Территориальные аспекты являются одним из ключевых в системе обеспечения устойчивого развития. Успешный переход к сбалансированному развитию страны обеспечивается во многом взаимосогласованностью ее отдельных частей: региональных и локальных систем и элементов. Несмотря на большое количество работ, рассматривающих проблему устойчивого природопользования на разных этапах исторического развития общества, многие теоретические и практические вопросы данной проблемы остаются актуальными и в наше время.
В настоящее время в пределах Байкальской Сибири существует несколько этнохозяйственных систем, базирующихся на системе традиционного природопользования. На территории Республики Бурятия проживает множество этносов, имеющих свои элементы традиционного использования природных ресурсов. В своей работе мы рассмотрим их на примере бурят, эвенков и русских старообрядцах – семейских.
Тунгусоязычные племена, поделенные на группы ламагиров, мурченов, ороченов относятся к старопоселенческим этносам на территории Байкальской Сибири. Следы их пребывания в исследуемом регионе датируются вторым и третьим тысячелетием до нашей эры. Непрерывное, но чрезвычайно разреженное расселение обусловлено типом традиционного эвенкийского хозяйства охотников-оленеводов. Объекты охоты – крупный мясной (лось и дикий северный олень) и пушной зверь (соболь, белка). Одомашненный северный олень разводился не на мясо, а исключительно в качестве транспортного средства. Эвенкийская семья была немногочисленна – в среднем 5-7 человек – и для ее транспортных нужд не требовалось много оленей. Небольшое стадо в несколько десятков голов могло вести полудикий образ жизни и паслись в тайге без пастуха, иногда уходя к диким оленям.
Граница между родовым хозяйством и миром тайги весьма условна. Жизнь семьи протекает не в стенах дома, она распределена по обширной территории средней площадью около 1тыс. км2. И охота, и оленеводство эвенков во избежание выбивания зверя в одном месте и потравы кормовых угодий, возобновляющихся очень медленно (десятилетия и столетия), требовали постоянных перекочевок. За весь годовой производственный цикл семья проходила замкнутый путь средней протяженностью 800 км. По всей территории в разных местах на высоких сваях строились крытые корьем бревенчатые лабазы, в которых хранились припасы для будущих перекочевок и зимней охоты. В целях сохранения угодий стоянки между перекочевками выбирались каждый год на новом месте, пока не исчезнут следы предыдущего
пребывания. Вся эта промысловая территория была закреплена за семьей и являлась частью наследственной территории эвенкийского рода.
Род состоял из нескольких десятков семей и владел частью тайги площадью 10-15 тыс. км2. Таким образом, каждая семья и каждый род должны были заботиться о возобновлении охотничьих и оленеводческих ресурсов на своей наследственной территории, т.е. сохранять и возобновлять естественное биологическое разнообразие тайги. Поэтому не могло быть и речи о разведении излишнего числа оленей или об избыточном отстреле дичи и пушнины, о добыче лишней рыбы – это нарушало баланс сил человека и природы и грозило многими голодными годами. В силу родовой экзогамии, территориальные соседи эвенкийского рода были ему родственны и образовывали некое подобие племени. Эта группа родственных родов наследственно владела территорией около 50 тыс. км2, что несколько больше территорий таких европейских государств, как Бельгия, Дания или Нидерланды.
Все в быту эвенков отвечало жизненному укладу таежных номадов. Жилище – крытый берестой, а зимой – шкурами чум. Такое жилище быстро устраивается, при перекочевках же перевозятся лишь шкуры. Берестяные лодки – типа байдарки, с двухлопастным веслом, которые легко переносятся через многочисленные излучины меандрирующих сибирских рек, сокращая путь на многие часы и дни. Осваивая свою наследственную территорию в течение поколений, эвенки, естественно, знали тайгу так, что могли предвидеть, в какое время года, даже в который день и час и в каком именно месте они встретят интересующую их добычу. Умение ориентироваться эвенков в тайге принесло им славу лучших проводников научных и поисковых экспедиций, что и понятно, поскольку эвенк-проводник ведет путешественника по своему дому – тайге, и знает этот дом так же хорошо, как знает свой дом европеец, когда показывает его гостям.
Огромное заселенное эвенками пространство Байкальской Сибири, присутствие в основном эвенкийской топонимики даже там, где ныне они не живут, – все указывает на большую древность этого этноса. Таким образом, охотничье-оленеводческий уклад эвенкийского таежного номадизма имеет возраст не менее двух тыс. лет, а в части охоты, которая в основном и сформировала баланс системы «человек – тайга», может иметь возраст девять тыс. лет и более.
