СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕОНИМНЫХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ В РУССКОМ, КАЗАХСКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ

Введение

Образование слов, восходящих в своей основе к именам собственным – есть явление довольно распространенное во всех естественных языках. Именно эта словообразовательная продуктивность, а вследствие этого, и коммуникативная активность данного явления определила тему данной научной статьи.

Итак, языковой процесс, положенный в основу исследования в качестве его предмета, называется деонимизацией, а лексика, появляющаяся вследствие этого процесса, и представляющая собой объект изучения, именуется деонимной или деонимами. Особой чертой деонимизационного словообразования, по нашему многолетнему наблюдению, является то, что оно способствует становлению единиц, относящихся к различным номинативным частям речи. В результате вторичной номинации через посредство имен собственных появляется объемный пласт лексики, содержащий в своем составе имена существительные (субстантивы), имена прилагательные (адъективы), глагольные единицы, наречия (адвербы) и даже не номинативные слова типа междометий.

Учитывая объем одной статьи, остановимся на результатах исследования одной лишь частеречной категории – производных имен прилагательных. Было выявлено, во-первых, что деонимные прилагательные имеют свои особенности в словообразовании, при этом они не противостоят традиционным способам образования имен прилагательных в языках, а, практически, используют устоявшийся словообразовательный механизм деривации. Во-вторых, деонимные прилагательные наполняются необыкновенным смысловым содержанием, которое диктуется собственным именем в их основе. В-третьих, оним в основе деривата мотивирует основное функциональное предназначение дериватов, определяя их коммуникативную прагматику. Наконец, в-четвертых, относительная лексическая немногочисленность деонимных прилагательных не препятствует их легкому речевому воспроизводству в условиях разноструктурных языков.

Материалом для анализа послужил корпус деонимных производных, выбранных из словарей современного казахского, русского и немецкого языков общим количеством свыше 600 единиц. Корпус анализируемой лексики подразделяется на слова специального и общего значения. К первым относятся деонимные термины, ко вторым – адъективы с оценочным и признаковым содержанием.

Методика исследования была выбрана в соответствии с поставленной задачей и основной темой. Собранный фактический материал анализировался с позиций его структурных характеристик, выявления актуальных словообразовательных моделей, установления уровня мотивированности дериватов, изучения особенностей их семантики. Важным при этом было определить степень совпадения структурно-семантических параметров деонимных прилагательных в сопоставляемых языках и сравнить их коммуникативную продуктивность, которая напрямую зависит от их отражательной семантики.

Итак, перейдем к изложению материала. Адъективы относятся к лексико-семантическому классу предикатных слов, обозначающих непроцессуальный признак (свойство) предмета, события или другого признака, обозначенного именем. «Признается, что адъективы объединяются призначно-качественным значением, соответствующей ему морфологической категорией степеней сравнения, сопроводительно-характеризующей функцией (атрибуты при существительном и предикативы при глаголе)» [Эйхбаум, 1996, с.149]. Признаковые слова, как известно, не имеют денотата, а лишь сигнификативны. Адъективы соотносятся с денотатом через посредство детерминируемого им субстантива. По своему эмпирическому значению адъективы в речевой реализации соотносимы с другими частями  речи. Именно эта специфическая особенность деонимных адъективов важна для исследуемой лексики. Деонимные адъективы, сочетаясь с нарицательным именем, выполняют   атрибутивную функцию, а потому  в содержательном плане неразрывно связаны с детерминированным субстантивом. Зачастую можно говорить о функционировании идиоматических, либо устойчивых элементарных синтаксем, выраженных атрибутивной группой слов.

Морфологическая деривация адъективов специального значения происходит по словообразовательному типу [оним + адъективный формант соответствующего языка]. В русском языке в частности, одна из формул выглядит так: [(оним + суфф. –ск-) + апеллятив], ср: Абердин-Ангусская порода коров (от графства Абердин и Ангус в Великобритании); Александрийская бумага (от топонима Александрия); Броуновское движение (по имени английского ботаника Роберта Броуна); Брюссельская капуста (от топонима Брюссель); Букеевская орда (по имени казахского султана Букея Нуралимова); Каприйская школа (от названия острова Капри); Карасукская культура (от названия реки Карасук в Казахстане); Лиможская сталь (от топонима Лимож во Франции); рентгеновская спетроскопия (по имени немецкого физика Вильгельма Конрада Рентгена); Фаюмские портреты (от названия оазиса Эль-Фаюм в Египте) и т.д.

