О КРИТЕРИЯХ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ СОЦИАЛЬНОЙ ФАНТАСТИКИ

Отечественная социальная фантастика 90-х годов ХХ века уникальна. Выбор временно́го периода обусловлен «особостью», неповторимым своеобразием общественных, культурных событий и литературного процесса этого времени. На эти годы приходится расцвет творчества писателей-фантастов – представителей так называемой «четвертой волны» российской фантастики.

По классификации А.Ф.Бритикова, три первые волны соотносятся с временными периодами 20-30-х, 30-50-х, 50-70-х годов. «Первая волна» – это продолжатели традиции Г.Уэллса, создававшие утопии/антиутопии, повествования о необыкновенных приключениях (произведения А.Р.Беляева, М.А.Булгакова, Е.И.Замятина, Н.Комарова, В.А.Обручева, А.Н.Толстого, М.Шагинян, И.Эренбурга, А.Ярославского). «Вторая волна» — продолжатели традиции Ж.Верна. В их научно-фантастических произведениях во главу угла поставлены технологии, научные открытия, технические изобретения. Такие произведения в западном литературоведении называют «литературой идей» или «системой идей».  К.Эмис предложил формулу: «идея как герой» [1, с. 137].

С.Скотт предчувствовал в таком подходе к творчеству угрозу «исчезновения характера», нивелировку личности персонажей [3, с. 14 — 24]. В рамках этой концепции в СССР появилось тупиковое направление, популяризирующее достижения советской науки – «фантастика ближнего прицела» (произведения Г.Адамова, А.Казанцева, Я.Кальницкого, В.Немцова, В.Охотникова, В.Сапарина, А.Палея, А.Светова, Б.Шейнина). Характеризуя эту литературную ситуацию, персонаж повести Н.Томана «Неизвестная земля» («Terra incognita») говорит: «Забыли вы разве, какое жалкое существование влачила наша фантастика в период культа, когда фантазировать дозволялось только в пределах пятилетнего плана народного хозяйства» [14, с. 2]. 1957 год – переломный, знаменующий приход «третьей волны», начало «золотого века отечественной фантастики», воспевшей торжество науки, покоряющей космос в гуманном коммунистическом завтра человечества (произведения Г.Альтова, К.Булычева, И.Варшавского, С.Гансовского, Г.Гуревича, А.Днепрова, И.Ефремова, В.Журавлевой, В.Крапивина, О.Ларионовой, А. и Б.Стругацких). А.Ф.Бритиков писал: «Пересоздавая мир согласно своему идеалу, мы поднимаем и сам идеал. Мы вливаем в него новое содержание, но и сберегаем нечто неизменное» [6, с. 187]. Затем наступил спад. Западноевропейский литературовед Л.Геллер выразил надежду: «Остается надеяться, что НФ лишь дремлет и еще проснется — в момент новой оттепели, если она будет» [7, с. 400]. Освоение космического пространства инициировало новый всплеск интереса к фантастике.

В России появилось новое поколение писателей, до определенного времени не печатавшихся. К середине 80-х годов относятся первые публикации тех авторов, которых сейчас называют писателями «четвертой волны» («четвертого периода», «четвертого поколения»). Термин «четвертая волна» возник в конце 1980-х годов. Так назвала себя группа молодых писателей: В.Бабенко, Э.Геворкян, А.Лазарчук, В.Покровский, А.Столяров [11, с. 48]. «Многие писатели, являющиеся сегодня авторами наиболее ярких фантастических произведений, вошли в литературу во второй половине 1980-х годов» [8, с. 369]. — пишет О.В.Дрябина. В 1991 году вышел отдельный сборник произведений писателей «четвертой волны». В предисловии к нему Б.Н.Стругацкий даёт характеристику их творчества: «Вы взяли на вооружение все без исключения художественные приемы и методы ваших отцов и старших братьев по фантастике. Вы можете и умеете все — и социальную фантастику, и философскую, и фэнтези, и фантастику юмористическую, и сатирическую, и историческую, вы овладели даже остраненной прозой, которая была редкостью в шестидесятых» [13, с. 6].

Спустя десятилетие, в XXI веке, названы «звезды «четвертой волны» (Вячеслав Рыбаков, Святослав Логинов, Борис Штерн, Евгений Лукин, Михаил Успенский, Андрей Лазарчук)» [12]. Творчество троих писателей, возглавивших список, представляют особый интерес: именно эти произведения прошли «проверку временем», не утратили актуальности и популярности. Произведения В.М.Рыбакова, С.В.Логинова, Б.Г.Штерна, продиктованы потребностями времени.

