РАСПРОСТРАНЕНИЕ И ВЛИЯНИЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КИТАЕ (1900–1960 гг.)

Чтобы представить ситуацию русской литературы в Китае в первые 60 лет XX столетия, мы должны обратиться к исследовательской литературе. Русская литература в Китае давно стала предметом научного интереса. К этому вопросу обращались русский исследователь В. Третьяков [11], израильский исследователь Марк Гамза [11], но более обстоятельно этот вопрос рассматривался китайскими исследователями, такие как Лу Синь (鲁迅) [6], Чжэн Тиву (郑体武) [14], Пин Баосинь (平保兴) [9], Чжу Цзинюй (朱静宇) [13], Юань Диюн (袁荻涌) [18], Лю Вэньфэй (刘文飞) [7], Чэн Цзяньхуа (陈建华) [16], Дунь Сяо (董晓) [4, 5], Чэнь Цзин (陈静) [15], Ву Чуньлань (吴春兰) [3], Шэнь Сиян (沈喜阳) [17], Цзя Минчжи (贾明志) [12], Ван Цзечжи (汪介之) [2] и др.

По свидедельству известного китайского ученого-русиста Лю Вэньфэя, начиная с первых китайских переводов русской классики, до сих пор русская литература в Китае имеет более чем вековую историю [7]. За первые 60 лет XX в. русская литература значительно повлияла на китайских читателей, в частности китайских писателей.

По исследованию русского ученого В. Третьякова [11], если не считать переложений на китайский трех басен Крылова в 1900 г., то первым произведением русской литературы, переведенным в Китае в 1903 г., стала «Капитанская дочка» А. С. Пушкина (ранние переводные названия – «Русская романтическая история» («俄国情史») и «Записки сна бабочки» («花心蝶梦录»). По статистике китайского исследователя Юань Диюна [18], после 1907 г. количество произведений русской литературы в Китае увеличилось, большинство из них – переводы произведений Л. Н. Толстого, больше 30 книг писателя на китайском языке вышло в свет [Там же, с. 74]. Помимо того, тогда появились в Китае и произведения М. Ю. Лермонтова, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, А. М. Горького, А. И. Куприна, Ф. К Сологуба и др. Первыми переводчиками русской литературы были основоположники современной китайской литературы. Лю Вэньфэй так оценил: Писатель Лу Синь был не только первопроходцем перевода и исследования русской литературы, но и первым ее распространителем в Китае, он увидел уникальные эстетические ценности русской литературы и предоставил русской литературе высокую оценку [7]. Как показало исследование Юань Диюна, в знаменитом литературном трактате «О силе романтической поэзии» («摩罗诗力说», 1908) Лу Синь представил А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и Н. В. Гоголя, оценки Лу Синя трем писателям представляли собой высочайший уровень исследования русской литературы в Китае того времени [18, с. 76–77]. Конечно, кроме Лу Синя в самом начале XX в. дали высокие оценки русской классике и многие другие китайские интеллигенты.

Однако, в сущности, лишь с периода «Движение 4 мая 1919 г.» русская литература по-настоящему вошла в китайские интеллигентские круги и начала оказывать влияние на китайкую литературу [3, с. 1]. В. Третьяков отметил, что переводческий бум начала 1920-х гг. был связан с «Движением 4 мая 1919 г.», которое объявило о начале «новой культуры» и частью идеологии которого было чтение зарубежной литературы [11]. По статистике «Новой китайской литературы – библиографии серии переводной литературы» («中国新文学大系·索引·翻译编目», 1936), подчеркнул Пин Баосинь, в течение 1917–1927 гг. среди переводной литературы число русской литературы достигло 93 книг, составило треть от общего количества зарубежной литературы и занимало первое место [9, с. 89]. С тех пор переводная литература, особенно русская переводная литература стала активным участником культурной жизнии и красивым литературным пейзажем в Китае.

Большинство китайских исследователей уделяется больше внимания периоду после «Движения 4 мая 1919 г.». Они полагали, что русская классика повлияла на творчество некоторых китайских писателей. Яркие примеры: «Записки сумасшедшего» («狂人日记», 1918) Лу Синя подражали одноименному произведению Н. В. Гоголя; пьеса «Гроза» («雷雨», 1933) Цао Юя (曹禺) была создана под влиянием «Грозы» А. Н. Островского. Но в некотором смысле, по мнению китайских исследователей, такое «подражание» для новой китайской литературы оказалось полезным. Китайские литературоведы, говоря о культурном наследии «Движения 4 мая», отмечали, что на его формирование оказали влияние немецкий марксизм, французские идеи гуманизма и русская литература [11]; и подчеркивали, что роль русской литературы в развитии китайской мысли, культуры того времени, была более значимой, чем в 50 гг. ХХ в. [Там же].

