского языков показало, что две языковые системы обладают очевидным подобием в видении мира и в способах его моделирования языковыми средствами.
Фразеология – это та сфера языка, в которой ярче всего просвечивает национальная самобытность народа, носителя этого языка. И, подобно тому, как язык неистощим в комбинировании и сочетании слов, он столь же неистощим в создании фразеологизмов. Практически все сферы человеческого бытия находят своё отражение в многочисленных и многообразных по структуре, лексическому составу, образности и стилистической функции фразеологизмах. Все правовые, этические, эстетические, трудовые, гражданские отношения людей в обществе подмечены и переданы фразеологическим составом языка (mariage blanc / фиктивный брак; travail noir / халтура, работа налево; marché noir / а) чёрный рынок; торговля из-под полы; b) спекулянт; série noire / детективные романы; saigner à blanc / обескровить, истощить; разорить, пустить по миру; чёрный рынок; чёрный юмор; белые пятна; чёрная работа и т.д.).
Любое состояние человека (от возвышенного до самого низменного) находит отражение в каком-либо фразеологизме (avoir des idées noires (быть в меланхолии, быть в мрачном настроении); être noir (быть пьяным); colère rouge (ярость); voir rouge (прийти в ярость, рассвирепеть: il voit rouge у него глаза налились кровью); se fâcher tout rouge (рассвирепеть, рассердиться, дойти до белого каления); чёрные мысли; чёрная неблагодарность; белая зависть, равным образом, как и его существенные физические признаки (voix blanche ( а) глухой, беззвучный голос (от волнения, страха, гнева и т.д.); b) бесстрастный, монотонный голос); белое лицо. Не оставлены в стороне и наиболее заметные традиции, исторически сложившиеся в каком-либо сообществе людей. Например, boule blanche / а) белый баллотировочный шар; b) хорошая отметка на экзамене; или canne blanche / а) ист. белый посох; согнанный с земли крестьянин; b) слепой. Подмечены и отражены глупые привычки людей la muraille blanche est le papier des sots (prov. белая стена — дуракам бумага), феномены природы geleé blanche (иней); белые мухи, признаки какого-либо временного отрезка (heure noire глухая ночь, поздний час), еда человека и его жильё (un petit blanc (прост, стаканчик белого вина); un rouge bord (разг. стакан, до краёв наполненный вином); красный угол.
Приведённые примеры фразеологизмов и их смысловых конструктов дают нам ясное представление о том, что нет ни одного аспекта общественной и частной жизни человека в его отношении к окружающему миру, который не был бы отражён и запёчатлён в каком-либо конкретном фразеологизме. При этом хотелось бы ещё раз обратить внимание на тот факт, что собственно национальный характер фразеологических образований устанавливает опосредованные соотношения между теми речениями, которые не совпадают в ближайших значениях, но прочерчивают определённые схождения своими периферийными смыслами. Например, на первый взгляд, французский фразеологизм balancer le chiffon rouge и русское речение «чесать языком» не имеют ничего общего. Между тем, более внимательное прочтение их смыслового содержания подсказывает нам, что второе значение французской единицы (первое — размахивать красной тряпкой, второе — трепать языком, трепаться) адекватно соответствует по смыслу русскому выражению чесать языком. «Ишь, вырядилась! — чешут языком бабы. — Мужика-то упекла, а она расфрантилась» [7, с. 55]. Заметим, что мотивация русского фразеологизма представляется гораздо более прозрачной, чем внутренняя форма французского оборота. В действительности, на каком основании появляется в нём представление о языке («трепать языком, трепаться»)? Предполагается, что это выражение могло возникнуть по сходству с корридой. Основой сходства здесь может выступить язык, имеющий розово-красный цвет. [1, С. 110]. Эта опосредованность значений и ассоциаций, в центре которых в обоих языках (французском и русском) находится одно и тоже слово langue / язык, порождает целую сеть других фразеологизмов с тем же опорным элементом, но чрезвычайно широкого смыслового спектра. Причём, доминируют те фразеологизмы, в которых смысловое подобие становится очевидным и без обращения к лексикографическим источникам.
Выражения avoir la langue bien / mal pendue и иметь хорошо / плохо подвешенный язык; avaler sa langue / проглотить язык, настолько тождественны, что производят впечатление калек.