Отличительной чертой подобных деонимных атрибутных групп является их ярко выраженная неделимость, целостность семантики. Оним в основе сочетания создает мотив для словесного выражения, является, по сути, семантическим ядром, который аккумулирует целостную информацию об обозначаемом фрагменте из определенной сферы человеческого познания. В приведенных выше примерах, отражающих далеко не весь спектр подобных номинаций, отчетливо видно, что здесь присутствуют и история, и физика, и археология, и этнология, и металлургия, и биология, и медицина, и бумажная промышленность, и культура.

Включаясь в группу имени, деонимный адъектив сочетается с ним морфолого-синтаксическими средствами, как-то: согласуется в числе, роде и падеже и выполняет признако-определяющую функцию атрибута. Мы полагаем, что не ошибемся, если скажем, что  именно деонимный адъектив выполняет не только нормированную признаковую функцию, а дейктическую (указывающую на необычность обозначаемого объекта) и идентифицирующую (выделяющую обозначаемое из ряда других) функции. Эти функции заимствуются производной единицей от производящего онима и его специфической семантики в языке. Сказанное будет касаться и других словообразовательных типов в рамках деонимных атрибутных сочетаний. Таким образом, выше указанный формант способствует появлению в русском языке понятийных терминов в форме деонимных адъективно-субстантивных сочетаний.

К такому же результату приводит и формант, выражающий посессивность атрибута по отношению к апеллятивной части словосочетания. Категория посессивности (притяжательности) адъективов выделена в русском языке еще В. В. Виноградовым из-за их особых форм [1947]. Формант образования деонимного сочетания — [(оним + -ов/ев-) + апеллятив] – демонстрирует особую продуктивность, сравним: адамов грех (по имени библейского Адама); адисонова болезнь (по имени английского врача Т. Адисона); архимедова спираль (по имени древнегреческого ученого Архимеда); кесарево сечение (по имени римского императора Ю. Цезаря); сегнерово колесо (по имени венгерского ученого Я. А. Сегнера); сегнетова соль (по имени французского аптекаря Э. Сеньета) и т.д. В этом ряду замечаем, что наряду с  терминологическими выражениями присутствуют и выражения общего и неспециального содержания, как адамов грех, употребляющийся со смыслом «ослушание; слабость к соблазну».

Для терминологии активно функционирует формант [оним (в категории посессивности) + апеллятив]. Посессивность в русской морфологии выражается формоизменительными флексиями родительного падежа, ср.: Беркгаузена эффект (по имени немецкого физика Г. Г. Беркгаузена); Бехтерева болезнь (по имени советского врача В. М. Бехтерева); Бесселя уравнение (по имени немецкого астронома Бесселя); Сейферта галактики (по имени американского астронома К. Сейферта); Эйзенхауэра доктрина (по имени американского президента Д. Д. Эйзенхауэра) и т.д. Итак, деонимные адъективы русского языка используются как в общелитературном языке, так и в терминологии. Для них характерна атрибутивно-апеллятивная сочетаемость с репрезентацией единого неделимого смысла.

Для производства терминологических номинаций в качестве механизма переосмысления имени собственного в доминирующей роли выступает метонимическое сближение значений мотивирующей и мотивированной основ по логической смежности. Действующие при этом модели переноса сводятся в основном к двум направлениям: лицо (антропоним) ® результат деятельности лица; местность (топоним) ® предмет или явление, связанные с этой местностью.