В современных условиях эвенкийский тип природопользования переживает трудный период, который при неблагоприятном исходе может привести к его полному исчезновению. Эвенкийское хозяйство немыслимо без наличия естественных природных пастбищ. Активное преобразование ландшафта, связанное с добычей полезных ископаемых, частые лесные пожары отрицательно влияют на поголовье обитателей тайги. В связи с интенсивным развитием горно-добывающей промышленности (золото, нефрит, полиметаллы), пастбища, рыболовные и охотничьи угодья изымаются из сельскохозяйственного оборота, обширные территории подвергаются деградации.
В настоящее время в более упрощенном виде данный тип природопользования сохранился у родовой группы орочонов, проживающих в пределах северной части Республики Бурятии на территории Баунтовского эвенкийского района в с. Усть-Джилинда и Россошино [3].
Схожие черты в структуре этнохозяйственных систем есть и у бурят. Главным их занятием было скотоводство, являвшееся основным источником существования. Именно оно в Забайкалье в конце XIX века являлось одной из основных отраслей хозяйства и носило товарное направление.
Видовой состав скота у бурят в XIX – начале ХХ вв. соответствовал в основном формам животноводства, сложившимся на территории их расселения в период завершения формирования хозяйственно-культурного типа кочевых скотоводов. Сохранение подобного видового состава скота в течение многих веков в условиях хозяйственно-культурного типа отмечается исследователями и в других регионах Азии (в том числе у калмыков, тувинцев, киргизов). Это объясняется тем, что основные факторы, определяющие состав стада в рамках одного хозяйственно-культурного типа, существенно не менялись в течение длительного времени. В соответствии с видовым составом скота, обусловленным природно-климатическими условиями, сложившимися традициями, распределение скота осуществлялось между различными категориями населения. Немаловажную роль при этом играло и их имущественное положение. Большинство бурятских хозяйств, за исключением самых бедных, имело лошадей, крупный рогатый скот, овец и коз. В крупных кочевых хозяйствах были также верблюды. Полный «набор» животных всех основных видов буряты называли «табан хушуу мал» (скот пяти видов).
Буряты стремились содержать в стаде несколько видов скота. Это определялось желанием наиболее полно и рационально использовать природные пастбища, что возможно только при одновременном выпасе нескольких видов скота, и обеспечением скотовода одеждой, пищей, предметами домашней утвари.
Весь бурятский скот был местной породы, способный переносить холод, зной, недостаток кормов, находиться длительное время на подножном корму. Исключительно важное место в ведении скотоводства у бурят, как и у других скотоводческих народов, занимала работа по приему приплода. Например, окот овец начинался в апреле – мае. Бывали отдельные случаи рождения молодняка в марте, даже в феврале, или, наоборот, в июне. Большинство забайкальских бурят совершали две (зимник-летник), а наиболее зажиточные хозяева – четыре сезонные перекочевки по маршруту зимник-весенник- летник-осенник. Предбайкальские буряты, как правило, ограничивались двумя кочевками с зимников на летники и обратно. Сезонные перекочевки позволяли рационально использовать пастбища и сенокосные угодья, уберечь от потравы поля [1].
Продолжительность пастбищного периода колебалась от 207 до 243 дней в год. Хозяин должен был знать, где лучше пасти скот. Особенно внимательно буряты относились к выбору пастбищ для овец. В апреле и мае не рекомендовались высокие места, на которые их переводили, когда вырастала трава. В летнее время пасли овец на холмах и увалах. Осенью ни в коем случае не перегоняли овец с одного места на другое. Коровы же паслись без присмотра, сами выбирали места, где больше травы. Еще проще было с лошадьми. Табунные лошади круглый год паслись «вольны и не хранимы», добывая себе пищу из-под снега, даже из-под земли.