Если 1949 г. считается точкой границы истории Китая, то этот год также может рассматриваться как исторические вехи русской литературы в Китае, так как с того времени изменились условия для распространения русской литературы.

В первую очередь, с одной стороны в середине XX в. китайская переводческая деятельность русской литературы продолжила традицию в первой половине XX в., всегда рассматривая русскую классику в качестве примера для подражания [15, с. 45], но с другой стороны после образования нового Китая на новом культурном фоне, по сравнению с динамично развивающейся переводческой деятельностью советской литературы, переоводы русской классической литературы гораздо меньше [13, с. 31]. Однако, это лишь относительно. Количество переводов классической русской литературы намного больше, чем переводы другой зарубежной литературы, к тому же, количество переводов в 1950 гг. превысило общую сумму за 1930–40 гг. [Там же]. Тогда наиболее ценились в Китае «Война и мир» Л. Н. Толстого, «Евгений Онегин» А. С. Пушкина, Гоголевские «Мертвые души», «Резизор», «Петербургские повести», «Басни» И. А. Крылова, «Обыкновенная история» И. А. Гончарова, «Что делать?» Н. Г. Чернышевского, «Русские женщины» Н. А. Некрасова и др. Кроме того, переиздались рассказы А. П. Чехова, повести И. С. Тургенева, романы Ф. М. Достоевского. Эти шедевры показали очарование классической русской литературы, даже в нынешнее время в китайских библиотеках эти книги востребованы множественными читателями.

Во вторую очередь, в 1950–1960 гг. приобрели в Китае известность и русские классические литературоведческие работы. Были популярны теоретические труды В. В. Ленина, М. А. Горького, Г. В. Плеханова, также пользовались успехом и работы В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова. Поочередно издались «Избранные сочиниения В. Г. Белинского», «Н. Г. Чернышевский о литературе», «Жизнь и эстетика», «Сборник статей по эстетике», «Избранные сочиниения Н. А. Добролюбова» и др. Более того, по словам Чжу Цзинюя, многочисленные учебники теории по литературоведении, составленные советскими учеными, были переведены и считались сокровищами в педагогических кругах [13, с. 7].

В третью очередь, нам крайне важно подчеркнуть, что в 1950–1960 гг. в Китае получила свое распространение литературная традиция, которую специалисты стали назвать советской «красной классикой» (“红色经典”). «Красная классика», по исследованию Цзя Минчжи, это понятие в широком смысле означает культурную ностальгию, в узком смысле подразумевается существовавший тип советской литературы, влияние которого на современную китайскую литературу было огромно, цвет «красный» носит яркий идеологический и политический колорит [12, с. 1]. Те произведения советских писателей, которые повлияли на несколько поколений китайцев, проникнуты революционными страстью и духом, несомненно, названы «красной классикой» [Там же], такие как «Как закалялась сталь» Н. А. Островского, «Чапаев» Д. А. Фурманова, «Железный поток» А. С. Серафимовича, «Разгром» и «Молодая гвардия» А. А. Фадеева, «Сорок первый» Б. А. Лавренева и др. Эти произведения, отметил Цзя Минчжи, не только имеют яркий революционный пафос и сильный политический колорит, но и оказвывают широкое воздействие на отечественную литературу Китая, в результате появилась многочисленная китайская «красная классика» [Там же].

Некоторые исследователи сосредоточили внимание на «медовом десятилетии» и подтвердили, что этот период стал самым «счастливым» историческим периодом для русской литературы в Китае, особенно для советской «красной классики». Период с 1949 г. по 1960 г. называется «медовым месяцем» отношений между КНР и СССР [15, с. 11], как указали исследователи, с 1953 г. в Китае началось «всесторонне учиться у Советского Союза» [15, с. 45; 1, с. 61]. Начиная с 1950 гг. китайская литература, наполненная сильной «советской моделью», начала учиться у советской литературы, как в твроческой практике, так и в критике и литературоведении [15, с. 51]. Так, советская литература приобрела большую популярность в круге китайской культуры.