Наряду с очевидным подобием, имеются также многочисленные случаи, когда какой-либо фразеологизм одного языка (русского или французского) остаётся без соответствующей пары в другом языке. Примером могут послужить выражения русского языка, не имеющие своих французских коррелятов: дать волю языку; найти общий язык или говорить на одном языке.
Итак, сопоставление совокупности фразеологических образований, структурированных на ключевых словах langue / язык (отправной точкой для наших размышлений послужило французское выражение balancer le chiffon rouge, коррелирующее с русским речением чесать, трепать языком) показывает, что два языка являют собой убедительную картину как явных сходств, так и столь же очевидных различий:
1) в способах вербализации окружающего мира,
2) в творческом мышлении, усилиями которого этнос постигает причинно- следственные связи между элементами окружающего мира,
3) в культурно-национальном мировоззрении, моделирующим языковым инвентарём его выразительных ресурсов картину окружающей действительности.
Фразеологическое пространство сопоставляемых языков – это чаще всего оценочный мир, в котором закреплены представления об определённой совокупности норм поведения человека в обществе или же принятых этим обществом стандартов человеческой активности в отношении нерукотворного мира. Материальным выражением оценочной коннотации фразеологизмов выступают лексикографические пометы. Наиболее частотными являются те, которые сигнализируют просторечно-фамильярную, арготическую или разговорную характеризацию какой-либо денотативной ситуации посредством конкретно имеющегося в языке фразеологизма.
В заключение подчеркнём уже сформулированный вывод о том, что фразеология двух сопоставляемых языков отмечена высокой мерой языкового и культурологического подобия. Причины подобия и общности заложены в ряде факторов, среди которых следует назвать:
- взаимодействие культур, обеспечивающее взаимные заимствования;
- существование единого источника, из которого различные этносы черпают культурологические ценности;
- единство принципов человеческого мышления;
- существование единых для человечества реалий его быта, трудовой и творческой активности, психологических и поведенческих реакций. Изучение параллельного фонда фразеологизмов очерчивает перспективы определения универсалий французского и русского языков на фразеологической основе.
Фразеологическая система – это национальный и общечеловеческий способ моделирования окружающего мира посредством материальных ресурсов какого-либо национального языка.
Список литературы
- Алимпиева Р.В. Семантическая значимость слова и структура лексико- семантической группы: На материале прилагательных-цветообозначений русского языка. – Л.: ЛГУ, 1986. – 182 с.
- Бунин И.А. Тёмные аллеи. – М.: Советская Россия, 1986. – 207 с.
- Гак В.Г. Русский язык в сопоставлении с французским. Изд. 3-е, исправленное. — М.: УРСС, 2004. – 263 с.
- Добровольский Д.О. Сопоставительная фразеология. Владимир: ВГПИ, 1990. – 79 с.
- Достоевский Ф.М. Бесы. – JL: Художественная литература, 1989. – 420 с.
- Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой телёнок. – М.: «Правда», 1987. – 689 с.
- Киреев Р.Т. Ровно в семь у метро: Рассказы и короткие повести. – М.: Московский рабочий, 1985. – 254 с.
- Лондон Дж. Собрание сочинений. Т. 12. – М.: Правда, 1961. – 104 с.
- Мокиенко В.М. Словарь сравнений русского языка. – СПб.: Норинт, 2003. – 608 с.
- Назарян А.Г. Словарь устойчивых сравнений французского языка. – М.: Издательство РУДН, 2002. – 334 с.
- Пушкин A.C. Сочинения в трёх томах. Т. 2. – М.: Художественная литература, 1986. – 527 с.
- Ремизов A.M. Повести и рассказы. – М.: Художественная литература, 1990. – 461 с.
- Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает её знаковым способом? // Роль человеческого фактора в языке. – М.: Наука, 1988. – 244 с. С. 70-86.
- Уемов A.A. Вещи, свойства и отношения. – М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1963. – 184 с.
- Универсальный фразеологический словарь русского языка. – М.: Вече, 2001. – 469 с.
- Французско-русский фразеологический словарь / Под ред. Я.И. Рецкера. – M.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1963. – 1112 с.
- Шмелёв Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. – М.: Просвещение, 1964. – 244 с.