Техника ведения скотоводства включала ряд приемов, проверенных многовековым опытом. Весной скот выпасался в низких местах, где больше образуется проталин, а прошлогодняя трава, показавшаяся из-под снега, наиболее питательна. В летнее время пастьба велась на холмах и увалах, на северных склонах гор, где трава меньше выгорает. Осенью скот старались подолгу пасти на солончаковых местах, где у них заметно жирнее становилось мясо, у овец – длиннее и гуще шерсть. Зимой для освоения пастбища пускали сначала лошадей, которые легко разбивали твердый снежный покров, съедая верхушки травы. Хорошо выбивали ветошь и овцы. За лошадьми следовал крупный рогатый скот, который не мог разгребать снег копытами. Все эти технологии наносили минимальный вред окружающей среде. Наряду со скотоводством буряты занимались земледелием. Оно было больше развито в Предбайкалье, где имелись хорошие почвы и благоприятные климатические условия. Под поля обычно отводились участки на южных или юго-восточных склонах гор, в падях, где вероятность гибели посевов была минимальной. Буряты сеяли яровую и озимую рожь, в меньшем количестве пшеницу, овес и ячмень. Из крупяных культур в отдельных местах высевались просо и гречиха. Среди зерновых культур наиболее надежной, дающей хороший урожай, считалась яровая рожь (ярица). Озимая рожь также относилась к числу неприхотливых культур. При ее посеве тщательно обрабатывали почву, потому что на хорошо подготовленном поле озимая рожь была в состоянии сама бороться с сорняками, заглушая их густыми всходами. Качество ржаной муки высоко ценилось бурятами, она шла исключительно на выпечку хлеба. Для повышения производительности полей практиковалась прополка посевов, было развито орошение и удобрение полей навозом. Устройство оросительных систем было простейшим: в верховьях горных рек устраивались запруды, от которых к пашням прорывались длинные канавы.
В таежной и лесостепной зонах ограниченность сельскохозяйственных угодий и наличие полноводных рек привело к появлению утужной системы, а горный характер водных потоков способствовал уменьшению затрат на ее развитие. Утуги – это сенокосные места, которые расчищались, удобрялись, огораживались и орошались посредством канав, проведенных от родников, речек и рек. Наряду с орошением урожайности трав, утужная система гарантировала получение кормов для скота и способствовала осушению заболоченных мест, а в случае наводнений уменьшала неблагоприятные последствия этого явления.
Значительное место в хозяйстве бурят занимали охота, рыболовство, различные ремесла. Промысловыми являлись практически все дикие животные, обитавшие в местах расселения бурят: белки, дикие козы, зайцы, соболи, изюбры, лисы, медведи и т.д. Мясо некоторых животных употреблялось в пищу, шкуры и мех использовались для пошива одежды, обуви.
В настоящее время данный тип природопользования сохранился в некоторых селах Мухоршибирского (с. Хошун-Узур, Кусоты, Галтай), Бичурского (с. Шибертуй), Заиграевского (с. Ацагат), Еравнинского (с. Ширинга, Тулдун, Телемба) районов. Особо можно выделить территорию Окинского района, где традиционный тип природопользования сохранился практически без изменений [3].
Особый интерес для исследователей представляют вопросы традиционного природопользования своеобразной группы русского населения Байкальской Сибири – староверов или семейских.
Старообрядцы, или семейские, представляют собой своеобразную группу русского населения Забайкалья, сложившуюся под влиянием ряда исторических явлений и событий и сохранившую в своих обычаях и традициях образ «допетровской Руси».
В Забайкалье семейские расселены преимущественно по долинам рек Селенга, Хилок, Чикой и их притокам [3]. Между собой территории компактного проживания старообрядцев отличаются орографическими, климатическими и ландшафтными условиями. В соответствии с разнообразием природы и ее флуктуацией, а также уже имевшимся опытом экологической адаптации к микроэкологическим нишам семейские проявляли типичную многовариантность в адаптационных процессах. Старообрядцам приходилось затрачивать много сил и энергии на приспособление к природным условиям, что нашло свое отражение в специфических формах социокультурной адаптации – типе поселения, жилище, одежде, пище, в видах традиционного природопользования.
По словам самих местных жителей: «Русскому крестьянину-староверу, переселившемуся на новое местожительство, не на кого было надеяться, кроме как на самого себя. Он сам в одном лице был и пахарем, и агрономом, лесорубом и плотником, охотником и естествоиспытателем, пастухом и зоотехником, лекарем и костоправом, знатоком трав и лекарственных растений, ямщиком, огородником, знатоком календаря и духовным наставником. На новых местах он эмпирическим путем познавал почву, методом проб и ошибок выводил нужные сорта зерновых и огородных культур, при этом, не имея надежной гарантии в успехе». На новую родину семейские перенесли образ своей домашней жизни, дух, свои привычки, в то же время переняли некоторые черты хозяйствования у аборигенных этносов и сибиряков-гуранов. Переселившись в Байкальскую Сибирь, староверы оправдали возложенные на них надежды. Они скоро привыкли к суровой сибирской природе и очень высоко, по тому времени, подняли земледелие и другие отрасли сельского хозяйства.