В некоторой степени можно сказать, что литература социалистического «старшего брата» (китайцы назвали Советский Союз «старшим братом») стала единственным выбором для китайских читателей того времени из-за историко-политических причин. Со стремлением Китая «учиться у “старшего брата” – сегодняшний СССР будет нашим завтрашним днем», параллельно активизировались переводческие и читательские деятельности. Факты показали, что в первые годы нового Китая советская литература заняла почти всю литературно-культурную жизнь китайцев [3, с. 1]. Кроме того, в то время советская литература повлияла на эстетическую ориентацию «новой народной литературы», даже проникла в категорию ценностей, мировоззрение китайского народа в те годы [Там же]. Патриотизм и революционный героизм представляют собой лейтмотив в советской литературе. Еще в 1950 гг. известный писатель Мао Дунь (茅盾) так написал: в течение десятилетия море советской литературы было переведено и издано, такие сочинения как «Молодая гвардия» М. А. Фадеева и «Как закалялась сталь» Н. А. Островского, они назывались «учебником жизни» – молодежь коллективно и сознательно подражала героям произведений [Цит. по 13, с. 26]. Таким образом, влияние советской литературы проникнуло в литературное творчество, политическую и социальную область [3, с. 1].

Особенно стоит отметить тот факт, что тираж «Как закалялась сталь» Н. А. Островского, сотворивший чудо в китайской читательской среде в 1950 гг., достигал 8 млн. экземпляров [13, с. 6], заняв лидирующее место среди многочисленной «красной классики». В те годы «передовая» китайская молодежь – «поколение Павла Корчагина» – смогло выучить «классический монолог», т. е. девиз героя – «Самое дорогое у человека – это жизнь…» – неизменное убеждение «стального» человека. К 1990 г. книги Островского издавались 773 раза общим тиражом 54 млн. экземпляров на 75 языках народов СССР; за рубежом – на 56 языках тиражом 2,5 млн. экземпляров [8]. Кинга Островского в полной мере отражает основные ценности Советского Союза, учитывая реальное желание страны – утверждение нового социалистического героя. Итак, эта книга была официально признана одним из лучших произведений т. н. социалистического реализма, была дана огромная пропаганда со стороны высших властей. К тому же, это также угодило растущей идеалистической страсти народа Советского Союза в тогдашнем историческом контексте. Такая идеалистическая страсть была широко распространенна не только в Советском Союзе, но и в Китае в 1950–60 гг. [4, с. 38]. Ведь была у двух стран общая социалистическая идеология, был общий социалистический строй. Поэтому не трудно представить, почему сложилась уникальная судьба «Как закалялась сталь» в двух странах. Не будет преувеличением сказать, этот роман в Китае в 1950–60 гг. превзошел как другую советскую «красную классику», так и китайскую отечественную, стал классикой «красной классики» в Китае.

По приблизительной статистике китайского русиста Чэн Цзяньхуа, к 1959 г. (1949–1959) «Народное литературное издательство», «Шанхайское издательство», «Детское издательство» и другие главные государственные издательства всего выпустили около 400 советско-русских литературных произведений, они составили 20 млн. экземпляров; с октября 1949 г. до декабря 1958 г. в Китае были изданы 3526 видов русской литературы (не включая опубликованные переводы в журналах), тиражи составили 82 млн. экземпляров, соответственно, тиражи составили примерно две третьих и три четвертых общей суммы переводов зарубежной литературы одного времени [16, с. 184]. Исследование показало, что количество переводов советской литературы превышает 90% среди всех переводов русской литературы.

Помимо того, в 1950 гг. произведения более 100 второстепенных советских писателей были переведены на китайский язык. Многие из них истолковали красивый «псевдоидеализм». Китайским читателям того времени были известны такие книги как «Кавалер Золотой Звезды» и «Свет над землёй» С. П. Бабаевского, «Чайка» Н. З. Бирюкова, «Кремлевские куранты» Н. Ф. Погодина, «Рассвет над Москвой» А. А. Сурова, «Повесть о Зое и Шуре» З. А. Космодемьянской, «Сельская учительница» М. В. Смирновы и мн. др. В то время, как только в Советском Союзе выходила книга, то её переводили на китайский язык. Эти переводы не помогли китайским читателям правильно понять настоящую Россию, большинство из них было перенасыщено идеологией и сейчас оказалось «забытым».

Первое десятилетие нового Китая, по суждению китасйкого ученого Ван Цзечжи, также было «медовым месяцем» у русской и китайской литературы [2, с. 138], в этот период переводы советской литературы, основавшие на новом условии восприятии, оказывали небывало сильное влияние на современную китайскую литературу, особенно на темы военную, моральную, деревенскую и преобразовательную [3, с. 1]. Например, деревенские очерки В. В. Овечкина в свое время служили китайским писателям примером для подражания, его «Районые будни» осыпали похвалами со стороны властей [5, с. 95]. Да и популярность М. А. Шолохова в Китае тоже связана с партийной пропагандой того врмени. По свидетельству Ван Цзечжи, в середине 1950 гг. Шолохов был похвален китайской официальной прессой, особенно была похвалена его «Поднятая целина» (том 1), даже сообщение о том, что он был награжден орденом Ленина, и письмо писателя к китайским читателям были опубликованы в газете «Народная ежедневная газета» («人民日报») в 1955 году [2, с. 138].

