Разговорная речь характеризуется максимальной формой вариативности функционирования языковых средств. Естественный спонтанный разговор часто обладает качествами невнятности, алогичности, неорганизованности, изобилует повторениями и грамматическими нарушениями.
Однако, как справедливо указывает М.М. Маковский, возможности использования и комбинаторики различных грамматических средств на каком-либо участке языковой системы неизменно сочетаются с ограничениями в реализации и комбинаторике других языковых единиц или процессов. Это, по его мнению, ведет к определенной стабилизации, выравниванию основных устоев организации языковой системы, к сохранению определенного системного равновесия. Благодаря этому, устный язык отличается наибольшим постоянством и стройностью своей структуры по сравнению с другими формами языка, хотя именно здесь правильности речи уделяется минимум внимания [9, с. 57].
Что касается художественной литературы, одни из наиболее часто встречающихся в ней и наиболее знаменательных элементов английского просторечия – это грамматические и фонетические неправильности. Под грамматическими неправильностями подразумевается неверное образование грамматических категорий английского языка [8, с. 24].
Однако, как справедливо писал А.М. Пешковский, само деление на «правильное» и «неправильное» в языке условно, так как не существует объективных критериев для суждения о том, что «правильно» и что «неправильно». То, что вчера было «правильным», сегодня может оказаться «неправильным» и наоборот” [10].
Трактовка термина «правильность» речи неодинакова на разных этапах развития лингвистики. Можно говорить о правильности как формы, так и содержания высказывания. Нас интересуют проблемы правильности языковой формы. В лингвистике выделяется несколько концепций, приверженцы которых по-разному трактуют понятие правильности (correct / incorrect English).
Хронологически более ранней является доктрина правил (doctrine of rules), берущая свои истоки в XVIII веке. Согласно данной концепции в языке существует набор непреложных грамматических правил, позволяющих точно отграничить «правильное» от «неправильного». Эти правила выводились на основе законов формальной логики [12].
Грамматисты начала XX века (О. Есперсен, Г. Суит) отходят от изложенной выше концепции; они в меньшей степени, чем их предшественники, склонны считать неправильными языковые формы, которые не соответствуют сформулированным правилам. С начала XX века довольно прочное место в лингвистике занимает доктрина реального языкового употребления (doctrine of usage) [14].
Вплоть до 20-х годов XX века при определении статуса той или иной языковой единицы в основном использовалась дихотомия «правильно / неправильно», «приемлемо / неприемлемо» без каких-либо промежуточных ступеней и без учета реально существующей неоднородности нормы.
Положение изменилось, когда в лингвистической литературе была сформулирована новая концепция – доктрина уровней (doctrine of levels). Ее авторы [15] сделали попытку отразить расслоение нормы на разные уровни (levels). Они полагали, что лексические и грамматические формы английского языка можно классифицировать в соответствии с предлагаемой ими иерархией уровней языкового употребления, число которых в разных источниках варьируется.
Данная концепция иногда именуется доктриной уместного употребления (doctrine of appropriateness) [12], согласно которой правильность не является абсолютной категорией: правильным следует считать такое употребление языковых средств, которое соответствует каждой конкретной ситуации общения.
Эта точка зрения в настоящее время разделяется практически всеми лингвистами. Многие исследователи, представители разных направлений, призывая учитывать “определенную задачу и ситуацию, определяющую характер общения”, предлагают критерий «коммуникативной целесообразности» [7, с. 3–4].
Однако с этим общепризнанным подходом в известном противоречии находится тенденция к интерпретации лексических и грамматических особенностей разговорного стиля как отступлений от литературной нормы и, соответственно, трактовка разговорного стиля как менее правильного по сравнению с книжным стилем, не допускающим этих отклонений.
Просторечие свободно и сознательно вводится писателями в художественную литературу и таким образом приобретает свойства эстетически значимой категории. Просторечие как особое явление языка осознается не только лингвистами, но и всеми носителями языка. Его влиянию подвержены все социальные слои общества: в речи одних носителей языка просторечные элементы могут встречаться спорадически, инкрустироваться в нее, другие же используют просторечие как преимущественную форму общения [4, с. 24–25].