В русском языке часто встречаются примеры идиоматизированных выражений с использованием реалий, относящихся к фондам мировой культуры. При характеристике поведения человека в социуме, оценке обстоятельства, состояний, жизненных интересов и т.п. человека оним в виде атрибута придает целостному выражению образность и стилистическую маркированность. Сравним, например:

— валаамова ослица (вслед за неожиданно заговорившей ослицей прорицателя Валаама в библейской мифологии): ирон. Неожиданно заговоривший, обычно молчаливый человек;

— валтасаров пир (по имени сына  последнего царя Вавилонии Набонида Валтасара, щедрый пир которого описан в библии) — «щедрый пир»;

— геркулесовы столпы (две скалы у Гибралтарского пролива, на африканском и европейском берегах, согласно мифу, воздвигнуты Гераклом и были, по представлению древних греков, «краем света») — «край света»;

— гордиев узел (по имени царя Фригии Гордий, который, согласно легенде, прикрепил чрезвычайно запутанный узел к дышлу колесницы; по предсказанию оракула, распутавший этот узел должен был стать властителем Азии, Александр Македонский вместо распутывания разрубил узел мечом) — «запутанное стечение обстоятельств»;

— данаев дар (легендарный деревянный конь, подаренный троянцам греками (данаидами), скрытый внутри этого коня отряд греческих воинов открыл ворота города своим войскам, и Троя была взята и разрушена) — «дар с предательским умыслом»;

— драконовы законы (по имени афинского архонта Дракона, который в 621 до н. э.  создал свод законов (первая кодификация афинского права), отличавшихся крайней жестокостью) — «жестокие законы»;

— эзопов язык (по имени древнегреческого баснописца Эзопа) — «тайнопись, иносказание, маскирующее мысль в литературе» и др.

Подобные выражения общего содержания опираются на метафорический перенос значений имени собственного на основе аналогии с тем, на что оно переносится. Выражения этого плана носят в целом оценочный характер, обнаруживают в описании определенных лиц, предметов или явлений действительности общие черты с исходным реальным именем или фактом.

В казахском языке деонимные адъективы демонстрируют по сути те же признаки, т.е. функционирование как на уровне общего словаря, так и терминосистемы. Дифференциация происходит в аспекте внутриязыковой морфологии. Адъективы терминологического порядка реализуются в сочетании с детерминированным апеллятивом так же, как и в русском языке с одной лишь разницей, что в условиях казахского языка действует формант [оним + апеллятив]. Посессивность речевой конструкции определяется формоизменительным аффиксом не  деонима, а апеллятива, ср.: адай жылқысы /от названия казахского рода Адай, использовавшего этот вид лошадей/, Беғазы мәдениетi /от названия горы Беғазы, у подножья которой археологи обнаружили следы этой культуры/, девон жүйесi /от имени английского графства Девоншир/, Лобачевский геометриясы /по имени русского математика Н. И. Лобачевского/, қаракөл елтiрiсi /от названия оазиса Қаракөл в Узбекистане, где выращена порода овец/, Мерке бұлақтары /от названия местности Мерке в Жамбылской обл. в Казахстане, где находяться подземные источники/, Оже эффектiсi /по имени французского физика П. В. Оже, открывшего физическое явление/ и др.

Посессивность может выражаться и эксплицитно путем аффиксации онимов, например: Әсет пен Ырысжанның айтысы /по именам казахских  народних певцов-импровизаторов — ақынов Әсет и Ырысжан/, Қасым ханның қасқа жолы /по имени казахского хана Қасыма, разработавшего свій законодательный устав/, латыштың қоңыр сиыры /от названия страны – Латвия, в которой выведена порода коров/.

Наряду с указанным типизированным формантом обнаруживаются и примеры собственно адъективных форм онимов в сочетании с апеллятивом: галламды металлургия /от старого латинского названия Франции  — Галлия/, алтайы қызыл /от названия гор Алтай/, вавилондық есеп /от названия древнего государства Вавилон/, Евклидтiк геометрия /по имени древнегреческого математика Евклида/.

Особенностью казахской онимной адъективации является присутствие в ней категории компаративности, которая выполняет оценочную функцию в общелитературном языке. Примерами таких репрезентаций смыслов ценностной картины мира являются следующие образцы, эксплицирующие морфологической аффиксацией компаративное содержание, например, «проявлять качества как у кого-то»: балуан Шолақтай /в честь знаменитого казахского борца Б. Б. Шолака/ «быть сильным как балуан Шолак», Қорқыт атам қобызындай /по имени легендарного казахского музыканта Қорқыта/  «рыдать как кобыз Коркыта», қыз Жiбек пен Төлегендей /по именам главных героев қазахского эпоса/ «быть как Жибек и Толеген», сайтанның сапалағындай /по названию нечисти в религиозном поверии/ «неожиданно как удар сайтана» и т.п.