Как видим, влияние советских писателей на китайскую литературу и их популярность в китайской читательской среде были тесно связаны с социалистической идеологией и определенными политическо-историческими моментами в Китае. Другими словами, культурные ценностные ориентации согласовались с общей идеологией двух стран, можно сказать, тогдашняя «красная культура» служила политике, в свою очередь та «красная классика» по сути в качестве средства политической манипуляции выполнила свою идеологическую функцию, и все это во многом определилось потребностями идеологии. По этому вопросу Цзя Минчжи выразил свое мнение: перед тем, как новый Китай создал свою красную культуру, эту пустоту как раз заполнила советская «красная классика», она интегрировала социально-массовые ценностные ориентации и эмоциональные структуры, вывела их на государственной идеологией заданную орбиту, через доступную простым людям литературу она пропагандировала языковую систему «культурной революции»; место советской «красной классики» в создании этой системы было незаменимо.

По вышеуказанному вопросу другой китайский исследователь Шэнь Сиян также высказал свою точку зрения: восприятие советской «красной классики» в Китае в первые три десятилетия относится к типу политическому, та т. н. «классика» главным образом выполняет свою политическую миссию [17, с. 51]; когда литературная функция снижается до «политических идей», те «святые» образы в литературе будут очень бедными, пустыми и даже ложными [17, с. 52]; только отказаться от идеологического ига, освобождение получит «классика» [17, с. 54].

В целом, в Китае в первые 60 лет XX столетия русская литература имеет более значительное влияние, чем какая-либо другая. Недаром говорил Лу Синь: «Русская литература является научным руководителем и другом для китайского народа» [6, с. 48]. Вплоть до настоящего времени русская литература получила признание со стороны китайских читателей. Как оценил знаменитый китайский специалист по сравнительного литературоведения Цзя Чжифан: «Я всегда полагаю, что в литературном процессе двух стран есть много общего, даже в настоящее время русская литература пользуется своей огромной привлекательностью» [Цит. по 14, с. 3–4]. Также сказал и китайский литературовед Цянь Гужун: «Влияние русской литературы на меня заключается не только в литературе, но и в разных областях жизни, она не в моем мозгу, а в крови» [Цит. по 16, с. 2]. Нельзя не сказать, что особенно в 1950–60 гг. русско-советская литература стала «учебником жизни» и духовной пищей для китайского народа. По утверждению израильского ученого Марка Гамзы: «Нравственный пример и практическое руководство» – именно такое значение имели в Китае русская классическая литература и советский социалистический реализм [Цит. по 11]; в русской классике XIX в. китайские читатели находили модель личного поведения, а в соцреализме – модель коллективной революционной борьбы [Там же]; понятно при этом, что на протяжении большей части XX в. интерпретация литературы не была в Китае (как и в России) делом лишь частного читателя, критика или конкурирующих литературных журналов [Там же].

Подводя итог вышесказанному, можно сказать, что в течение 50–60 гг. XX в. русская литература представляла собой крупнейший центр китайской художественной культуры. Можем считать, что в 1950 гг. переводная литература обладала конкретным смыслом – «русско-советская литература», как утвердил Чэнь Наньсянь (陈南先), изучение русско-советской литературы стало синонимом изучение зарубежной литературы [Цит. по 3, с. 18]. Сквозь эту литературную призму китайский народ познавал мир, считая именно этот мир уже достаточно «прекрасным и завидным».