Среди дифференциальных признаков просторечия наиболее значимыми являются следующие: (1) Определенная нормированность речи. Если рассматривать норму очень узко, как “основной признак литературного языка” [3, с. 11], то нужно признать, что в просторечии нормы нет. Мы придерживаемся мнения, что просторечие, как и разговорная речь и диалекты, имеет норму, однако, в отличие от нормы литературного языка, она более размыта и неоднородна, отличается меньшей степенью облигаторности и однозначности, обусловленной тем, что “просторечие никто не опекает, не кодифицирует, не защищает от чужеродных влияний” [5, с. 69]. Таким образом, имеет смысл говорить о менее строгой обязательности употребления того или иного элемента по сравнению с литературным языком. (2) Бесписьменность. Вопрос о бесписьменности просторечия является наиболее сложным. Естественно, в большинстве своем носители просторечия умеют писать, обладают элементарными навыками письма. Однако считается, что нельзя говорить о каком-то новом виде просторечия, так как на письме не появляются новые синтаксические конструкции и специфические формы речи, неизвестные устной традиции. (3) Монофункциональность. Принято считать, что просторечие имеет узкую сферу функционирования — обиходно-бытовое общение [5, с. 69]. Однако вовлечение носителей просторечия в разнообразные сферы деятельности (общественную, официально-деловую) [11, с. 232] сказывается на их речи, и они вынуждены прибегать к средствам литературного языка, но, по мнению исследователей, это не приводит к формированию нового «языкового единства», поскольку просторечная основа отчетливо проступает и в официальных ситуациях в речи носителей просторечия [6, с. 223]. Тем не менее, как представляется, носители просторечия осознают, что для каждой роли существуют нормы поведения [2, с. 137].
Представляется, что рассмотренные признаки просторечия в равной степени могут быть отнесены и к его подвиду – внелитературному просторечию, которое, в свою очередь, включает в себя грамматическое просторечие, являющееся предметом нашего исследования.
Под грамматическим просторечием мы понимаем определенный срез фрагмента национального состава языка, то есть известным образом упорядоченного и обладающего общей структурой иерархического целого, представляющий собой особую форму речи, содержащую грамматические неправильности, отклонения от нормы в сфере морфологии и синтаксиса, которая, однако, в своем функционировании не отграничена четко от других форм существования языка (литературного языка, диалектов, жаргонов, профессиональных арго и т.д.) [1, с. 41].
Список литературы:
- Адяева Н.Л. Грамматическое просторечие в английском языке (на материале художественной литературы): дис. …канд. филол. наук: 10.02.04. – Череповец, 2009.
- Белл Р.Т. Социолингвистика. Цели, методы, проблемы. – М., 1980. – С. 131.
- Горбачевич К.С. Нормы современного русского литературного языка. – М., 1981. – С. 11.
- Земская Е.А. Русская разговорная речь: Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. – М., 1981. – С. 24 – 25.
- Земская Е.А. Наблюдения над просторечной морфологией // Городское просторечие: проблемы изучения / Отв. ред. Е.А. Земская, Д.Н. Шмелев. – М., 1984. – С. 66 – 102.
- Китайгородская М.В. Носитель городского просторечия как языковая личность // Problems of sociolinguistics. – I. Sofia, 1990. – P. 222 – 228.
- Костомаров В.Р. Некоторые теоретические вопросы культуры речи // Вопросы языкознания, 1966. – № 5. – С. 3 – 15.
- Котова В.А. К вопросу о просторечии в современном английском языке. – Ташкент, 1967. – С. 24.
- Маковский, М.М. Английская диалектология / М.М. Маковский. – М., 1980.
- Пешковский А.М. Объективная и нормативная точка зрения на язык. Избранные труды. – М., 1959. – С. 109 – 121.
- Прияткина А.Ф. Просторечные новообразования: их основа и судьба (К определению внутренних свойств просторечия) // Русский язык сегодня. – Вып. 1. Сб. статей / Отв. ред. Л.П. Крысин. – М., 2000. – С. 231 – 239.
- Фаенова М.О. Обучение культуре речи на английском языке: науч. теорет. Пособие. – М., 1991.
- Химик В.В. Поэтика низкого, или просторечие как культурный феномен. – СПб., 2000. – С. 10.
- Jesperson O. A Modern English grammar on historical principles, p. III. – Heidelberg, 1927.
- Krapp G.Ph. Modern English. – New York, 1909.[schema type=»book» name=»ОСНОВНЫЕ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ГРАММАТИЧЕСКОГО ПРОСТОРЕЧИЯ» author=»Суворова Наталья Леонидовна» publisher=»БАСАРАНОВИЧ ЕКАТЕРИНА» pubdate=»2017-06-19″ edition=»ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ УЧЕНЫХ_ 30.12.2014_12(09)» ebook=»yes» ]