О необходимости определения и систематизации форм художественного обобщения в социальной фантастике писал Е.Эткинд: «Исследовательский же интерес вполне совпадает с человеческим стремлением понять, с одной стороны, художественный и бытийный смысл ушедшей литературной эпохи, с другой – ещё не вполне оформившиеся эстетические и онтологические замыслы создающегося сейчас. Смена парадигмы затронула прежде всего сферу художественного обобщения» [15, с. 12]. А.Кубатиев считает, что без профессионального исследования невозможно ждать высокого качества произведений: «Чего же мне не хватает, старичку? <…> Историко-литературного исследования русской и советской фантастики за последние 95 лет. <…> Сделать это должен именно литературовед. Владеющий профессионально всей совокупностью знаний о литературе и любящий фантастику. Но истину любящий больше» [9, с. 38-40].

Р.Скоулз видит корни научной фантастики в факте самого вымысла, даже если этот вымысел не переносит нас никуда из мира, в котором мы живем. «Войти в книгу, — это значит жить в другом месте. <…> Как старые, так и новые формы художественного обобщения уходят корнями в прошлое, но в фантастике они отчетливо современные, ориентированные на будущее, а не ограничены рамками настоящего времени» [2, с. 38-43].

Следовательно, выделяя критерии исследования произведения социальной фантастики, на первое место ставим его современность, злободневность, актуальность.

Моделирование является способом проверки социальных идей и одновременно совпадает с их верификацией, позволяет сравнивать функционирование модели с реальными социальными процессами. Для писателя-фантаста это способ познания, возможность исследовать поведение персонажей в экстремальных ситуациях. «Социальное моделирование — метод исследования общественных явлений и процессов посредством их воспроизведения в менее сложных формах» [5, с. 10 — 24]. — такое определение дал Э.А.Араб-Оглы универсальному методу, применяемому всюду: от вычислительных устройств до общественных наук и художественного творчества. В литературе чаще всего встречается моделирование общественных явлений и процессов путем их воспроизведения.

На втором месте — способ моделирования (воспроизведения) общественных структур, особенности конструирования сеттинга (setting  — окружение, место действия; уровень развития технологической цивилизации или другой вид цивилизации, теологическая концепция, демография, структура социума, юридические, законы, моральные нормы). Персонажи произведений социальной фантастики могут представлять этнос двух основных типов: 1) земного; чаще всего это реально изображенные жители планеты Земля или иной планеты земного типа, заселённой землянами; 2) внеземного; гуманоидные или негуманоидные носители разума, разительно отличающиеся от человека (разумные «ящеры» или другие «знакомые» биологические формы; полуматериальные фантомы; звероподобные существа; антропоморфные создания, обладающие экстрасенсорными способностями или имеющие иной химический состав организмов). В анализируемых произведениях представлен этнос земного типа (homo sapiens), поэтому его описание не вынесено в отдельный критерий.

Социальное моделирование — один из особых, присущих фантастике приемов, способствующих формированию современного стиля мышления. «Цель моделирования миров в фантастике — не предсказание их реального существования, <…> а борьба с психологической инерцией, развитие воображения. Новая модель мира, придуманная фантастами, обычно позволяет по-новому оценить привычную ситуацию, содержит парадокс или обращает внимание читателя на тенденцию, которая пока скрыта от взгляда и лишь в будущем сможет проявить себя в полной мере» [4], — подчеркивает П.Амнуэль.

Третий критерий – идейно-тематическое содержание произведения: 1) определение темы, которая связывает фантастическое произведение с реальной действительностью; 2) вычленение идеи, которую провозглашает писатель (авторский фактор).

Традиционные темы современной литературы, разрабатывающие проблемы духовности, взаимоотношений человека и социума, не чужды фантастике. Но у фантастики есть собственная метатема: «Человек и человечество перед лицом грядущего и всего того, что может таиться за горизонтом прогресса» [10]. Сформулированная М.Мещеряковой метатема определяет систему образов фантастического произведения, главным героем подразумевая человечество Земли в целом (с ним ведёт диалог писатель). Это выделяет научную фантастику в особый тип литературы и способствует укрупнению характера главного персонажа, обрисовке его основных черт, ярко проявляющихся при экстремальных обстоятельствах.