Список литературы:

1. Борисов,О. Б., Колосков, Б. Т. Советско-китайские отношения, 1945–1970: краткий очерк. – М.: Мысль, 1972. – 476 с.
2. Ван Цзечжи. Плюралистическая ориентация китайской литературы в восприятии русской литературы // Вестник Нанкинского пед. ун-та. Сер. Социальные науки. 2009. – № – С. 133–140. (汪介之. 论中国文学接受俄罗斯文学的多元取向 // 南京师范大学学报: 哲社版, 2009. № 2. 133–140页.)
3. Ву Чуньлань. О влиянии советской литературы на современную китайскую литературу. – Дис. … магистра филол. н. Фучжоу, 2007. – 76 с. (吴春兰. 论当代文学生成中的苏联影响. 福建师范大学2009年硕士学位论文. 76页.)
4. ДунСяо. Идеализм: страсть и оскорбление (70 лет советской литературы). – Шанхай: Шанхайское народное изд-во, 2009. – 245 с. (董晓. 理想主义：激情与灼伤(苏联文学70年). 上海人民出版社, 2009. 245页.)
5. Дунь Сяо. Почему в Китае так любят Паустовского? // Мир Паустовского. – М., 2005. – № – С. 95–97.
6. ЛуСинь. Сборник по Волапюку из южных и северных диалектов. – Пекин: Народное литературное изд-во, 1980. – 223 с. (鲁迅. 南腔北调集. 人民文学出版社， 223页.)
7. ЛюВэньфэй. Перевод и изучение русской литературы в Китае [Электронный ресурс] // Новое литературное обозрение. 2004. – № 69. – URL: (дата обращения: 07.08.2016).
8. Островский, Н. А. Как закалялась сталь [Электронный ресурс]. – URL: (дата обращения: 07.08.2016).
9. ПинБаосинь. Русская переводная литература в период «Движение 4 мая 1919 г.» в Китае // Культурно-просветительские материалы. 2000. – № 1. – С. 89–102 (平保兴. 五四时期我国翻译的俄国斯文学作品. 文教资料. 2000. № 1. 89–102页.)
10. Русская литература в Китае [Электронный ресурс] // Международное радио Китая веб-сайт, 01.05.2013. – URL: (дата обращения: 07.08.2016).
11. Третьяков, В. Русская литература в Китае [Электронный ресурс] // Новое литературное обозрение. – № 110, 2011. – URL: (дата обращения: 07.08.2016).
12. Цзя Минчжи. Сравнительное исследование советской и современной китайской «красной классики»: дисс. … магистра филол. н. Далянь, 2008. – 40с. (贾明志. 俄苏“红色经典”与中国当代“红色经典”的比较研究. 辽宁师范大学2008年硕士学位论文. 40页.)
13. ЧжуЦзинюй. О комплексе России в новой китайской литературе: дисс. … магистра филол. н. Сучжоу, 2001. – 31 с. (朱静宇. 试论中国新时期文学中的俄罗斯情结. 苏州大学2001年硕士学位论文. 31页.)
14. ЧжэнТиву. Кризис и возрождение – русская литература серебряного века. – Чжэнду: Сычуаньское литературное изд-во, 1996. – 274 с. (郑体武. 危机与复兴——白银时代俄国文学论稿. 四川文艺出版社, 1996. 274页.)
15. ЧэньЦзин. Влияние советско-китайского отношения на общество Китая: дисс. … магистра полит. н. Цюаньчжоу, 2007. – 61 с. (陈静. 1950–1960年代中苏关系对中国社会的影响. 2007年华侨大学硕士学位论文. 61页.)
16. Чэн Цзяньхуа. Отношение китайской и русской литературы в XXстолетии. – Пекин: Изд-во высшей школы, 2004. – 356 с. (陈建华. 二十世纪中俄文学关系. 北京：高等教育出版社, 2004. 356页.)
17. ШэньСиян. Рецепция русско-советской «красной крассики» в современном Китае: дисс. … магистра. филол. н. Шанхай, 2007. – 60 с. (沈喜阳. 俄苏红色经典在当代中国的接受. 2007年华东师范大学硕士学位论文. 60页.)
18. Юань Диюн. Переводы русской литературы и их влияния в Китае в конце Маньчжурской династии // Гуйчжоуская общественная наука. 2002. – №5 – С. 74–78 (袁荻涌. 清末民初俄罗斯文学在中国的译介及其影响. 贵州社会科学. 2002. №  74–78页.)[schema type=»book» name=»РАСПРОСТРАНЕНИЕ И ВЛИЯНИЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КИТАЕ (1900–1960 гг.)» description=»В данной статье рассматриваются основные позиции исследователей в отношении распространения и влияния русской литературы в Китае в первые 60 лет XX столетия. В течение более полувека русская литература в Китае получила широкое распространение и признание со стороны китайских читателей. Роль русской литературы в китайском литературном процессе уникальна, ее культурное воздействие сложно и неоднозначно, в этой связи мы попытаемся охарактеризовать положение русской литературы в Китае в этот период.» author=»Ян Янь» publisher=»Басаранович Екатерина» pubdate=»2016-12-07″ edition=»euroasia-science_30_22.09.2016″ ebook=»yes» ]