В отличие от русского языка в казахском деонимном материале немало производных адъективов, не ограниченных синтагматическим значением атрибутивной группы, а представляющие собой самостоятельные лексемы. Это означает, что производные могут свободно функционировать в любом дискурсе, соизмеряясь с объемом сигнификации. В качестве иллюстраций продемонстрируем отдельные деонимные адъективы, маркированные разными формантами, придающими им различный спектр значения: адамгершiл «человечный», адамдай «как человек»,  адамсыз «безлюдный», галифелi «в галифе», еуразиялық «евразийский», құдайшыл «верящий в бога».

Таким образом, адъективы онимного происхождения в казахском языке маркированы спецификой морфологии так, что словообразовательные сегменты и словоизменительные морфемы определяют их основной смысл. В соответствии со значением словообразовательного форманта деонимные адъективы могут быть классифицированы как идентифицирующие номинаты в классе терминов и эмоционально-оценочные коннотативные лексемы в общей категории прилагательных.

Адъективы в немецком языке служат для выражения признаков и оценочной модальности в языковой картине мира. Значения адъективных производных имеют довольно широкое смысловое пространство, соотнесенное, во-первых, с определенными сферами деятельности человека, такими как  философия, политика  и др., во-вторых,  с общей детерминацией, касающейся вообще деятельности человека в объективной реальности.

При анализе общей семантики можно заметить некоторые тенденции, влияющие на формирование смысла адъектива. Имя в основе  предопределяет семантическую сферу деривата, т.е. мотивирует и семантически ориентирует деонимное прилагательное. В лингвистической литературе отмечено, что «мотивированным словом (или словом синхронически производным) называют такое слово, которое семантически (или синтаксически) формально выводится из другого слова…» [Улуханов, 1992, с.74]. Степень мотивированности производного определяется в результате сопоставительного анализа соотношений двух основ: производящей (в нашем случае – собственное имя) и производной (здесь — прилагательного). Среди образцов производных прилагательных немецкого языка превалируют односложные и многосложные лексемы, а не атрибутивные сочетания как в русском и казахском языках. Это объясняется общей тенденцией немецкого языка к образованию единых лексем путем сложения основ. Отсюда  сочетанию слов в русском и казахском языках противостоит одна производная лексема немецкого языка.

При анализе фактического корпуса  наметились следующие метафоро-метонимические параллели в становлении номинативного значения деонимного адъектива с превалированием морфологического сегмента —isch:

А) название местности (города), известной как родина определённых  текстильных товаров и изделий, переносится на эти товары и изделия  (Leon ® leonisch «металлические нити»; Tulle ® tüllartig «тюлеобразный»; Mossul  ® musselinen «из нежно сотканной хлопковой ткани»);

Б) личные имена и фамилии  схоластических философов, церковных реформаторов, библейских персонажей присваиваются адъективным дериватам, мотивируя их значение, которое подпадает под раздел религиозных значений (Paulus ® paulinisch «в соответствии с учением апостола Паулюса»; Luther ® lutherisch «лютеранский»; Simon  ® simonisch «по-симонски»);

В) в соответствии с учениями реально существовавших философов получают своё значение производные от имён этих философов, выражая фактически то же значение, что базовое имя (Hegel ® hegeljanisch «гегельский»; Marx ® marxistisch «марксистский»; Platon   ® platonisch «платоново»);

Г) прилагательные, образованные от имён и фамилий государственных деятелей, военачальников обозначают то, чем занимались и чем прославились личности, чьи имена мотивируют словообразование со значением «политика» (Machiavell  ® machiavellistisch «макиавеллистский»; Peron ® peronistisch «в духе Перона, авторитарно»);

Д) имена ученых: физиков, математиков,  библиофилов сыграли свою мотивирующую роль в значении производных от них прилагательных, которые в большинстве своём относятся к  научным терминам (Euklid ® euklidisch «евклидово»; Faraday  ® faradisch «фарадеево»; Grolier de Servieres  ® grolieresk «в виде единичного переплета из кожи с золотым и цветным шитьем»).