Следующий критерий – способ изображения системы образов и особенно главного персонажа (его соответствие типу героя-спасителя человечества, его способность вызывать отклик в душах читателей). Главный герой – символическое человечество, которое стоит на пороге гибели. Оно выступает фоном. В центре повествования находится главный персонаж, призванный спасти свой мир. Это главное действующее лицо. Вокруг главного персонажа выстраиваются реальные и нереальные второстепенные и эпизодические герои. Актантные функции в сюжете исполняют либо противник, либо его «команда».

Образ «чего-то несуществующего», изображенного достоверно, придает фантастическим произведениям известный схематизм, изначальную условность, и это часто связано с изображением времени (прошлое, настоящее, будущее, ускоренное или замедленное, плавно текущее или дискретное, неравномерное или обратное). Пространственно-временной континуум (хронотоп) суть пятый и шестой критерии исследования произведения социальной фантастики.

Следовательно, основные критерии исследования произведений социальной фантастики традиционны:

• актуальность;
• способ моделирования (сеттинг);
• идейно-тематическое содержание;
• система образов (персонажей);
• пространственно-временной континуум (хронотоп).

Применяя традиционную схему литературоведческого анализа, исследователь может по каждому выделенному критерию определить степень «фантастичности» произведения и соответствие его сложившейся в ХХ веке традиции.

 

Список литературы:

1. Amis K. New Maps of Hell: A Setvey of Science Fiction. — NY: Hacourt Brace World, 1960. — P. 137.
2. Scholes R. The Roots of Science Fiction // Structural Fabulation: An Essay on Fiction of the Future. — Notre Dame, Indiana: University of Notre Dame Press, 1975. — P. 28, 39 – 43.
3. Scott S. Invisible Men and Women: The Disappearance of Character in Science Fiction // Science Fiction Studies, vol. 4, pt. 1. — DePauw University, 1977. — P. 14 — 24.
4. Амнуэль П. Магический кристалл фантазии. Алгоритм новых идей?: Учебное пособие по РТВ для инженеров и изобретателей. – Рукопись, 1974: . – Дата обращения: 03.08.2014.
5. Араб-Оглы Э.А. Европейская цивилизация и общечеловеческие ценности // Вопросыфилософии. – М., 1990. — №7. — С. 10 —
6. Бритиков А.Ф. Русский советский научно-фантастический роман. — Л.: Наука,1970. – 447 с.
7. Геллер Л. Вселенная за пределом догмы: размышления о советской фантастике. – L., 1985. — 444 с.
8. Дрябина О.В. «Четвертая волна» и «четвертое поколение» российской фантастики: к постановке проблемы // Русская литература ХХ-ХХI веков: проблемы теории и методологии изучения: Материалы Второй Международной научной конференции: 16-17 ноября 2006. — М.: МГУ, 2006. — С. 366 — 371.
9. Кубатиев А. Science fiction, the science of fiction, the fiction of science? Или Что значит “Ф”? // Двести: Журнал фантастики. — СПб., 1995. — № Д. — С. 38 – 40.
10. Мещерякова М.И. Что есть фантастика? // http: // sf.convex.ru /litved/ fant/ mehtm. – Дата обращения: 01.08.2014.
11. Покровский В. Тихий плеск «четвёртой волны»: [О российской «фантастической прозе»] // Русский сфинкс. Фантастическая литература: критика, исследования, материалы. Вып 2. – М.: Галактос, 2004. – С. 48 — 55.
12. Сидорович А. Владимирский В. Презентация романного семинара «Интерпресскона» // Тезисы к Ассамблее, часть III. – СПб., 2011. — https://fantlab.ru/blogarticle15315. — Дата обращения:07.2014.
13. Стругацкий Б. Четвертое поколение: [Предисловие] // Фантастика: четвёртое поколение: Сборник. — СПб.: Северо-Запад; Библиотека «Звезды», 1991. – С. 3 — 6.
14. Томан Н. Неизвестная земля: Повесть. – М.: Молодая гвардия, 1965. — 240 с. – 240 с.
15. Эткинд Е. Там, внутри: о русской поэзии ХХ века. – СПб.: Максима, 1997. – 567 с.[schema type=»book» name=»О КРИТЕРИЯХ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ СОЦИАЛЬНОЙ ФАНТАСТИКИ» description=»Статья посвящена классификации критериев анализа произведений социальной фантастики. Уточняется понятие «четвертая волна» российской фантастики ХХ века.» author=»Клокова Елена Федоровна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-06-19″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.12.2014_12(09)» ebook=»yes» ]