Накопленный земледельческий опыт семейских, отраженный в их народном календаре, заслуживает изучения фенологами, метеорологами, астрономами и этнографами. Календарь семейских – локальный вариант общерусского народного календаря. Этнографический интерес к данной теме обусловлен значительной этнической спецификой семейских, научной актуальностью проблемы для изучения идеологии и общественной психологии старообрядцев Забайкалья. Изучение хозяйственной жизни и народного календаря семейских имеет познавательное значение и практическую пользу. Оно позволяет выявить многовековой народный опыт, сельскохозяйственную мудрость земледельца.
Локальные общины старообрядцев Байкальской Сибири в пределах Тарбагатайского (с. Десятниково, Большой Куналей, Куйтун), Хоринского (с. Хасурта), Мухоршибирского (с. Куготы, с. Шаралдай), Бичурского (с. Билютай, Новосретенка, Бичура) районов являются примером сохранения традиционного природопользования. В настоящее время имеет актуальность земледелие: выращивание зерновых культур, овощеводство и плодоводство; лесной промысел: обработка древесины, постройка домов, изготовление предметов быта и орудий труда; сбор дикоросов и кедрового ореха.
В последнее время роль подсобного приусадебного хозяйства возросла, жизненно важной стала необходимость выращивания картофеля, различных овощных культур, производство свинины, говядины как для собственных нужд, так и на продажу. Новый стимул получило развитие пчеловодства.
Не забыт опыт предков и в промыслах. С наступлением осени и зимы сотни промысловиков и любителей по-прежнему отправляются бить шишку на орехи, белковать, охотиться на соболя, колонка, зайца, копытных. Заготовители уезжают со всеми припасами на глухие таежные речки к своим зимовьям. Охотятся бригадами или группами в два-три человека месяца полтора – два. Неплохие доходы получают на заготовках и реализации пушнины, кедровых орехов.
Таким образом, основными ячейками, где формируется, хранится и трансформируется та или иная традиция, являются этнические общины.
В связи с этим комплексное исследование традиционного природопользования в этнохозяйственных системах различных территориальных образований становится актуальным в контексте разработки модели их устойчивого развития.
Переход к устойчивому развитию – процесс весьма длительный, так как требует решения беспрецедентных по масштабу социальных, экономических и экологических задач. По мере продвижения к устойчивому развитию само представление о нем будет меняться и уточняться, потребности людей – рационализироваться в соответствии экологическими ограничениями, а средства удовлетворения этих потребностей – совершенствоваться.
Поэтому ключ к устойчивому развитию лежит в совершенствовании управления природопользованием, экономикой и обществом на всех уровнях от локального до глобального.
Список литературы:
- Гончиков Ц.Д., Урбанова Ч.Б. Этногеографические основы сбалансированного развития национально-административных территорий: на примере Агинского Бурятского автономного округа: монография. – Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2007. – 148 с.
- Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – ТАНИС ДИ-ДИК, 1994. – 638 с.
- Урбанова Ч.Б., Бабиков В.А., Холбоева С.А. Этнохозяйственные системы локальных общин Республики Бурятия // Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Чернышевского. Серия Естественные науки. – Чита: Изд-во ЗабГГПУ, 2011 – С. 107-118.
- Урбанова Ч.Б. Этногеографические подходы к проблеме устойчивого развития в Байкальском регионе // Вестник Тамбовского университета. Серия: Естественные и технические науки. – Т. 18, вып. 2, 2013. – С. 706-710.[schema type=»book» name=»ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЭТНИЧЕСКОГО ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ (на примере Республики Бурятия)» description=»в статье рассматривается динамика сохранности видов традиционного природопользования этнических групп населения Азиатской России. Основным условием жизнеобеспечения любого этноса является характер природопользования, который тесно связывает его с определенным географическим ландшафтом. На примере локальных общин этносов Байкальской Сибири, проживающих в Республике Бурятия, рассмотрены условия сохранения традиционного природопользования и видов хозяйственной деятельности. » author=»Урбанова Чимита Болотовна, Бабиков Владимир Александрович» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-03-31″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_30.04.2015_4(13)» ebook=»yes» ]