Приведенные деонимные адъективы демонстрируют наряду со специальным значением и общелитературную семантику. В некоторых случаях наблюдается  формальная вариативность лексики без последствий в значении (ср.: kalvinisch, kalvinistisch «кальвинский»; kartesisch, kartesianisch «декартовский»; sibyllerhaft, sibyllisch «как Сивилла»; simonisch, simonistisch «симонистский»). Но  есть  и вариативность с изменением семантики: saturnalisch «веселый» и saturnisch «божественный».

В лингвистическом плане для некоторых деонимных прилагательных характерна полисемия (ср.: spartanisch – 1. «касающийся Спарты», 2. «такой, что ставит требования к чьей-л. воле, энергии» 3. «простой, экономный, без претензий»). Отдельные прилагательные употребляются в устойчивых выражениях, например: laurentische Gebirgsbildung, lauretanische Literei).

Итак, в результате лексико-семантического анализа деонимных прилагательных мы можем  констатировать, что группа этих слов является в немецком языке не столь продуктивной и относительно малочисленной. Асимметричность частеречной категоризации в немецком языке с прерогативой субстантивации приводит к «бедности немецких относительных прилагательных» [Девкин, 1990:27]. В большинстве случаев они моносемантичны и узки в значении, поэтому зачастую могут быть в речи легко вытеснены синонимичным прилагательным из общей лексики.

Рассмотренные дериваты являются  вторичными, реально мотивированными производными. Намеченные ряды деонимных прилагательных остаются открытыми, т.к. пути их образования относятся к динамическим и подвижным процессам, которые в конечном итоге приводят к регулярному пополнению словарного состава новыми словесными знаками в виде деонимных адъективов. Отсюда можно с уверенностью заключить, что деонимизация является одним из показателей гибкости и креативной номинативности языка, осуществляющего роль посредника между реальным миром и воспринимающим его человеком.

Рассмотрим еще один аспект анализируемых единиц — их коммуникативную прагматику. Деонимная лексика из-за своей ономастической однозначной мотивировки в семантике может быть отнесена к  особому классу слов, которые содержат в своем значении элемент аффективности. В этой связи деонимы в языке и речи могут служить так называемыми «аффективными словами-интенсификаторами» [Вольф, 2002, с.43]. Под аффективностью мы, вслед за Е. М. Вольф, понимаем «степень оценочной заинтересованности субъекта» [там же].  По определению Ш. Балли, аффективность в общих чертах понимается как «естественное и спонтанное выражение субъективных форм человеческого мышления: она неразрывно связана с нашими ощущениями, желаниями, устремлениями и ценностными суждениями, являясь … внешним выражением интереса, который мы испытываем к реальной жизни» [1925, пер. 2003, с.98].

Слова аффективной оценки обладают особыми референционными свойствами: они предполагают презумпцию существования единичного объекта, который они оценивают. Оценку можно рассматривать как один из видов модальностей, который накладывается на дескриптивное значение языкового выражения. Как известно, в логике противопоставляют два основных типа выражения модальности – модальность de dicto  и модальность de re. В структуре de dicto модальный оператор приписывается предложению (суждению), в то время как в структуре de re модальность приписывает определенный признак вещи [Вольф, 2002, с.13].

         Рассмотрим реализацию в деонимной лексике обоих видов  модальности. Процесс производства деонимов, хотя и не имеет прямого выхода в речь, но активно участвует в создании элементов пропозиций, а значит, способствует речепорождению. Создание ценностной «картины мира» составляет, в сущности, основу смыслового содержания синтаксем с участием деонимных единиц.

Прагматический аспект в деонимных оценочных высказываниях, модальная рамка которых очерчена параметрами ценностной «картины мира», играет более важную роль, чем в других синтагмах, соотнесенных лишь с предметным миром. Так, например, при оценках, которые касаются описания различных состояний душевного потрясения человека (например, быть в опасности, страдать или умирать), ведущую роль играет «принцип щадящего эффекта»,  рассчитанный на передачу оценочной информации путем онимного кодирования значения. Поэтому для оценочных выражений характерны  наборы деонимных устойчивых синтаксем, имеющих целью смягчение  категоричности и эксплицитности высказывания. Это, своего рода, онимные перифразы эвфемистического плана или так называемые «гипостазы», по Ш. Балли [2003, с.111]. Под «гипостазами» понимается особая группа ассоциаций по смыслу. Чаще всего о них говорят, когда отдельное слово или группа слов, принадлежащих к некоторой лексической категории или части речи  употребляется вместо слова, принадлежащего к другой категории. В случае с деонимными выражениями речь идет о специальном (ономастическом) наборе лексем.

Модальная оценочность деонимных выражений и способность выступать как прагматический деинтенсификатор  особенно важны в ситуациях, характеризующихся как «критическая», например, связанных со смертью, в частности, с убийством. В коммуникативных актах, где требуется быть особенно осторожным с эксплицитными высказываниями, словесными «помощниками» в функции эвфемизмов могут оказаться именно деонимные выражения,

Сравнивая степени оценочности субстантивов и адъективов, Н. Д. Арутюнова высказывает следующую мысль: «Существительное ставит клеймо, запечатлевает человека. Это приговор. Назвать значит обозвать. Прилагательное же – характеристика, и она может отрицаться» [1999, с.63]. На наш взгляд, деонимная лексика независимо от ее частеречной отнесенности демонстрирует оценочность в равной степени. Это обусловлено ее особым этимоном в виде имени собственного, имеющего в речи уже закрепленный стандарт оценки через денотат, т.е. носителя имени.  В этом заключается особенность лексического значения деонимов. Прагматические оценочные эффекты деонимов не могут быть сравнимы с другими языковыми средствами. Например, мудро принятое кем-то решение, чей-либо правильный  признак характера квалифицируется в немецком и русском языках выражениями, связанными с именем израильско-иудейского царя Соломона, по библейскому преданию, очень умного человека: salomonisches Urteil, salomonische Weisheit (Соломоново решение, Соломонова мудрость) – «мудрый приговор, мудрое решение», «мудрость»; в казахском языке умный человек сравнивается с древнегреческим философом Платоном: Аплатондай ақылды. В основе выражений может лежать реальная и нереальная (мифологическая) персона, представляющая своим энциклопедическим содержанием некий квант закрепленной за ней информации, поэтому использование вместо целого текста скрытой за словом информации выступает один деонимный знак и тем самым способствует необходимому эффекту высказываний. То же наблюдаем в немецком рreußischblaue Farbe, означающем темно-синий, почти черно-голубой цвет, который впервые был получен в Берлине, столице бывшей Пруссии. Нет сомнения, что в семантике дериватов оценка сочетается с интенсификацией, а эмотивный аспект (ориентировка на субъект или конкретный объект) выступает на первый план.

В форме de re оценочное выражение реализуется через прилагательные. Прилагательные, выступая синтаксически и семантически в атрибутивной функции, образуют на уровне синтагмы атрибутивно-субъектные, номинативные по своей сущности сочетания слов, выражающие всевозможные характеристики – предметов, лиц, фактов, состояний, отношений, событий. При исследовании аффективных прилагательных был установлен ряд специфик их синтаксиса и семантики [см.: Milner 1978; Elliot 1974]. Например, установлен факт, что эти слова не сочетаются с интенсификаторами (например, такими словами как очень/не очень). Действительно с деонимом интенсификатор никак не сочетается: (очень) соломоново решение. Это касается материала всех трех языков, ср.: нем. (sehr) europäisches Land; каз. (өте) еуропалық мемлекет. Класс представляемых адъективов является семантически и структурно особым из-за присутствия в нем реального имени собственного, накладывающего решающий признаковый отпечаток на смысл дериватов, напр.: нем. timonisch handeln – (вслед за образом легендарного Афинского мизантропа Тимона) «действовать человеконенавистнически» или говорить менторским тоном — (по имени Ментора, друга Одиссея, учителя и воспитателя его сына) «говорить нравоучительным тоном».

Семантическая связь оценочности и признаковости деонимных адъективов строится на базе аспекта оценки, определяющего признаки объекта, по которым он оценивается. Оценочное значение деонима содержит в себе “факультативный элемент” – “мотивировку сравнения” (термины Е. М. Вольф). В качестве интенсифицирующей мотивировки оценки выступает в деониме его онимная основа. В оценочном значении качества предмета при помощи, к примеру, образца neapelgelb происходит подспудное, на уровне ментальности, мотивирующее сравнение – не просто желтый цвет, а желтый как та краска, которая произведена в Неаполе, т.е. в тонах от светлого до оранжево-желтого; а в алтайы қызыл обязательно присутствует мотивирующий элемент сравнения качества красного цвета именно с окрасом алтайской лисицы, т.е. желто-красный. Немецкие прилагательные tizianblond «красновато-желтый» и tizianrot «медно-красный, с оттенками от золотого до коричнего красного» образованы и практически мотивированы именем итальянского художника Тициано Вецели, картинам которого особенно характерны такие цвета.

Таким образом, оним в основе атрибута создает специфические мотивы значений, требующие определенных объемов культурных и специальных знаний.  Этим, по-видимому, объясняется факт  относительной малочисленности отонимных прилагательных. Оценочная семантика деонимных адъективов усиливается классифицирующим конкретным фактом мотива оценки. Как видим, аффективно-оценочная, эмотивная структура деонимного адъектива, впрочем как и всего корпуса слов, восходящего к ономастическому лексикону, достаточно сложна в интенсиональном мире.  Тем не менее, деонимная лексика в ее прагматическом объеме значения является одним из нетъемлемых компонентов формирования лексических параметров ценностной модели мира. У этой лексики имеется свое место и свое, только ей предназначенное смысловое пространство аффективной оценки.

Список литературы:

1. Эйхбаум Г.Н. Теоретическая грамматика немецкого языка. Санкт-Петербург, 1996.- 275 с.
2. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., Л., 1947. М.: Высшая школа, 1986.- 639 с.
3. Улуханов, И.С. О степенях словообразовательной мотивированности слов // ВЯ. 1992.- №5.- С. 74-89.
4. Девкин В.Д. Контрастивная лексикология // Конфронтативная лингвистика. Киев: Лыбидь, 1990.- С. 25-38.
5. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 2002.- 261 с.
6. Қазақ тiлiнiң түсiндiрме сөздiгi.- 1-10 Т. Алматы: Ғылым, 1974-1986
7. Советский энциклопедический словарь. Ред. А.М.Прохоров. М.: Советская энциклопедия, 1990.- 1630 с.
8. Das große Wörterbuch der deutschen Sprache. Mannheim-Wien-Zürich: Dudenverlag, 1981.- Bd.1-6.
9. Балли Ш., Язык и жизнь (Женевская лингвистическая школа). Пер. с франц. М.: Эдиториал УРСС, 2003.- 232 с.
10. Девкин В.Д. Очерки по лексикографии. М.: Прометей, 2000.- 395 с.
11. Ивин А.А. Основания логики оценок. М., 1970
12. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999
13. Milner J.C. De la syntaxe à l´interpretation: Quantités, insultes, exclamations. , 1978
14. Elliot D. Toward a grammar of exclamations. Found. Lang, 1974.- vol 11.- №2[schema type=»book» name=»СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕОНИМНЫХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ В РУССКОМ, КАЗАХСКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ » description=»Статья посвящена анализу деонимных прилагательных в русском, казахском и немецком языках. Деонимные прилагательные имеют особый словообразовательный механизм, который однако не противостоит традиционным способам образования прилагательных в языке. Эти языковые единицы отличаются своим смысловым содержанием, которое восходит и мотивировано именем собственным в их основе. Деонимный словарь с его прагматическим объемом семантики привлекает внимание как один из интегральных лексических компонентов формирования ценностной картины мира.» author=»Бижкенова Айгуль Ермековна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-01-10″ edition=»euroasia-science.ru_29-30.12.2015_12(21)» ebook=»yes» ]